Катастрофа Як-40 в Архангельске

Рейс А-547 Аэрофлота
Як-40 компании Аэрофлот
Общие сведения
Дата	8 августа 1973 года
Время	15:57
Характер	Выкатывание за пределы ВПП
Причина	Отказ руля высоты, ошибка экипажа
Место	аэропорт Талаги, Архангельск (РСФСР, СССР)
Координаты	64°36′09″ с. ш. 40°40′13″ в. д.64.60250° с. ш. 40.67028° в. д. / 64.60250; 40.67028
Воздушное судно
Модель	Як-40
Авиакомпания	Аэрофлот (Архангельское УГА, Котласский ОАО)
Пункт вылета	Талаги, Архангельск
Пункт назначения	Котлас
Рейс	А-547
Бортовой номер	СССР-87790
Дата выпуска	21 января 1971 года
Пассажиры	28
Экипаж	3
Погибшие	1
Раненые	13
Выживших	30

Катастрофа Як-40 в Архангельске — авиационная катастрофа, произошедшая 8 августа 1973 года в Архангельском аэропорту с самолётом Як-40 авиакомпании Аэрофлот, в результате которой погиб 1 человек и ещё 13 были ранены.

Самолёт

Як-40 с бортовым номером 87790 (заводской — 9110515, серийный — 36-11) был выпущен Саратовским авиационным заводом 21 января 1971 года и передан Министерству гражданской авиации, которое к 4 февраля направило его в Ленинградское управление гражданской авиации. К 1 января 1973 года самолёт был передан в Котласский авиаотряд Архангельского управления гражданской авиации. Всего на момент катастрофы авиалайнер имел 2171 час налёта и 2455 посадок.

Катастрофа

Самолёт выполнял рейс А-547 из Архангельска в Котлас, пилотировал его экипаж из 300-го лётного отряда, состоящий из командира (КВС) Е. Я. Иванова, второго пилота Г. С. Левкова и бортмеханика Н. Б. Попова. Всего на борту находились 28 пассажиров.

Погодные условия были относительно простыми. Проверив системы управления по РЛЭ и карте обязательных проверок (согласно словам самого экипажа), пилоты приступили к взлёту по магнитному курсу 262°. Когда скорость дошла до 160 км/ч, командир начал было отрывать переднее шасси от полосы, но тут он понял, что рули высоты не работают. В данной ситуации следовало бы прекращать взлёт, но вместо этого командир велел второму пилоту проверить стопорение рулей, а сам начал пытаться освободить руль высоты от стопора за счёт неоднократных усилий.

Тем временем, Як-40 после пробега длиной 2250 метров пробежал всю ВПП, выехал за её пределы, промчался всю концевую полосу безопасности длиной 400 метров, затем выехал на грунт, где после 314 метров пробега по кустарникам врезался в антенну курсового радиомаяка и сбил её. Пробежав далее ещё 116 метров, авиалайнер врезался левой плоскостью крыла в кирпичное здание БПРМ. От удара стену здания частично разрушило, а саму левую плоскость оторвало. Ещё через 55 метров самолёт врезался правой плоскостью крыла и правой частью кабины в бетонный забор изгороди, при этом пилотскую кабину деформировало, а правую плоскость также оторвало. Не останавливаясь, повреждённый Як-40 проехал на шасси ещё 116 метров по болоту, только после чего остановился и загорелся.

В результате деформации кабины погиб второй пилот, а командир и бортмеханик были ранены. Также были ранены ещё 11 пассажиров. Сам самолёт был полностью уничтожен.

Причины

Стопорение руля высоты на взлёте вследствие возникшей неисправности в электрической системе стопорения РВ. Неправильные действия КВС, не предпринявшего мер к прекращению взлёта после обнаружения заклинивания. Причину срабатывания механизма стопорения установить не представляется возможным.

—

Отрывок, характеризующий Катастрофа Як-40 в Архангельске

Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.