Катастрофа B-52 на авиабазе Фэйрчайлд

Катастрофа B-52 на авиабазе Фэйрчайлд
Бомбардировщик B-52 перед катастрофой
Общие сведения
Дата	24 июня 1994 года
Характер	столкновение с землёй при исполнении разворота на предельно малой высоте
Место	авиабаза Фэйрчайлд, Вашингтон, США
Координаты	47°36′38″ с. ш. 117°39′02″ з. д.47.6105° с. ш. 117.6505° з. д. / 47.6105; -117.6505
Погибшие	4
Воздушное судно
Модель	Боинг B-52 «Стратофортресс»
Принадлежность	92-е бомбардировочное авиакрыло ВВС США
Пункт вылета	авиабаза Фэйрчайлд
Пункт назначения	авиабаза Фэйрчайлд
Бортовой номер	61-0026
Экипаж	4
Выживших	0

Катастрофа стратегического бомбардировщика Боинг B-52 «Стратофортресс» на авиабазе Фэйрчайлд</span>^ru_en произошла 24 июня 1994 года. В результате катастрофы погибли 4 пилота ВВС США. Причиной катастрофы стала ошибка пилота во время тренировочного полёта (подготовка к ежегодному авиашоу).

Катастрофа

В 13:58 местного времени 24 июня 1994 экипаж ВВС США под командованием 46-летнего подполковника Артура Холленда поднялся в небо над авиабазой для отработки показательного полёта. План полёта предусматривал серию пролётов на малой высоте, виражей с креном до 60° и имитацию посадки с подскоком. Этот полёт должен был стать последним для полковника Вулфа, одного из членов команды, поэтому на аэродроме, в ожидании церемонии «прощания с небом», находилась его семья и сослуживцы.

Выполнив большую часть программы, перед имитацией посадки экипаж получил команду уйти на второй круг, так как на ВПП находился только что приземлившийся самолёт-заправщик KC-135. Холленд, находившийся в горизонтальном полёте на высоте 75 м со скоростью 337 км/ч, запросил разрешения диспетчера на выполнение левого разворота на 360° и получил согласие. Самолёт начал разворот вокруг диспетчерской башни, теряя горизонтальную скорость. Позади башни находилась зона, закрытая для полётов (предположительно — склад ядерных боеприпасов). Избегая вылета в запретную зону и находясь на предельно малой высоте, Холленд превысил допустимые режимы виража, продолжая терять скорость (при крене 60° скорость сваливания B-52 — 272 км/ч). В 14:16 В-52 выполнил примерно три четверти разворота; при этом крен достиг 90 градусов, самолёт потерял управление, упал и взорвался.

Второй пилот Марк Макгиэн (Mark McGeehan), согласно медицинскому заключению, «частично катапультировался» (на фотографии рядом с килем B-52 видна отстрелившаяся крышка кабины, располагавшаяся над местом второго пилота), однако не уточняется, успел ли он покинуть воздушное судно. Оператор управления оружием и, по совместительству, штурман экипажа Кен Хьюстон (Ken Huston) также задействовал систему катапультирования, но покинуть самолёт до столкновения с землёй не успел. Место Вулфа не было катапультируемым.

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=YQa4PpIkOZU Видео катастрофы] (с 9:30)

Отрывок, характеризующий Катастрофа B-52 на авиабазе Фэйрчайлд

В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.