Катастрофа Boeing 727 в Ыспарте
| Рейс 452 Türk Hava Yollari | |
 Boeing 727-2F2 компании Türk Hava Yollari | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Дата | |
| Время |
23:15 |
| Характер | |
| Причина | |
| Место | |
| Координаты |
37°53′30″ с. ш. 30°30′04″ в. д. / 37.89167° с. ш. 30.50111° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=37.89167&mlon=30.50111&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 37°53′30″ с. ш. 30°30′04″ в. д. / 37.89167° с. ш. 30.50111° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=37.89167&mlon=30.50111&zoom=14 (O)] (Я) |
| Воздушное судно | |
| Модель | |
| Имя самолёта | |
| Авиакомпания | |
| Пункт вылета | |
| Пункт назначения | |
| Рейс |
TK 452 |
| Бортовой номер |
TC-JBH |
| Дата выпуска | |
| Пассажиры |
146 |
| Экипаж |
8 |
| Погибшие |
154 (все) |
Катастрофа Boeing 727 в Ыспарте — авиационная катастрофа, произошедшая 19 сентября 1976 года в пригороде города Ыспарта с самолётом Boeing 727-2F2 авиакомпании Türk Hava Yollari, в результате которой погибли 154 человека. Это крупнейшая авиакатастрофа в Турции.
Самолёт
Boeing 727-2F2 с бортовым номером TC-JBH (заводской — 20982, серийный — 1087) был выпущен корпорацией Boeing в 1974 году и свой первый полёт совершил 11 сентября. Далее его передали Турецким авиалиниям (Türk Hava Yollari или Turkish Airlines). На самолёт были установлены три реактивных двигателя модели Pratt & Whitney JT8D-15[1].
Катастрофа
Авиалайнер выполнял местный рейс TK 452 из Стамбула в Анталью. В 22:45 Боинг вылетел из Стамбульского аэропорта и направился по маршруту, пролетев РМА Ялова и Афьон-Карахисар. На его борту находились 8 членов экипажа во главе с командиром Джалалом Топчоуглу (тур. Celal Topçuoğlu), и 146 пассажиров[1][2].
Пилотирование осуществлял второй пилот, а командир в это время вышел из кабины. В 23:11 второй пилот увидел впереди огни Ыспарты и решил, что это Анталья. Он связался с Антальинским аэропортом и запросил прямой заход на посадку на ВПП 36, после чего, не дожидаясь разрешения, начал снижаться, при том перейдя с полёта по приборам на визуальный полёт. Диспетчер на вышке аэропорта передал, что не видит самолёт ни визуально, ни на радаре. Но в 4000 метрах от земли второй пилот увидел, как ему показалось, огни ВПП и начал выполнять визуальный заход на посадку, заявив, что верит своим глазам (Size mi inanayım, gözüme mi?)[1][2].
Боинг был в 150 метрах от земли, когда в кабину вернулся командир, который увидел, что самолёт садится не на ВПП, а на оживлённое шоссе, которое к тому же находилось в пригороде Ыспарте. Пилоты потянули штурвалы на себя и перевели двигатели во взлётный режим. Однако тяжёлый самолёт реагировал весьма медленно и в 23:15 ударился правой плоскостью крыла о холм в долине Карпете, а затем врезался в землю и полностью разрушился. Все 154 человека на борту погибли. Это самая смертоносная авиакатастрофа в Турции[1][2].
Напишите отзыв о статье "Катастрофа Boeing 727 в Ыспарте"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [aviation-safety.net/database/record.php?id=19760919-0 Aircraft accident Boeing 727-2F2 TC-JBH Isparta] (англ.). Aviation Safety Network. Проверено 21 мая 2013. [www.webcitation.org/6GpnrSl1t Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
- ↑ 1 2 3 [wowturkey.com/forum/viewtopic.php?p=246622 THY Uçakları Nostalji Ve HatıralarSayfa] (тур.). wowturkey.com (30 сентября 2006). Проверено 21 мая 2013. [www.webcitation.org/6GpnsZAj5 Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
Отрывок, характеризующий Катастрофа Boeing 727 в Ыспарте
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
