Катастрофа Boeing 727 под Монтерреем

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><th colspan="2" style="text-align:center; background:lightblue;">Воздушное судно</th></tr><tr><th style="">Модель</th><td class="" style=""> Boeing 727-64 </td></tr><tr><th style="">Имя самолёта</th><td class="" style=""> Azteca de Oro </td></tr><tr><th style="">Авиакомпания</th><td class="" style=""> Mexicana de Aviación </td></tr><tr><th style="">Пункт вылета</th><td class="" style=""> Мехико </td></tr><tr><th style="">Пункт назначения</th><td class="" style=""> Дель-Норте</span>ruen, Монтеррей </td></tr><tr><th style="">Рейс</th><td class="" style=""> MX704 </td></tr><tr><th style="">Бортовой номер</th><td class="" style=""> XA-SEL </td></tr><tr><th style="">Дата выпуска</th><td class="" style=""> 6 января1967 года(первый полёт) </td></tr><tr><th style="">Пассажиры</th><td class="" style=""> 72 </td></tr><tr><th style="">Экипаж</th><td class="" style=""> 7 </td></tr><tr><th style="">Погибшие</th><td class="" style=""> 79 (все) </td></tr><tr><th style="">Выживших</th><td class="" style=""> 0 </td></tr> </table> Катастрофа Boeing 727 под Монтерреем — крупная авиационная катастрофа пассажирского самолёта Boeing 727-64 авиакомпании Mexicana de Aviación, произошедшая в среду 4 июня1969 года в окрестностях Монтеррея. В этой авиакатастрофе погибли 79 человек, что на то время делало её крупнейшей в Мексике.



Самолёт

Boeing 727-64 с регистрационным номером XA-SEL (заводской — 19256, серийный — 355) свой первый полёт совершил 6 января 1967 года, а 17 января был передан заказчику — мексиканской авиакомпании Mexicana de Aviación (коротко — Mexicana), где также получил имя Azteca de Oro[1]. Был оснащён тремя турбовентиляторными (двухконтурными) двигателями Pratt & Whitney JT8D-7B[2].

Экипаж

Катастрофа

Самолёт выполнял короткий внутренний пассажирский рейс MX-704 из Мехико, откуда вылетел в 7 часов утра, в Монтеррей, а всего на его борту находились 72 пассажира и 7 членов экипажа. Полёт до Монтеррея прошёл без отклонений и вскоре экипаж начал выполнять снижение с вертикальной скоростью 1500—1600 футов/мин (460—490 м/мин) и воздушной 250 узлов. Также была установлена связь с диспетчером взлёта и посадки с докладом о снижении к аэропорту, после чего была запрошена информация о погоде и других самолётах в районе аэропорта. В ответ диспетчер передал, что в зоне аэропорта других воздушных судов нет, а над аэропортом стоит облачность с нижней границей 500 фут (150 м), дымка и идёт небольшой дождь. Получение информации было подтверждено, а после пилоты спросили, работает ли радиомаяк Сиенега-де-Флорес (англ.), но ответ был отрицательным, так как на нём отсутствовало электропитание. Тогда с рейса 704 доложили, что они почему-то получают сигнал, похожий на сигнал от этого радиомаяка. Затем экипаж доложил, что видит аэропорт и начинает выполнять снижение. Это было последнее радиосообщение с борта XA-SEL[2][3][4].

Через некоторое время на удалении 23 километра к северо-западу от аэропорта (англ.) авиалайнер врезался в покрытый лесом склон гор Фраиле (исп. Cerro del Fraile) высотой 6000 фут (1800 м) и полностью разрушился[3][4]. Все 79 человек на борту погибли, что на тот момент делало катастрофу рейса 704 крупнейшей по масштабам авиакатастрофой в стране[2].

Известные пассажиры

Расследование

Как было определено, самолёт следовал на радиомаяк Монтеррея, после чего, в соответствии со схемой подхода, выполнил правый поворот. Далее по схеме следовало выполнить левый поворот, однако вместо этого лайнер продолжал длительное время снижаться по курсу 260°, уклоняясь при этом вправо от схемы подхода. Лишь в конце снижения был начат медленный поворот влево, во время которого летящий по курсу 232° «Боинг» врезался в горы. Командир самолёта считался опытным пилотом, который хорошо знал этот район и должен был понимать, что снижаясь на запад он направлялся прямо на горы. Но причину такого отклонения следователи определить не смогли, так как на речевом самописце отсутствовали последние несколько минут записи. Также не удалось определить, сигнал от какого радиомаяка ловил экипаж, ведь радиомаяк аэропорта в тот момент перестал работать из-за потери электропитания[3].

Так как на борту был известный мексиканский политик Карлос Мадрасо, то существуют гипотезы и о политическом убийстве, опровергнуть или доказать которые, однако, невозможно из-за недостаточности улик[3].

Напишите отзыв о статье "Катастрофа Boeing 727 под Монтерреем"

Примечания

  1. [www.planelogger.com/Aircraft/View?Registration=XA-SEL&DeliveryDate=03.05.68 Registration Details For XA-SEL (Mexicana) 727-64] (англ.). PlaneLogger. Проверено 5 июля 2015.
  2. 1 2 3 [aviation-safety.net/database/record.php?id=19690604-0 ASN Aircraft accident Boeing 727-64 XA-SEL Monterrey-Gen Mariano Escobedo Airport (MTY)] (англ.). Aviation Safety Network. Проверено 5 июля 2015.
  3. 1 2 3 4 5 [grandesaccidentesaereos.blogspot.ru/2011/09/polemica-en-el-vuelo-704-de-mexicana.html POLÉMICA EN EL VUELO 704 DE MEXICANA: ¿ERROR DEL PILOTO O CRIMEN DE ESTADO?.] (исп.). LOS GRANDES ACCIDENTES AEREOS EN EL MUNDO (5 de septiembre de 2011). Проверено 5 июля 2015.
  4. 1 2 [news.google.com/newspapers?id=CeUiAAAAIBAJ&sjid=IaEFAAAAIBAJ&pg=1678,748900&dq=rafael+osuna+dies&hl=en Mexican jet smashes peak, 79 aboard die] (англ.), Montreal Gazette (5 June 1969), стр. 1. Проверено 5 июля 2015.
Рейс 704 Mexicana

Разбившийся самолёт
Общие сведения
Дата

4 июня 1969 года

Время

08:42

Характер

Столкновение с горой

Место

23 км северо-западнее аэропорта Дель-Норте</span>ruen, близ Аподаки и Монтеррея (Нуэво-Леон, Мексика)

Отрывок, характеризующий Катастрофа Boeing 727 под Монтерреем

– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.