Катастрофа Boeing 757 под Кали

Рейс 965 American Airlines
Компьютерная реконструкция катастрофы
Общие сведения
Дата	20 декабря 1995 года
Время	21:45 EST
Характер	CFIT (врезался в гору)
Причина	Ошибка экипажа
Место	гора Эль-Делювио, близ Буги (Валье-дель-Каука), в 45 км от аэропорта имени Альфонсо Бонилья Арагона, Кали (Колумбия)
Координаты	3°50′45″ с. ш. 76°06′17″ з. д.3.845889° с. ш. 76.104750° з. д. / 3.845889; -76.104750
Погибшие	159
Раненые	4
Воздушное судно
Boeing 757-223 авиакомпании American Airlines, идентичный разбившемуся
Модель	Boeing 757-223
Авиакомпания	American Airlines
Пункт вылета	Международный аэропорт Майами, Майами (Флорида, США)
Пункт назначения	Международный аэропорт имени Альфонсо Бонилья Арагона, Кали (Колумбия)
Рейс	AA 965
Бортовой номер	N651AA
Дата выпуска	12 августа 1991 года (первый полёт)
Пассажиры	155
Экипаж	8
Выживших	4

Катастрофа Boeing 757 под Кали — авиационная катастрофа, произошедшая в среду 20 декабря 1995 года в окрестностях Кали (Колумбия). Авиалайнер Boeing 757-223 авиакомпании American Airlines, совершавший рейс AA 965 по маршруту Майами—Кали, врезался в гору Эль-Делювио при заходе на посадку. Из находившихся на его борту 163 человек (155 пассажиров и 8 членов экипажа) погибли 159, выжили 4 человека (изначально выжило 5 человек, но последний умер в больнице). Также в катастрофе выжила собака одного из погибших пассажиров.

Это крупнейшая авиакатастрофа в Колумбии, на момент событий это была крупнейшая катастрофа самолёта Boeing 757 (до падения рейса 301 Birgenair, 189 погибших). По числу жертв это вторая крупнейшая катастрофа американского авиалайнера за пределами США (после взрыва рейса 103 Pan American над Локерби).

Согласно заключению колумбийской комиссии, причиной катастрофы стала ошибка пилотов.

Самолёт

Boeing 757-223 (регистрационный номер N651AA, заводской 24609, серийный 390) был выпущен корпорацией «Boeing» в 1991 году (первый полёт совершил 12 августа). Был приобретён американской компанией «Meridian Trust Company» (Рединг, Пенсильвания), которая 27 августа того же года сдала его в лизинг авиакомпании American Airlines. Оснащён двумя турбовентиляторными двигателями Rolls-Royce RB-211-535E4B, которые развивали тягу до 2×191,55 кН. Левый двигатель (заводской номер 31146) на день катастрофы имел наработку 10657 часов и 3768 циклов «взлёт-посадка», правый (заводской номер 31042) — 13274 часа и 4966 циклов «взлёт-посадка». Последнее техническое обслуживание проводилось в ноябре 1995 года, на 20 декабря никаких неполадок обнаружено не было. На день катастрофы лайнер совершил 4922 цикла «взлёт-посадка» и налетал 13782 часа.

В день вылета в баки самолёта было залито 43 300 фунтов (19 640 килограммов) топлива. Расчётный взлётный вес (брутто) составлял 209 520 фунтов (95 037 кг) при центровке 25,2% САХ, что находилось в пределах допустимого. Согласно расчётам, на момент катастрофы авиалайнер должен был сжечь порядка 26 620 фунтов (12 075 кг) топлива и его вес составлял 182 900 фунтов (82 962 кг) при центровке 23,8% САХ, что также в пределах нормы.

Экипаж

Самолётом управлял опытный экипаж, состав которого был таким:

• Командир воздушного судна (КВС) — 57-летний Николас Тафури (исп. Nicholas Tafuri). Родился 17 ноября 1938 года. В авиацию пришёл в сентябре 1963 года ещё студентом, затем стал военным лётчиком ВВС США, где был квалифицирован для полётов на истребителях и четырёхмоторных транспортных самолётах. 22 сентября 1969 года устроился в авиакомпанию American Airlines, налетав к тому времени 2698 часов, 2662 из них в ВВС США. В American Airlines изначально работал бортинженером на Boeing 727, но впоследствии был квалифицирован в качестве КВС на Boeing 727, Boeing 757 и Boeing 767. Последнюю проверку на лётном тренажёре (в авиакомпании её называют «R2») проходил 28 апреля 1995 года, 9 ноября и 9 декабря прошёл утверждённые FAA ежегодные проверки для полётов соответственно на внутренних и международных линиях. Последний медицинский контроль прошёл 7 декабря 1995 года, в ходе которого подтвердил I класс с оговоркой, что для коррекции зрения должен носить линзы и очки (англ. Holder shall wear lenses that correct for distant vision and possess glasses that correct for near vision while exercising the privileges of this airman certificate). Налетал свыше 13000 часов, свыше 2260 из них на Boeing 757 и Boeing 767; налёт за последние 90 дней — 182 часа 13 минут. Рейсы в Кали выполнял в общей сложности 13 раз, причём последним был как раз рейс AA 965, выполненный 9 декабря того же года, за 11 дней до катастрофы. Был женат, имел двух взрослых детей, которые жили отдельно, жена работала стюардессой в American Airlines. Среди коллег пользовался уважением за профессионализм, не курил, увлекался теннисом.
• Второй пилот — 39-летний Дональд Уильямс (англ. Donald Williams). Родился 24 июня 1956 года. Лётную карьеру начал поступлением в учебный колледж по подготовке офицеров запаса ВВС США (англ. US Air Force Reserve Officer Training Corps). В 1979 году поступил в ВВС США, где в период службы до 1986 году был квалифицирован для полётов на истребителях, включая F-4 Phantom и для работы инструктором. Преподавал в наземной школе, лётных тренажёрах и на самолётах, в 1985 году получил премию «Лучший ВВС-инструктор года» (англ. Air Force Instructor of the Year). 11 октября 1986 года устроился в авиакомпанию American Airlines, имея к тому времени за плечами 1362 лётных часа. Как и КВС, изначально работал бортинженером на Boeing 727, впоследствии прошёл квалификацию на второго пилота Boeing 727, Boeing 757, Boeing 767 и McDonnell Douglas MD-11. Присутствовал на проводимом авиакомпанией 5-дневном курсе квалификации и закончил его на «Удовлетворительно», пройдя 27 ноября 1995 года необходимые проверки на тренажёре. 31 августа того же года успешно прошёл ежегодную проверку квалификации на второго пилота. Последний медицинский контроль прошёл 21 июня 1995 года, в ходе которого подтвердил I класс без ограничений. Налетал свыше 5800 часов, 2286 из них на Boeing 757 и Boeing 767; налёт за последние 90 дней — 163 часа 40 минут. В Кали до этого не летал ни разу, но тем не менее, в должности второго пилота неоднократно выполнял полёты на Boeing 757 и Boeing 767 в Южную Америку по другим направлениям. Был женат, имел трёх маленьких детей. Коллегами характеризовался как профессионально компетентный, любящий свою работу.

Оба пилота отдыхали перед полётом более 120 часов (5 дней), продолжительность работы в день катастрофы составила 5 часов 58 минут, из них в полёте — 4 часа 38 минут.

В салоне самолёта работали шестеро бортпроводников:

• 43-летний Педро Пабло Калье (исп. Pedro Pablo Calle) — старший бортпроводник,
• 43-летняя Магдалена Борреро (исп. Magdalena Borrero),
• 43-летняя Роза Кабрехо (исп. Rosa Cabrejo),
• 37-летняя Тереза Дельгадо (исп. Teresa Delgado),
• 48-летний Жильберто Рестрепо (исп. Gilberto Restrepo),
• 41-летняя Маргарет «Мэгги» Вильялобос (исп. Margaret «Maggie» Villalobos).

Все бортпроводники были родом из колумбийской столицы — Боготы.

Хронология событий

Предшествующие обстоятельства

Ранее в этот день Boeing 757-223 борт N651AA выполнил рейс в Гуаякиль (Эквадор) и приземлился в аэропорту Майами в 14:38, у прилетевшего экипажа по самолёту не было замечаний. Далее произошла смена экипажа, и самолёт начали готовить к рейсу AA 965 в Кали (Колумбия). Ожидаемое время вылета 16:40, пилоты прибыли в офис авиакомпании за час до этого. Однако из-за ожидания транзитных пассажиров и груза вылет поначалу был задержан на 34 минуты и от посадочных ворот D33 самолёт отъехал в 17:14, после чего вырулил к ВПП №27R. Из-за интенсивного движения в аэропорту и заторов на ВПП вылет был задержан ещё на 1 час 21 минуту, поэтому некоторые пассажиры покинули самолёт, так как уже опаздывали на запланированные встречи. Наконец в 18:35 рейс AA 965 вылетел из Майами и после набора высоты занял эшелон FL370 (37 000 футов или около 11,3 километра). На его борту находились 155 пассажиров (поначалу СМИ сообщали о 156), преимущественно бизнесменов и туристов, которые летели в Колумбию домой или на отдых с целью встретить там Рождественские праздники. Расчётное время полёта от Майами до Кали составляло 3 часа 12 минут.

Полёт к Кали

После прохождения траверза Картахены экипаж перешёл на связь с диспетчерским центром в Боготе. В 21:03 пилоты доложили о расчётном времени прохождения точки BUTAL в 21:07. После прохождения данной точки экипаж начал готовиться к снижению и в 21:10 запросил через ACARS сводку о погоде в Кали, которую получил в 21:11 (тихо, отдельные облака, видимость более 10 километров, возможность дождя). В 21:26:16 рейс 965 запросил разрешение на снижение. В ответ диспетчер дал указание снижаться до эшелона FL240 (24 000 футов или 7,3 километра), а затем до FL200 (20 000 футов или 6,1 километра). В 21:34:04 диспетчер в Боготе дал указание переходить на связь с подходом Кали, что КВС и выполнил в 21:34:40:

— Кали-подход, Американ девять шесть пять.
— Американ девять шесть пять, добрый вечер. Приём.
— Buenos noches senor, Американ девять шесть пять оставил два три ноль, спускаюсь до два ноль ноль. Приём, сэр.
— Так, дистанция до DME Кали?
— До DME шесть три [63 мили, или 116,7 километра]
— Понял, снижайтесь к VOR Кали, снижайтесь и сохраняйте один, пять тысяч футов. Высотомер три ноль ноль два [давление аэродрома 30,02 дюйма или 763 мм рт. ст.]. Прямой заход. Доложить [прохождение] VOR Тулуа.
— ОК, понял. Снижаемся к VOR Кали. Доложим Тулуа и высота один пять по три ноль… ноль… два. Всё верно сэр?
— Подтверждаю.
— Спасибо.

Оригинальный текст (англ.)  

— Cali approach, American nine six five.
— American niner six five, good evening. Go ahead.
— Ah, buenos noches senor, American nine six five leaving two three zero, descending to two zero zero. Go ahead, sir.
— The uh, distance DME from Cali?
— The DME is six three.
— Roger, is cleared to Cali VOR, uh, descend and maintain one, five thousand feet. Altimeter three zero zero two…. No delay expect for approach. Report uh, Tulua VOR.
— OK, understood. Cleared direct to Cali VOR. Uh, report Tulua and altitude one five, that's fifteen thousand three zero… zero… two. Is that all correct sir?
— Affirmative.
— Thank you.

В 21:35:28 КВС сказал второму пилоту: …нам Кали даёт прямой [заход] (англ. …put direct Cali for you in there).

В 21:36:31 диспетчер подхода связался с экипажем и предложил им вместо захода на ВПП №01 (с юга) более удобный на ВПП №19 (с севера):

— Сэр, ветер стих. Можете ли вы [выполнить] заход [на] полосу один девять?
— Да сэр, но нам тогда сейчас нужна меньшая высота.
— Понял. Американ девять шесть пять, снижайтесь к VOR DME заход на полосу один девять. Розо номер один, подход. Доложите VOR Тулуа.
— Снижаемся к VOR DME к один девять, Розо один подход. Доложим VOR, спасибо сэр.
— Доложить VOR Тулуа.
— Доложим Тулуа.

Оригинальный текст (англ.)  

— Sir, the wind is calm. Are you able to [execute the] approach [to] runway one niner?
— Uh yes sir, we'll need a lower altitude right away though.
— Roger. American nine six five, is cleared to VOR DME approach runway one niner. Rozo number one, arrival. Report Tulua VOR.
— Cleared the VOR DME to one nine, Rozo one arrival. Will report the VOR, thank you sir.
— Report uh, Tulua VOR.
— Report Tulua.

Имена выживших пассажиров

• Гонзало Душан Монрой (исп. Gonzalo Dussan Monroy),
• Гонзало Душан-младший (исп. Gonzalo Dussan, Jr.) — выжил в катастрофе, но умер в больнице на операционном столе,
• Мишель Душан (исп. Michelle Dussan),
• Мерседес Рамирез (исп. Mercedes Ramirez),
• Маурисио Рейес (исп. Mauricio Reyes).
• Также среди обломков грузового отсека самолёта была найдена собака одного из погибших пассажиров. Она не пострадала в катастрофе. Ей дали кличку «Милагро» (исп. Milagro — «Чудо»). В течение нескольких недель за ней ухаживала команда колумбийского «Красного Креста», пока её не взял себе и увёз в США сотрудник авиакомпании American Airlines.

Расследование

Расследованием причин катастрофы рейса AA 965 занялся колумбийский Специальный административный совет гражданской авиации (UAEAC) при участии американского Национального совета по безопасности на транспорте (NTSB) и представителей Федерального управления гражданской авиации США (FAA), международной ассоциации пилотов, авиакомпании American Airlines и корпораций «Boeing» и «Rolls-Royce plc».

Окончательный отчёт расследования был выпущен в сентябре 1996 года.

Согласно отчёту, причиной катастрофы стали ошибки экипажа. При смене ВПП пилоты ошибочно сбросили настройки навигационных точек в бортовом компьютере, поэтому им пришлось воспользоваться картами, чтобы найти точку Тулуа. В это же самое время они активировали воздушный тормоз, чтобы замедлить самолёт и ускорить его снижение.

К моменту, когда пилоты нашли Тулуа, лайнер уже пролетел эту точку и пилоты попытались ввести следующую за ней точку — Rozo. Однако на их схемах подхода точка NDB Rozo была отмечена как R. В районе полёта этой букве соответствовала ещё одна точка — NDB Romeo около Боготы (на расстоянии около 130 nm), и из-за этого в бортовом компьютере точка Rozo была доступна только по полному названию «ROZO», а не R, как было обозначено на схемах (в случаях, когда в районе встречаются названия точек NDB с совпадающим коротким именем, часто в списках выше идёт точка, находящаяся у большего населённого пункта). Выбрав R, КВС заставил автопилот сменить курс на Боготу, что привело к развороту на восток по широкой дуге. К моменту, когда ошибка была обнаружена, самолёт летел в долине, находящейся параллельно к той, в которой они должны были лететь. Пилоты взяли курс на правильную точку и в итоге врезались в гору.

За 12 секунд до столкновения сработала система GPWS, сообщив об опасном сближении с землёй («PULL UP!»). Менее чем через 2 секунды после этого пилоты включили полную тягу и менее чем через 3 секунды начали набор высоты, но из-за воздушного тормоза скорость подъёма была недостаточной, и в итоге самолёт пластом врезался в гору. Исследования показали, что в случае немедленного выключения воздушного тормоза при срабатывании GPWS у самолёта были шансы перелететь гору.

Последствия катастрофы

Были разработаны и в 2002 году внедрены системы EGPWS/TAWS.

Культурные аспекты

Катастрофа рейса 965 American Airlines показана во 2 сезоне канадского документального телесериала Расследования авиакатастроф в серии Столкновение с горой (оригинальное название Lost — Потерявшиеся или Заблудившиеся).

См. также

• Катастрофа A321 под Исламабадом — схожая по обстоятельствам

Ссылки

• [aviation-safety.net/database/record.php?id=19951220-1 Описание катастрофы на Aviation Safety Network]
• [www.rvs.uni-bielefeld.de/publications/Incidents/DOCS/ComAndRep/Cali/calirep.html AA965 Cali Accident Report] (англ.) (6 November 1996). Проверено 7 июня 2013. [www.webcitation.org/6HD6SohL6 Архивировано из первоисточника 8 июня 2013].

Отрывок, характеризующий Катастрофа Boeing 757 под Кали

– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.