Катастрофа C-47 в Копенгагене

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Катастрофа в Копенгагене

На месте катастрофы
Общие сведения
Дата

26 января 1947 года

Время

15:35 GMT

Характер

Сваливание при взлёте

Причина

Ошибка экипажа

Место

аэропорт Каструп, Копенгаген (Дания)

Воздушное судно


Douglas C-47A компании KLM, аналогичный разбившемуся

Модель

Douglas C-47A-30-DK

Имя самолёта

The Flying Dutchman

Авиакомпания

KLM — Royal Dutch Airlines

Пункт вылета

Схипхол, Амстердам (Нидерланды)

Остановки в пути

Каструп, Копенгаген (Дания)

Пункт назначения

Бромма, Стокгольм (Швеция)

Бортовой номер

PH-TCR

Дата выпуска

1944 год

Пассажиры

16

Экипаж

6

Погибшие

22 (все)

Выживших

0

Катастрофа C-47 в Копенгагене — авиационная катастрофа пассажирского самолёта Douglas C-47A-30-DK голландской авиакомпании KLM, произошедшая в воскресенье 26 января 1947 года в Копенгагене (Дания). Жертвами катастрофы стали 22 человека, в том числе шведский принц Густав Адольф.





Самолёт

Douglas C-47A-30-DK Skytrain с первоначальным заводским номером 14034 (позже был изменён на 25479) был выпущен на заводе в Оклахома-Сити (штат Оклахома) приблизительно в 1944 году[1], после чего под регистрационным номером 43-48218 поступил в американские ВВС. По ленд-лизу самолёт передали в Великобританию, где уже под регистрационным номером KG802 он поступил в королевские ВВС[2]. В октябре 1946 года лайнер приобрела голландская национальная авиакомпания KLM, а 26 октября его бортовой номер сменился на PH-TCR; сам самолёт при этом числился в реестре воздушных судов Нидерландов под номером 489. Также на фюзеляже была нанесена надпись «The Flying Dutchman» (Летучий голландец), которую однако носили и остальные воздушные суда авиакомпании[3].

Самолёт был оборудован двумя поршневыми двигателями Pratt & Whitney R-1830-92[4] мощностью в 1200 л.с. каждый. Максимальная взлётная масса лайнера составляла 12 710 кг, а максимальная дальность полёта — 1800 километров при крейсерской скорости 285 км/ч. Пассажировместимость салона составляла 21 место[3]. Общая наработка борта PH-TCR составляла 1686 лётных часов[1].

Экипаж

Экипаж самолёта состоял из шести человек и имел следующий состав[3][5]:

Катастрофа

Гражданство людей на борту
Дания Дания 7
Испания Испания 1
Нидерланды Нидерланды 7
США США 1
Франция Франция 2
Швеция Швеция 4
Итого 22

Самолёт выполнял пассажирский рейс из Амстердама в Стокгольм с промежуточной посадкой в Копенгагене. В Амстердаме на борт сели 7 пассажиров, включая шведского принца Густава Адольфа (сын Густава VI Адольфа и Маргариты Коннаутской), который летел вместе со своим секретарём. До Копенгагена полёт прошёл без отклонений и в 14:58 GMT лайнер приземлился в аэропорту Каструп. Здесь с самолёта сошли три пассажира, после чего началась подготовка к полёту в Стокгольм. В это время стояла ясная погода, хотя дул сильный северо-северо-восточный ветер со скоростью 40 км/ч, температура воздуха -5° C. В 15:15 началась посадка пассажиров, а всего в Копенгагене на борт сели 12 новых пассажиров, в том числе американская певица и актриса Грейс Мур и датская актриса Герда Нейман</span>ruen. Также на борту находился небольшой (82 кг) груз почты, а в баки было залито 1600 литров топлива. Общий расчётный вес самолёта составлял 12 189 кг, что было в пределах допустимого[3][5][6].

После завершения подготовки, PH-TCR с 16 пассажирами и 6 членами экипажа на борту вырулил на полосу, а в 15:31 получил разрешение на взлёт. В 15:32 второй пилот провёл проверку готовности к взлёту, после чего был начат разбег по полосе. Но едва самолёт оторвался от полосы, как его нос начал быстро подниматься, пока на высоте около 100 метров не достиг почти 45°. Лайнер быстро потерял поступательную скорость и, перейдя в сваливание, завалился на левое крыло, после чего перешёл в почти вертикальное падение. Увидев это, диспетчер на вышке сразу дал сигнал тревоги, а через несколько секунд в 15:35 GMT (16:35 местного времени) «Дуглас» врезался в землю и полностью сгорел. Все 22 человека на борту погибли[3][5].

На то время это была крупнейшая авиакатастрофа в стране. В настоящее время занимает 4-е место[1].

Причины

Следствие довольно быстро смогло установить причину происшествия. Дело в том, что в аэропорту в это время был сильный ветер, который мог повредить рули высоты и направления, поэтому рули на период стоянки фиксировались в неподвижном положении с помощью струбцин. В тот день эту работу выполнял 19-летний стажёр из компании Det Danske Luftfartsvæsen, который имел стаж работы в должности всего три недели. Перед началом движения самолёта он убрал из под его колёс тормозные колодки, но забыл снять с рулей струбцины. Вообще эту работу должен был выполнять мастер, но тот в данный воскресный день взял выходной. Опытные пилоты в свою очередь провели проверку самолёта перед взлётом лишь формально, к тому же им из кабины было сложно определить движения рулей высоты. В результате самолёт начал выполнять взлёт с застопоренными рулями, а потому когда после отрыва появился кабрирующий момент, который поднимал нос, пилоты не смогли его парировать, что и привело к падению скорости, а затем сваливанию и переходу в падение[6].

Напишите отзыв о статье "Катастрофа C-47 в Копенгагене"

Примечания

  1. 1 2 3 [www.aviation-safety.net/database/record.php?id=19470126-0 ASN Aircraft accident Douglas DC-3C (C-47A-30-DK) PH-TCR Kobenhavn-Kastrup Airport (CPH)] (англ.). Aviation Safety Network. Проверено 21 февраля 2015.
  2. [www.aerialvisuals.ca/AirframeDossier.php?Serial=46125 Douglas C-47A-30-DK, s/n 43-48218 USAAF, c/n 14034, c/r PH-TCR] (англ.). Aerial Visuals - Airframe Dossier. Проверено 21 февраля 2015.
  3. 1 2 3 4 5 [www.aviacrash.nl/paginas/ph-tcr.htm DC-3 PH-TCR bij start in Copenhagen verongelukt] (нид.). Aviacrash.nl. Проверено 21 февраля 2015.
  4. [rzjets.net/aircraft/?reg=229407 PH-TCR Douglas C-47A-30-DK 25479] (англ.). rzjets.net. Проверено 22 февраля 2015.
  5. 1 2 3 [hdekker.info/Nieuwe%20map/1947.htm#26.01.1947 26.01.1947 PH-TCR Douglas C-47A 25479/14034 Kopenhagen(OY)] (нид.). Luchtvaartarchief Herman Dekker. Проверено 22 февраля 2015.
  6. 1 2 Dines Bogø. [www.flykatastrofer.dk/flykatastrofer/gustav-adolf-omkommer-i-flykatastrofe.htm Flykatastrofen i Kastrup 1947] (датск.). Amager Bladet (7 сентября 2009). Проверено 22 февраля 2015.

См. также

Отрывок, характеризующий Катастрофа C-47 в Копенгагене

– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.