Катастрофа DC-6 под Лонгмонтом

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><th colspan="2" style="text-align:center; background:lightblue;">Общие сведения</th></tr><tr><th style="">Дата</th><td class="dtstart" style=""> 1 ноября1955 года </td></tr><tr><th style="">Время</th><td class="" style=""> 19:03 MST </td></tr><tr><th style="">Характер</th><td class="" style=""> Террористический акт </td></tr><tr><th style="">Причина</th><td class="" style=""> Взрыв бомбы </td></tr><tr><th style="">Место</th><td class="locality" style=""> восточнее Лонгмонта, округ Уэлд (Колорадо, США) </td></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; background:lightblue;">Воздушное судно</th></tr><tr><td colspan="2" class="" style="text-align:center; ">
Douglas DC-6B компании United Air Lines </td></tr><tr><th style="">Модель</th><td class="" style=""> Douglas DC-6B </td></tr><tr><th style="">Имя самолёта</th><td class="" style=""> Mainliner Denver </td></tr><tr><th style="">Авиакомпания</th><td class="" style=""> United Air Lines </td></tr><tr><th style="">Пункт вылета</th><td class="" style=""> Ла Гуардия, Нью-Йорк (Нью-Йорк) </td></tr><tr><th style="">Остановки в пути</th><td class="" style=""> Мидуэй, Чикаго (Иллинойс)
Стэплтон</span>ruen, Денвер (Колорадо)
Портленд</span>ruen (Орегон) </td></tr><tr><th style="">Пункт назначения</th><td class="" style=""> Сиэтл (Вашингтон) </td></tr><tr><th style="">Рейс</th><td class="" style=""> UA629 </td></tr><tr><th style="">Бортовой номер</th><td class="" style=""> N37559 </td></tr><tr><th style="">Дата выпуска</th><td class="" style=""> 22 февраля1952 года(начало эксплуатации) </td></tr><tr><th style="">Пассажиры</th><td class="" style=""> 39 </td></tr><tr><th style="">Экипаж</th><td class="" style=""> 5 </td></tr><tr><th style="">Погибшие</th><td class="" style=""> 44 (все) </td></tr><tr><th style="">Выживших</th><td class="" style=""> 0 </td></tr> </table> Катастрофа DC-6 под Лонгмонтом — авиационная катастрофа, произошедшая вечером 1 ноября1955 года в небе к востоку от Лонгмонта и в 50 км от Денвера (штат Колорадо). Пассажирский самолёт Douglas DC-6B американской авиакомпании United Air Lines выполнял пассажирский рейс из Денвера в Портленд (штат Орегон), но спустя некоторое время после взлёта неожиданно взорвался в воздухе, при этом погибли 44 человека. Было установлено, что причиной катастрофы стала детонация заложенной на борт бомбы, после чего дело передали Федеральному бюро расследований, в истории которого это было первое расследование крупного авиационного происшествия[1].



Самолёт

Участвовавший в происшествии Douglas DC-6B с регистрационным номером N37559 (заводской — 43538, серийный — 224[2]) поступил в авиакомпанию United Air Lines 22 февраля 1952 года и получил имя Mainliner Denver (рус. Магистральный Денвер)[3]. Его четыре поршневых двигателя были модели Pratt & Whitney R-2800-CB-16 (мощность примерно 2500 л.с. (1800 кВт) у каждого). Общая наработка борта N37559 составляла 11 949 лётных часов, в том числе 133 часа от последнего ремонта, 39 часов от последней технической проверки и 7 часов от последней тщательной предполётной проверки[4].

Экипаж

Экипаж, который выполнял роковой рейс, заступил в Денвере и состоял из двух пилотов, бортинженера и двух стюардесс[4].

  • Командир воздушного судна — 39-летний Ли Х. Холл (англ. Lee H. Hall). В авиакомпании United с декабря 1941 года; имел общий налёт 10 086 часов, в том числе 703 часа на DC-6.
  • Второй пилот — 26-летний Дональд А. Уайт (англ. Donald A. White). В авиакомпании United с 10 марта 1951 года; имел общий налёт 3578 часов, в том числе 1062 часа на DC-6B.
  • Бортинженер — 38-летний Сэмюэл Ф. Артур (англ. Samuel F. Arthur). Имел общий налёт 1995 часов, в том числе 336 часов на DC-6B.
  • Стюардесса — 26-летняя Жаклин Л. Хайндс (англ. Jacqueline L. Hinds). В авиакомпании United с 13 июня 1951 года летала рейсами в Вашингтон (округ Колумбия), а с 26 июня 1952 года начала летать рейсами в Сиэтл (штат Вашингтон).
  • Стюардесса — 22-летняя Пегги Лу Педдикорд (англ. Peggy Lou Peddicord). В авиакомпании United со 2 марта 1955 года.

Катастрофа

Самолёт выполнял регулярный пассажирский рейс UA-629 по маршруту Нью-Йорк — Чикаго — Денвер — Портленд — Сиэтл. Полёт до Денвера прошёл без особых отклонений, а в 18:11[* 1], на 11 минут позже расписания (в силу разных задержек в предыдущих аэропортах), рейс 629 приземлился в аэропорту Стэплтон</span>ruen. Здесь началась подготовка самолёта к полёту в Портленд, в ходе которой был проведён технический осмотр лайнера, а также произошла смена экипажа. Следующий в Денвер груз, включая багаж и почту, был расположен в заднем грузовом отсеке (№ 4), который был таким образом полностью опустошён, после чего в задний отсек загрузили новый груз, следующий из Денвера, в том числе багаж новых пассажиров и почту. В баки долили 3400 галлонов топлива, а общий вес авиалайнера составлял 91 746 фунтов (41 615 кг) при максимальном взлётном 93 700 фунтов (42 500 кг); центровка также не выходила за пределы допустимого[5][6].

Согласно полученному перед вылетом прогнозу погоды, в районе Денвера ожидалась сплошная облачность высотой 9500 фут (2900 м), температура воздуха 36 °F (2 °C), точка росы 30 °F (−1 °C), давление 29,84 дюйма (758 мм) рт. ст., ветер юго-западный 5 узлов, видимость 10 миль (16 км)[5].

В 18:44 рейс 629 вырулил к предварительному старту у начала полосы «8 правая» (8R), после чего получил от диспетчера разрешение на следование в Портленд на эшелоне 21 000 фут (6400 м) и с обязательным докладом о прохождении всенаправленного азимутального радиомаяка «Денвер», а также прохождении высоты 18 000 фут (5500 м). С 39 пассажирами и 5 членами экипажа на борту авиалайнер поднялся в воздух, о чём экипаж доложил в 18:52, а в 18:56 было доложено о прохождении радиомаяка Денвера. Это был последний радиообмен с бортом N37559[6].

В 19:03 с диспетчерской вышки в Денвере вдруг увидели, как примерно к северо-северо-западу от аэропорта в небе появились два белых огня, один из которых был несколько ярче. Эти огни наблюдались на протяжении 35—40 секунд и опускались с примерно одинаковой скоростью. Затем на земле, либо вблизи её возникла яркая вспышка, зарево от которой даже осветило нижнюю часть облаков (высота 10 000 фут (3000 м)). Подозревая худшее, диспетчеры тут же начали вызывать все находящиеся близ Денвера самолёты. Почти все экипажи ответили, кроме рейса 629 компании United[6]. «Дуглас» разбился на поле сахарной свёклы близ города Лонгмонт и на удалении 35 миль (56 км) к северу от аэропорта вылета, при этом все 44 человека на борту погибли[5][1].

Расследование

Изучение обломков

Расследование на месте происшествия было начато 2 ноября, а обнаруженные обломки доставляли в большой охраняемый склад в аэропорту Стэплтон. Поле распространения основных обломков было вытянуто в северо-северо-западном направлении и имело площадь около 6 квадратных миль (16 км2). На этом поле имелись два глубоких кратера, расположенные на расстоянии 150 фут (46 м) друг от друга и в которых были обнаружены обе плоскости крыла, все четыре силовые установки, а заодно и основные стойки шасси. На расстоянии около 4600 фут (1400 м) к юго-юго-востоку от этих кратеров находилась хвостовая часть лайнера, а носовая часть — примерно на 600 фут (180 м) к северу от кратеров. Также на удалении примерно 600 фут (180 м) к югу от кратеров была обнаружена отделившаяся внешняя часть левой плоскости крыла. Кроме того, на протяжении порядка 9 миль (14 км) к юго-юго-востоку от основного места падения были найдены обрывки лёгких материалов, включая бумагу и изоляцию фюзеляжа. Такая картина распределения показывала, что во время полёта произошло отделение хвостовой части, при этом возникла взрывная декомпрессия, в результате которой и были выкинуты куски лёгких материалов. Потерявший управление авиалайнер перешёл в почти отвесное падение, а перегрузки быстро достигли критических значений, в результате чего произошло отделение плоскостей крыльев. Отдельные части самолёта на высокой скорости врезались в землю и взорвались[6][7].

Уже в начале расследования было отмечено, что разрушение самолёта имело взрывной характер, причём взрыв был достаточно мощный и его нельзя было объяснить отказом какого-либо компонента или системы самолёта. Да и на обломках сохранился запах и частицы, характерные для взрывчатки, причём сильнее всего эти признаки наблюдались на обломках, которые были в районе грузового отсека № 4. Проверка вещей, почты и багажа из этого же отсека также обнаружила на них запах взрывчатки. Наконец, когда следователи собрали найденные обломки на специальном макете, то мельче всего обломки были как раз в районе заднего грузового отсека, а отдельные фрагменты из этой части так и не удалось обнаружить. Взрыв произошёл в заднем грузовом отсеке напротив грузовой двери под задним буфетом и чуть левее осевой линии самолёта. Взрывная волна распространилась во всех направлениях, при этом выбило переднюю и заднюю переборки (соответственно вперёд и назад), пол салона вырвало вверх, а силовой набор в нижней части фюзеляжа — вниз, после чего словно ножом[8] отрезало хвостовую часть фюзеляжа. В эпицентре взрыва не было никаких компонентов конструкции самолёта, которые могли бы стать источником этого взрыва. До момента взрыва все системы авиалайнера, включая силовые установки, работали нормально и без отказов[7].

7 ноября комиссия от Совета по гражданской авиации пришла к мнению, что причиной происшествия стал взрыв бомбы на борту. 8 ноября расследование катастрофы рейса 629 было передано Федеральному бюро расследований (ФБР)[9][10][11]. Стоит отметить, что в истории расследований, проводимых под руководством ФБР, катастрофа под Денвером стала первым крупным авиационным происшествием[1].

Среди обломков были найдены несколько фрагментов (по данным ФБР — 5, по данным CAB — 11) из листового металла, которые не относились к конструкции самолёта, при этом на них нашли признаки воздействия ударной волны и высокой температуры, а заодно и следы серой серы. У одного фрагмента одна из сторон была окрашена в красный цвет поверх которого были синие буквы «HO». Как удалось определить, найденный фрагмент относился к металлической оболочке электрической батареи «Hot Shot» напряжением 6 вольт, производства фирмы Eveready Battery Company</span>ruen. Эта батарейка стала детонатором бомбы, уничтожившей рейс 629[9][11].

Найденные на фрагментах самолёта частицы взрывчатого вещества имели цвет от белого до тёмно-серого. Экспертиза показала, что в состав этих отложений входил нитрат натрия, а также диоксид марганца и сернистые соединения. Сам нитрат натрия содержится в селитре, а вместе с серой и другими элементами может оставаться после детонации взрывчатых веществ на основе нитроглицерина, который в свою очередь используется при изготовлении динамита. 13 ноября 1955 года экспертиза ФБР пришла к заключению, что на борту произошёл взрыв заряда динамита[9][11].

Показания очевидцев

Были собраны четыре команды интервьюеров, в каждую из которых входили сотрудники или представители Совета по гражданской авиации и авиакомпании United. Со 2 по 5 ноября эти команды опросили две сотни человек на площади 140 квадратных миль (363 км2) вокруг места происшествия, и показания 37 из них были признаны ценными для расследования. Со слов этих очевидцев, самолёт выполнял обычный набор высоты, а шум двигателей звучал вполне нормально. Затем «Дуглас» вдруг превратился в яркую вспышку, после чего раздался шум мощного взрыва. Разорванный на несколько частей лайнер рухнул на поле, при этом прогремел ещё один взрыв, возможно, вызванный детонацией одного или нескольких топливных баков при ударе о землю. Опираясь на показания очевидцев, включая диспетчеров аэропорта, а также лётные испытания, было определено, что взрыв произошёл во время нормального полёта на высоте около 10 800 фут (3300 м) над уровнем моря (5782 фут (1762 м) над землёй) и на удалении 8 миль (13 км) к востоку от Лонгмонта[9][11].

Изучение пассажиров

Были начаты проверки всех 44 погибших в поисках мотивов для их убийства. Заодно проверяли и тех, кто намеревался лететь данным рейсом, но затем сдал билет. Помимо этого следователи попытались определить, какой багаж был у каждого из пассажиров. В ходе этой проверки были найдены и личные вещи Дейзи Эльдоры Кинг (англ. Daisie Eldora King) — 53-летней предпринимательницы из Денвера, которая путешествовала в гости к своей дочери на Аляску. Её личные вещи содержали личные письма, газетные вырезки о её семье, персональную чековую книжку, дорожные чеки на 1000 долларов, список адресов, два ключа и квитанцию об аренде сейфа. Изучив газетные вырезки о её семье, следователи наткнулись на заметку о её сыне — 23-летнем Джоне (Джеке) Гилберте Грэхэме (англ. John «Jack» Gilbert Graham), который в 1951 году обвинялся в подделке документов и попал в список разыскиваемых. Личные вещи мисс Кинг пронесла с собой в салон; что же до её багажа, то он, как оказалось, пострадал при взрыве больше всего. Всё что осталось от её чемодана — небольшие фрагменты, а содержимое определить не удалось[11][8].

В ходе следствия ФБР начала поиск по определению личностей пассажиров, которые были застрахованы в данном полёте на большие суммы. Как удалось установить, шесть человек были застрахованы на 62 500 долларов, четыре — на 50 000, двое — на 37 500, один — на 35 000, двое — на 12 500, и двое на 6250 долларов. Так как в это время шли праздники, то следователи не могли сразу проверить все страховые компании. А через три дня выяснилось, что имеются в общей сложности три страховых полиса на имя Дейзи Кинг. Позже 13 ноября был проведён обыск в доме её сына Джека Грэхэма и в спальне в маленьком комоде из кедра был найден дубликат страхового полиса на сумму 37 500 долларов и на имя Дейзи Эльдоры Кинг. Согласно оригиналу этого полиса, выгодоприобретателем был указан Джек Грэхэм; также следователи нашли ещё два страховых полиса на имя мисс Кинг, но уже на 6250 долларов каждый, а выгодоприобретателями были указаны её дочь и сестра[11].

Джек Гилберт Грэхэм

ФБР начало более тщательно изучать мисс Кинг и её семью, и тут было установлено, что в случае её смерти достаточно солидное наследство должен был получить её сын. Но при этом, по показаниям некоторых их знакомых, мать и сын постоянно ссорились по, казалось бы, мелочам, а отношения между ними были «как у кошки с собакой». Также выяснилось, что Грэхэм подозревался во взрыве в ресторане, а незадолго до гибели своей матери купил пикап марки Chevrolet, который скоро же разбил в результате дорожно-транспортного происшествия, когда машина застряла на переезде. После этого Джек взял в долг 1000 долларов под залог ресторанного оборудования. Также в 1951 году Грэхэм даже отсидел 60 суток в техасской тюрьме за незаконный оборот виски[11].

10 ноября 1955 года Джек Грэхэм в присутствии своей сводной сестры в первый раз беседовал с сотрудниками ФБР, в ходе чего рассказал о своей ранней биографии, которая оказалась достаточно непростой. Родился он 23 января 1932 года, как раз в разгар Великой депрессии, причём для его матери это был уже второй брак, а от первого брака у неё уже была дочь. Но в 1937 году отец Грэхэма умирает от пневмонии, после чего Дейзи из-за бедности отдала сына в детский дом. В 1941 году она выходит замуж уже в третий раз — за Эрла Кинга (англ. Earl King), после смерти которого получила солидное наследство, что позволило ей даже стать успешной бизнес-леди. Но своего сына Дейзи Кинг из детдома забирать не стала; лишь в 1954 году Джек вернулся к матери, которая оплатила все его штрафы. Также Грэхэм упомянул, что бизнес в семейном ресторане не был успешен из-за отдельных происшествий, включая взрыв газа в 1955 году, и периодического вандализма. Относительно 1 ноября 1955 года Джек рассказал, что провожал мать на самолёт, но не знает точно, что было в её багаже, хотя и предполагает, что там было ружьё и большое количество патронов для охоты на северных оленей[11][8].

На следующий день следователи расспросили уже его жену Глорию[12], которая рассказала, что багаж для мисс Кинг собирал всё-таки Джек. Что было в багаже, мисс Грэхэм не могла описать, но предполагала, что там был набор инструментов, так как муж неоднократно говорил, что хочет подарить такой набор своей матери на рождественские праздники. Самого подарка Глория не видела, но рассказала, как в день происшествия её муж принёс домой свёрток, после чего ушёл с ним в подвал, где находился собранный багаж Дейзи Кинг. Сам свёрток был 18 дюймов (460 мм) в длину, 14 дюймов (360 мм) в ширину и 3 дюйма (76 мм) толщиной. Расспросы родственников Дейзи Кинг и Джека Грэхэма не позволили следователям точно определить, что же было в том свёртке. Тогда 12 ноября семья Грэхэм была вызвана в офис ФБР для опознания фрагментов от предполагаемого чемодана мисс Кинг. Они опознали куски тёмно-коричневого чемодана как меньшего из взятых ею чемоданов. В ходе данной беседы Грэхэм был предупреждён, что у следователей имеется к нему ещё ряд вопросов[11].

Признание

13 ноября, как уже было сказано выше, ФБР провело обыск в доме Грэхэма, в результате которого был найден дубликат страхового полиса. Также в ходе обысков следователи нашли моток медного провода в жёлтой изоляции, который лежал в одном из карманов принадлежащей Грэхэму спецодежды. Интересен этот провод был прежде всего тем, что относился к тому же типу, который был указан в учебнике для начинающих подрывников для использования в детонаторах[11]. Когда Джеку Грэхэму сообщили о находках в его доме и результатах экспертиз, попросив объяснить всё это, тот неожиданно заявил: Окей, с чего мне начать? (англ. OK, where do you want me to start?)[8].

Как рассказал Джек, у него была давняя обида, что почти всё детство он провёл в детском доме, а мать после удачного замужества не стала забирать его обратно. Лишь в 1954 году он был допущен к семейному ресторанному бизнесу, а в сентябре 1955 года при странных обстоятельствах в ресторане происходит взрыв газа, который повредил здание. Полиция подозревала поджог, но не смогла это доказать, а Грэхэм получил страховку в размере $ 1200. Полученной суммы ему показалось недостаточно, поэтому следующим шагом стало намеренное оставление своего «Шевроле» на переезде перед поездом, когда Джек выпрыгнул из салона за несколько секунд до удара. Наконец Грэхэм принимает решение убить собственную мать, получив при этом крупную сумму от страховых выплат[8]. По некоторым данным, Джек Грэхэм был вдохновлён поступком канадца Альберта Гэ, который 9 сентября 1949 года убил свою жену, взорвав самолёт Douglas DC-3, на котором она летела, с помощью бомбы, заложенной в её же багаже; всего в той катастрофе погибли 23 человека (подробнее...)[13].

Рейс 629 United Air Lines

Обломки борта N37559, разложенные для изучения на складе в Стэплтонеruen, Денвер</span>

Я тогда взял мешок динамита, к которому прикрепил батарею и таймер, а потом поместил в мамин большой чемодан

— Джек Грэхэм[8]

Как заявил Джек, бомба была замедленного действия и состояла из 25 динамитных шашек, двух электрических детонаторов из учебника для начинающего подрывника, 60-минутного таймера производства Ryall electric supply company и шестивольтовой батареи. В прошлом Джек Грэхэм проработал две недели в магазине электроники, где получил знания, достаточные для создания столь простой бомбы[8]. 17 ноября продавец в магазине, где был куплен таймер, опознал Грэхэма, сказав, что тот был у них 26 октября. 19 ноября продавец в Креммлинге подтвердил, что Грэхэм приобрёл у них 20—25 динамитных шашек и два электрических детонатора. 21 ноября менеджер этого же магазина также опознал Грэхэма как покупателя динамитных шашек и детонаторов[11].

Суд

14 ноября Джек Грэхэм подписал заявление о признании, на основании которого его обвинили в саботаже. Однако по существовавшим в то время федеральным законам, максимальным наказанием за саботаж на самолёте в мирное время было 10 лет тюрьмы. Тогда 17 ноября Грэхэм был осуждён по законам штата в убийстве родной матери, что уже грозило казнью в газовой камере, а 9 декабря предстал перед окружным судом. Суд над Грэхэмом был достаточно сложным, при этом было заслушано более двух сотен свидетелей, а также впервые сам процесс снимали на киноплёнку. Джек поначалу отказался от всех своих показаний, но в апреле 1956 года на пяти страницах изложил собственное признание, которое позже зачитали на суде вслух. Сам обвиняемый никаких показаний на суде не давал[11][8].

5 мая 1956 года, после обсуждения длительностью 72 минуты, суд присяжных признал Джека Грэхэма виновным в убийстве первой степени и приговорил его к смертной казни. Адвокаты несколько раз подавали ходатайства о пересмотре дела, но 22 октября 1956 года Верховный суд штата Колорадо подтвердил решение суда низшей инстанции и постановил привести приговор в исполнение до 12 января 1957 года. 11 января 1957 года Джек Гилберт Грэхэм был казнён в газовой камере. Перед смертью он заявил, что не чувствует никаких угрызений совести по поводу матереубийства[11][8].

Напишите отзыв о статье "Катастрофа DC-6 под Лонгмонтом"

Примечания

Комментарии

  1. Здесь и далее указано Горное время (MST).

Источники

  1. 1 2 3 [www.fbi.gov/news/stories/2005/december/midair_explosion120905 The Case of the Mysterious Mid-Air Explosion] (англ.). Федеральное бюро расследований (12 September 2005). Проверено 8 мая 2015.
  2. [www.abcdlist.nl/DC67LINE.html Douglas DC-6 / DC-7 Line Numbers] (англ.). Airbus, Boeing, Convair and Douglas Production List. Проверено 7 мая 2015.
  3. [www.planelogger.com/Aircraft/View?Registration=N37559&DeliveryDate=22.02.52 Registration Details For N37559 (United Airlines) DC-6-B] (англ.). Plane Logger. Проверено 7 мая 2015.
  4. 1 2 Report, p. i.
  5. 1 2 3 Report, p. 1.
  6. 1 2 3 4 Report, p. 2.
  7. 1 2 Report, p. 3.
  8. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Bovsun, Mara. [www.nydailynews.com/news/justice-story/justice-story-son-bomb-mom-luggage-kills-44-flight-article-1.1335372 Justice Story: Son plants bomb in mom’s suitcase, killing her and 43 others during flight] (англ.), Daily News (4 May 2013). Проверено 5 ноября 2015.
  9. 1 2 3 4 Report, p. 4.
  10. Report, p. 6.
  11. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 [www.fbi.gov/about-us/history/famous-cases/jack-gilbert-graham Jack Gilbert Graham] (англ.). Федеральное бюро расследований (26 February 2008). Проверено 8 мая 2015.
  12. [murderpedia.org/male.G/g/graham-john-gilbert-photos.htm John Gilbert GRAHAM] (англ.). Murderpedia. Проверено 5 ноября 2015.
  13. Doug Lennox</span>ruen. What did Albert Guay of Quebec City and Jack Graham of Denver, Colorado, have in common? // [books.google.ru/books?id=yZ8mT8EiNOYC&pg=PA20&lpg=PA20&dq=Jack+Graham+Albert+Guay&source=bl&ots=dDoE4yboWJ&sig=pusc6g1kbvcq635eD-VGJNBOen8&hl=ru&sa=X&ved=0CDcQ6AEwBGoVChMIzfy0run5yAIVo51yCh0MZwle#v=onepage&q=Jack%20Graham%20Albert%20Guay&f=false Now You Know Disasters: The Little Book of Answers]. — Dundurn, 2008. — Т. 9. — P. 21. — 96 p. — (Now You Know). — ISBN 1770703314.

Литература

  • [specialcollection.dotlibrary.dot.gov/Document?db=DOT-AIRPLANEACCIDENTS&query=(select+613) UNITED AIR LINES, INC., DOUGLAS DC-6B, N. 37559, NEAR LONGMONT, COLORADO, NOVEMBER 1, 1955] (англ.). Совет по гражданской авиации (14 May 1956). Проверено 2 мая 2015.

Отрывок, характеризующий Катастрофа DC-6 под Лонгмонтом

Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!