Катастрофа DC-9 в Цинциннати

Рейс 797 Air Canada
DC-9-32 авиакомпании Air Canada
Общие сведения
Дата	2 июня 1983 года
Время	19:20 CDT
Характер	F-NI (пожар на борту)
Причина	Неисправная электропроводка
Место	аэропорт Цинциннати/Северный Кентукки, Цинциннати (Кентукки, США)
Координаты	39°02′56″ с. ш. 84°40′04″ з. д.39.04889° с. ш. 84.66778° з. д. / 39.04889; -84.66778
Погибшие	23
Раненые	16
Воздушное судно
Модель	McDonnell Douglas DC-9-32
Авиакомпания	Air Canada
Пункт вылета	Международный аэропорт Даллас/Форт-Уэрт, Даллас (Техас, США)
Остановки в пути	Международный аэропорт имени Лестера Б. Пирсона, Торонто (Канада)
Пункт назначения	Международный аэропорт имени Пьера Эллиота Трюдо, Монреаль (Канада)
Рейс	AC797
Бортовой номер	C-FTLU
Дата выпуска	8 марта 1968 года (первый полёт)
Пассажиры	41
Экипаж	5
Выживших	23

См. также: Рейс 797

Катастрофа DC-9 в Цинциннати — авиационная катастрофа, произошедшая 2 июня 1983 года. На борту авиалайнера McDonnell Douglas DC-9-32 авиакомпании Air Canada во время выполнения рейса AC797 по маршруту Даллас—Торонто—Монреаль в его хвостовой части вспыхнул пожар. Экипаж смог благополучно посадить самолёт в Цинциннати, но через 90 секунд после приземления и начала эвакуации пассажиров огонь охватил весь лайнер. Из находившихся на его борту 46 человек (5 членов экипажа и 41 пассажир) погибло 23, ещё 16 получили ранения.

Самолёт

McDonnell Douglas DC-9-32 (регистрационный номер C-FTLU, заводской 47196, серийный 288) был выпущен в 1968 году (первый полёт совершил 8 марта). 7 апреля того же года был передан авиакомпании Air Canada. Оснащён двумя двигателями Pratt & Whitney JT8D-7B. На день катастрофы совершил 34987 циклов «взлёт-посадка» и налетал 36825 часов.

Экипаж и пассажиры

Самолётом управлял опытный экипаж, состав которого был таким:

• Командир воздушного судна (КВС) — 51-летний Дональд С. Кэмерон (англ. Donald S. Cameron). Очень опытный пилот, проработал в авиакомпании Air Canada 17 лет (с 28 марта 1966 года). Управлял самолётами Grumman G-73, Lockheed L-049 Constellation, Douglas DC-3, Douglas DC-4 и Douglas DC-8. В должности командира DC-9 — с ноября 1974 года. Налетал 13650 часов, 4939 из них на DC-9.
• Второй пилот — 34-летний Клод Уимет (англ. Claude Ouimet). Опытный пилот, проработал в авиакомпании Air Canada 9 лет (с 25 ноября 1973 года). В должности второго пилота DC-9 — с февраля 1979 года. Налетал 5650 часов, 2499 из них на DC-9.

В салоне самолёта работали трое бортпроводников:

• Серхио Бенетти (англ. Sergio Benetti), 37 лет — старший бортпроводник. На лётной работе со 2 января 1972 года.
• Джудит Л. Дэвидсон (англ. Judith L. Davidson), 33 года. На лётной работе с 9 июля 1973 года.
• Лаура Каяма (англ. Laura Kayama), 28 лет. На лётной работе с мая 1976 года.

Всего на борту самолёта находилось 46 человек — 41 пассажир и 5 членов экипажа.

Среди пассажиров на борту находился Стэнли Эллисон «Стэн» Роджерс (англ. Stanley Allison «Stan» Rogers) — канадский музыкант и певец.

Хронология событий

Предшествующие обстоятельства

Рейс AC797 вылетел из Далласа в 16:20 CDT и взял курс на Торонто. На его борту находились 5 членов экипажа и 41 пассажир. К 18:00 самолёт был уже на полпути к Торонто. Внезапно выбило три предохранителя, защищавшие электрические цепи от перегрузок. КВС решил потом перезапустить их, но не посчитал, что все серьёзно, и лайнер продолжил полёт. Через 8 минут командир включил предохранители, но они не фиксировались (без них в туалете в хвосте самолёта не работала система слива).

Дым на борту

Около 19:00 некоторые пассажиры, сидящие в хвосте самолёта, заметили, что из туалета просачивается дым. Пассажиры начали испытывать удушение, а дым начал заполнять хвост лайнера. Стюарды пересадили всех пассажиров и хвоста самолёта поближе к кабине пилотов. Старший бортпроводник с огнетушителем в руках прибежал к туалету, но пламени он не увидел и просто разбрызгал его на стены и пол туалета. Стюардесса сообщила пилотам о пожаре в хвосте лайнера. Второй пилот быстро оценил ситуацию на месте. Дым подбирался к середине салона самолёта. Пилоты не знали, надо ли аварийно сажать самолёт. На лайнере погас свет.

Посадка к аэропорту Цинциннати

Командир связался с ближайшим КДП. Узнав, что дым подбирается к кабине, пилоты решили идти на аварийную посадку. После того, как упала резервная мощность самолёта, экипаж подал сигнал «Mayday». Диспетчер ближайшего КДП дал рейсу 797 добро на посадку в аэропорту Цинциннати. Лайнер снизился до 1500 метров, приборы в кабине не работали, не функционировал горизонтальный хвостовой стабилизатор. Работал только руль высоты. Дым тем временем охватил весь салон самолёта, пассажиры начали задыхаться, но пилоты, не могли выдать кислородные маски, понимая, что кислород усилит пожар. Когда дым добрался до кабины пилотов и начал просачиваться в нее, рейс 797 заходил на посадку в Цинциннати.

Из-за дыма силы пилотов были на исходе, они посадили лайнер, постоянно щурясь. В 19:20 рейс AC797 приземлился в аэропорту Цинциннати.

Эвакуация, катастрофа

Старший стюард открыл дверь в носовой части и пассажиры начали покидать самолёт. Хотя были открыты три аварийных выхода, пассажиры их не видели и ползли по полу салона. Пилоты быстро заглушили двигатели, второй пилот покинул кабину через аварийное окошко и уже на земле понял, что командир остался в кабине, потеряв сознание.

Подоспевшие пожарные аэропорта полили кабину пилотов пеной, КВС пришел в себя и выбрался из кабины через окошко, из которого вылез второй пилот. Он оказался последним, покинувшим самолёт. Через 90 секунд после приземления салон самолёта вспыхнул и пламя охватило весь лайнер. Из находившихся на борту 46 человек погибли 23 пассажира, остальные 23 человека (5 членов экипажа и 18 пассажиров) выжили, 16 из них получили ранения.

Среди погибших оказался музыкант и певец Стэнли «Стэн» Роджерс.

Расследование

Расследованием причин катастрофы рейса AC797 занялся Национальный совет по безопасности на транспорте (NTSB).

Для начала следователи NTSB обследовали сгоревший самолёт. Отбросив версию умышленного поджога, была выдвинута другая версия — непотушенная сигарета в корзине для мусора. Она была изучена — сгорел только её верх, но мусор в ней не сгорел.

Изучив историю борта C-FTLU, следователи NTSB обнаружили, что у самолёта было большое количество неисправностей, а за 4 года до катастрофы (в 1979 году) в его хвостовой части отвалилась перегородка, вызвавшая взрывную декомпрессию; экипаж сумел благополучно посадить самолёт. Были порваны электрические кабели и повреждена гидравлика. Самолёт отремонтировали и отправили в следующий рейс. Следователи изучили все уцелевшие провода, но никаких доказательств короткого замыкания не нашли.

Эксперты NTSB приступили к изучению речевого самописца и выбитым предохранителям в кабине пилотов. Им надо было узнать: предохранители выбило из-за пожара или сам двигатель послужил причиной возгорания. Затем был построены макет туалета и мотора слива и следователи заставили мотор слива заедать. Мотор разгорелся до 428°C, но пожара не вызвал. На записи речевого самописца следователи услышали 8 звуков электрического разряда, которых пилоты не услышали. Был изучен кабель под туалетом, который шёл от генератора. На двух его проводах сошла изоляция и они, соприкоснувшись, могли вызвать искру.

Но было неясно, из-за чего пожар вызвал столько повреждений. На самом деле огонь полыхал за стенами туалета, но как только старший бортпроводник открыл дверь, чтоб разбрызгать огнетушитель, поток воздуха ворвался в туалет и превратился в пищу для огня.

Окончательный отчёт расследования NTSB был опубликован 31 января 1986 года.

Последствия катастрофы

В 1984 году NTSB предложил массу способов улучшения безопасности авиаперевозок. Бортпроводники стали получать лучшее обучение и противопожарное оснащение. На пол салонов всех гражданских самолётов стали наноситься определённые надписи, указывающие номер ряда и направление к аварийному выходу.

Дальнейшая судьба самолёта

Борт N994Z

После катастрофы сгоревший лайнер был разделан на металлолом, а его правое крыло авиакомпания Air Canada продала авиакомпании Ozark Air Lines, которая приделала его к авиалайнеру McDonnell Douglas DC-9-31 борт N994Z вместо повреждённого, а уже 20 декабря того же года самолёт чуть не разбился.

Сведения о самолёте

McDonnell Douglas DC-9-31 (заводской номер 47097, серийный 193) был выпущен в 1967 году (первый полёт совершил 26 октября). Оснащён двумя двигателями Pratt & Whitney JT8D-7B. Эксплуатировался авиакомпаниями:

• Northeast Airlines — с 6 ноября 1967 года по 1 августа 1972 года,
• Delta Air Lines — с 1 августа 1972 года по 6 июня 1975 года (в обоих летал под постоянным б/н N979NE),
• Ozark Air Lines — с 6 июня 1975 года по 28 июня 1985 года,
• Republic Airlines — с 28 июня 1985 года по 1 октября 1986 года,
• Northwest Airlines — с 1 октября 1986 года по 6 октября 2005 года (во всех летал под постоянным б/н N994Z).

7 октября 2005 года был поставлен на хранение, в 2012 году был списан и разделан на металлолом.

Культурные аспекты

Катастрофа рейса 797 Air Canada показана в 4 сезоне канадского документального сериала Расследования авиакатастроф в серии Схватка с огнём.

См. также

• Катастрофа Ту-154 в Сургуте

Ссылки

• [aviation-safety.net/database/record.php?id=19830602-1 Описание происшествия ] на Aviation Safety Network
• [libraryonline.erau.edu/online-full-text/ntsb/aircraft-accident-reports/AAR84-09.pdf Промежуточный отчёт расследования NTSB]
• [libraryonline.erau.edu/online-full-text/ntsb/aircraft-accident-reports/AAR86-02.pdf Окончательный отчёт расследования NTSB]
• [www.ntsb.gov/aviationquery/brief.aspx?ev_id=20001214X43285&key=1 NTSB brief DCA83AA028]
• [www.airliners.net/open.file?id=0076816&size=M&width=949&height=740&sok=&photo_nr=&prev_id=&next_id= Фотографии борта C-FTLU до катастрофы]

Отрывок, характеризующий Катастрофа DC-9 в Цинциннати

На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.