Катастрофа L-749 над Южно-Китайским морем
| Катастрофа над Южно-Китайским морем | |
 Lockheed L-749A компании Air India | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Дата | |
| Время |
около 9:25 GMT |
| Характер |
взрыв на борту |
| Причина |
террористический акт |
| Место | |
| Погибшие |
16 |
| Раненые |
3 |
| Воздушное судно | |
| Модель | |
| Имя самолёта | |
| Авиакомпания | |
| Пункт вылета | |
| Остановки в пути | |
| Пункт назначения | |
| Рейс |
2666 |
| Бортовой номер |
VT-DEP |
| Дата выпуска |
1953 |
| Пассажиры |
11 |
| Экипаж |
8 |
| Погибшие |
16 |
| Выживших |
3 |
Катастрофа чартерного авиалайнера «Принцесса Кашмира» Lockheed L-749A Constellation авиакомпании Air India — катастрофа, произошедшая 11 апреля 1955 года над Южно-Китайским морем. Самолет следовал рейсом Бомбей — Гонконг — Джакарта и взорвался в результате теракта[1]. Жертвами взрыва стали 16 человек из 19, находящихся на борту[2]. Целью теракта было убийство премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая.
Содержание
Взрыв
Самолет вылетел из Гонконга в 4:25 по Гринвичу, имея на борту пассажиров из Азии и Европы (в основном журналистов), направляющихся на Бандунгскую конференцию в Джакарте[2]. Примерно в 9:25 позади двигателя № 3 раздался взрыв. Огонь охватил правое крыло, и дым проник в пилотскую кабину. Экипаж трижды послал по радио сигнал бедствия, сообщая свои координаты, но близ островов Бунгуран связь оборвалась[1]. Пассажирам и экипажу были розданы спасательные жилеты. Командир самолета принял решение садиться на воду и приказал выключить мотор и открыть запасные выходы.
Самолет ударился о воду правым крылом, после чего фюзеляж развалился на три части. Спастись удалось только авиаинженеру, штурману и второму пилоту. Они добрались до одного из островов, где на следующий день были найдены местными жителями. Остальные 16 пассажиров и членов экипажа погибли в море.
Пассажиры
В число пассажиров чартерного рейса входили три члена китайской делегации на Бандунгской конференции и один член делегации Демократической Республики Вьетнам. Остальными пассажирами были журналисты — пятеро из Китая (в том числе Рэймонд Вонг, шеф гонконгского отделения агентства Синьхуа), один из Польши и один из Австрии.
Чжоу Эньлай
Цель террористов, Чжоу Эньлай, планировал лететь из Пекина в Гонконг, а оттуда на «Принцессе Кашмира» прибыть в Джакарту. Приступ аппендицита вынудил его отложить вылет на три дня, и вместо Гонконга Чжоу отправился в Рангун, где встретился с индийским премьер-министром Джавахарлалом Неру и бирманским премьер-министром У Ну, после чего прибыл в Бандунг для участия в конференции[2].
Некоторые историки утверждают, что Чжоу, возможно, был в курсе готовящегося покушения, и никакого аппендицита не было. Стив Цанг из Оксфордского университета писал в сентябрьском номере «China Quarterly» за 1994 год: «Имеющиеся к настоящему моменту данные доказывают, что Чжоу заранее знал обо всем и втайне изменил план поездки, при этом не поставив в известность членов китайской делегации и использовав их как подсадную утку»[3].
Расследование
На следующий день после аварии МИД КНР выступил с заявлением, в котором охарактеризовал взрыв как «убийство, подготовленное спецслужбами США и Чан Кайши». В то же время губернатор Гонконга сэр Александр Грэнтэм отверг причастность Гонконга к взрыву. Однако позже, 26 мая, индонезийская следственная комиссия объявила, что в бомбе был установлен детонатор МК-7 американского производства, в связи с чем высока вероятность того, что бомба была заложена на борт самолета именно в гонконгском аэропорту.
Гонконгские власти объявили вознаграждение в размере 100000 гонконгских долларов за информацию, способствующую аресту виновных. Под подозрение попал 71 человек, имевший отношение к подготовке рейса Air India. Вскоре главным подозреваемым стал Чоу Цзэминь, уборщик Hong Kong Aircraft Engineering Co., который хвастался перед друзьями своей ролью в организации взрыва, а также потратил большие суммы денег. Гонконгская полиция пришла к выводу, что Чоу подложил бомбу в самолет по заданию гоминьдана, и 3 сентября выдала ордер на его арест. Однако за несколько часов до этого Чоу бежал на Тайвань самолетом авиакомпании Civil Air Transport, принадлежащей ЦРУ.
Гонконг потребовал выдачи Чоу, на что Тайвань ответил отказом, заявив также, что Чоу агентом гоминьдана не являлся.
Стив Цанг собрал данные из британских, тайваньских, американских и гонконгских архивов, прямо указывающие на подготовку теракта агентами гоминьдана, действующими в Гонконге. По его словам, в Гонконге находилась специальная группа гоминьдана, занимающаяся убийствами и саботажем. Группой руководил генерал-майор Конг Хойпин, и она насчитывала 90 агентов. В марте 1955 года группа завербовала для совершения теракта Чоу Цзэминя, имевшего легкий доступ к самолету Air India, и предложила ему 600000 гонконгских долларов и убежище на Тайване в случае необходимости.
В одном из китайских документов, рассекреченных в 2005 году, содержится вывод об ответственности за взрыв секретной службы гоминьдана.
Причастность ЦРУ
Также ходили слухи, что помимо гоминьдана к этому инциденту приложило руку ЦРУ, однако никакими доказательствами, помимо факта бегства Чоу на самолете, принадлежащем ЦРУ, следствие не располагало. Но десятилетие спустя несколько американцев начали утверждать о своей причастности к взрыву[4].
Чжоу Эньлай был влиятельной фигурой в коммунистическом Китае, и Соединенные Штаты рассматривали его как противника. В то же время Запад расценивал Бандунгскую конференцию как встречу коммунистических и прокоммунистических лидеров, направленную на экспансию коммунизма в Азии. ЦРУ считало, что Китай будет использовать конференцию для укрепления своего авторитета как мировой державы. Хотя ЦРУ направило на конференцию нескольких агентов под видом журналистов, данные свидетельствуют о том, что некоторые сотрудники ЦРУ, возможно, были задействованы для принятия дополнительных мер.
В 1966 году комитет сената США по расследованию операций ЦРУ заслушал показания, в которых говорилось об участии ЦРУ в подготовке убийства восточноазиатского лидера, присутствовавшего на азиатской конференции 1955 года. Личность этого лидера оставалась неизвестной до 1977 года, когда Уильям Корсон, отставной офицер разведки морской пехоты США, служивший в Азии, опубликовал книгу «Armies of Ignorance», где идентифицировал этого лидера как Чжоу Эньлая[4].
В июле 1960 года бывший сотрудник шифровальной службы госдепартамента США Джон Дискоу Смит бежал в СССР. В 1967 году вышла его книга «I was a agent CIA in India», отрывки из которой были опубликованы 15 ноября того же года в «Литературной газете». Там Смит рассказал о многих своих операциях и, в частности, заявил, что в 1955 году офицер ЦРУ при посольстве США в Дели Джек Кэррен попросил его передать мешок некоему Ванг Фенгу, проживающему в «Maidens Hotel». По утверждению Смита, в мешке находилась бомба, предназначенная для взрыва «Принцессы Кашмира».
Память
Командир Д. К. Джатар, погибший в катастрофе, второй пилот капитан М. С. Дикшит и авиаинженер Анант Карник стали первыми гражданскими лицами, удостоенными ордена Ашока Чакра за «исключительные отвагу, мужество и самопожертвование».
В 2005 году агентство Синьхуа провело симпозиум по случаю 50-летия аварии, в которой погибли три журналиста агентства[5].
Напишите отзыв о статье "Катастрофа L-749 над Южно-Китайским морем"
Примечания
- ↑ 1 2 [aviation-safety.net/database/record.php?id=19550411-1 Accident description]
- ↑ 1 2 3 [www.chinadaily.com.cn/english/doc/2004-07/21/content_350313.htm China spills Zhou Enlai secret]
- ↑ Target Zhou Enlai: The «Kashmir Princess» Incident of 1955. // The China Quarterly. — № 139. — September 1994.
- ↑ 1 2 [www.namebase.org/ppost07.html Was America’s CIA working with Taiwan agents to kill Chinese premier?]
- ↑ [news.xinhuanet.com/english/2005-04/11/content_2815170.htm China marks journalists killed in premier murder plot 50 years ago]
Ссылки
- [www.airwhiners.net/whine_cheez/20040726.htm Air India: The Story of the Aircraft] (англ.)
Литература
- Карник, А. Тайна «Принцессы Кашмира». — М.: Молодая гвардия, 1959. — 62 с.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Катастрофа L-749 над Южно-Китайским морем
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
