Катастрофа L-749 на Монблане

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><th colspan="2" style="text-align:center; background:lightblue;">Воздушное судно</th></tr><tr><td colspan="2" class="" style="text-align:center; ">
Lockheed Constellation авиакомпании Air-India </td></tr><tr><th style="">Модель</th><td class="" style=""> Lockheed L-749A Constellation</span>ruen </td></tr><tr><th style="">Имя самолёта</th><td class="" style=""> Malabar Princess </td></tr><tr><th style="">Авиакомпания</th><td class="" style=""> Air-India </td></tr><tr><th style="">Пункт вылета</th><td class="" style=""> Санта-Круз, Бомбей (Индия) </td></tr><tr><th style="">Остановки в пути</th><td class="" style=""> Каир (Египет)
Женева (Швейцария) </td></tr><tr><th style="">Пункт назначения</th><td class="" style=""> Хитроу, Лондон (Великобритания) </td></tr><tr><th style="">Рейс</th><td class="" style=""> AI245 </td></tr><tr><th style="">Бортовой номер</th><td class="" style=""> VT-CQP </td></tr><tr><th style="">Дата выпуска</th><td class="" style=""> 1948 год </td></tr><tr><th style="">Пассажиры</th><td class="" style=""> 40 </td></tr><tr><th style="">Экипаж</th><td class="" style=""> 8 </td></tr><tr><th style="">Погибшие</th><td class="" style=""> 48 (все) </td></tr> </table>

Катастрофа L-749 на Монбланеавиационная катастрофа, произошедшая в пятницу 3 ноября 1950 года на горе Монблан во французских Альпах. Самолёт Lockheed L-749A Constellation</span>ruen индийской авиакомпании Air-India выполнял пассажирский рейс в Женеву, когда на подходе к аэропорту врезался в горный массив и разрушился, при этом погибли 48 человек. На то время это была крупнейшая авиакатастрофа во Франции.





Самолёт

Lockheed L-749A Constellation с заводским номером 2506 был выпущен ориентировочно в 1948 году и изначально имел регистрационный номер N86523, так как предназначался для американской авиакомпании Transcontinental & Western Air (TWA). Однако в TWA он не поступил, а вместо этого 27 февраля был продан индийской национальной авиакомпании Air India, где после перерегистрации получил новый бортовой номер VT-CQP, а также имя Malabar Princess (Принцесса Малабара). 8 июня именно этот самолёт совершил первый в авиакомпании пассажирский рейс из Бомбея (Индия) в Лондон (Великобритания). По некоторым данным пассажировместимость салона составляла 81 место, максимальная взлётная масса — 107 000 фунтов (48 500 кг). Крейсерская скорость самолёта составляла 345 миль/час (555,22 км/час). Потолок самолёта составлял 24 100 фут (7300 м). Самолёт был оснащён четырьмя двухрядными звездообразными двигателями Райт R-3350-749C18BD-1 turbocompound Duplex Cyclone, рабочим объёмом 3,347куб/дюймов (54,86 литров), мощностью 2500л/с каждый, и приводился в движение трёхлопастными воздушными винтами L-749[1][2].

Экипаж

Экипаж самолёта в злополучном рейсе имел следующий состав[3]:

Катастрофа

Самолёт выполнял ставший уже регулярным пассажирский рейс AI-245 по маршруту БомбейКаирЖеневаЛондон, а пассажирами преимущественно являлась группа индийских военных моряков, которые направлялись в Ньюкасл-апон-Тайн (Великобритания), где базировался их корабль. С 40 пассажирами и 8 членами экипажа на борту авиалайнер подходил к Женеве, когда в 09:37 была установлена связь с диспетчером в Женевском аэропорту, после чего экипаж доложил, что находится в точке 45°22′ с. ш. 5°44′ в. д. / 45.367° с. ш. 5.733° в. д. / 45.367; 5.733 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=45.367&mlon=5.733&zoom=14 (O)] (Я) и следуя в севером направлении прошёл Гренобль (англ. 45º22' N & 5º44 ' E, Verticale Nord/Ouest of Grenoble France). В ответ диспетчер передал прогноз погоды над Альпами: мокрый снег, сплошная слоисто-дождевая облачность от 1000 до 7000 метров, видимость от 4 до 6 километров, ветер на высоте 5000 метров 35 узлов. Затем в 09:39 экипаж доложил на землю, что ветер гораздо сильнее и достигает скорости 50—60 узлов, а в порывах и все 75 узлов. Затем диспетчер спросил у рейса 245 о высоте полёта, на что ему доложили: 14 500 фут (4400 м). Тогда диспетчер передал: Срочно набирайте 15 500 фут (4700 м).… Какой у вас курс?. С самолёта в 09:41 ответили: Не по курсу. Пытаемся подняться до 15 500 фут (4700 м). В 09:43 на землю доложили: Поворачиваем на курс 348°. Это был последний радиообмен с «Принцессой Малабара». Затем диспетчер в Женеве вновь попытался связаться с рейсом 245: Алло, Эйр Индия 245, вы слышите меня? Но этот вопрос уже был без ответа, а на радиолокаторе исчезла зелёная засветка, означающая борт VT-CQP[3].

Авиалайнер летел над Альпами пробиваясь сквозь снегопад, когда, возможно, экипаж через разрывы в облаках увидел прямо перед собой гору. Пилоты стали тянуть штурвалы «на себя», пытаясь заставить самолёт начать набор высоты, чтобы перелететь опасность, однако в условиях сильной турбулентности это было очень сложно. В 09:43 на высоте 4572 метра над уровнем моря «Принцесса» врезалась в склон горы Монблан всего в нескольких метрах ниже вершины гребня. Первой врезалась в склон правая плоскость, которая отделилась вместе с обоими правыми двигателями. Затем от удара отделилась и загорелась уже левая плоскость крыла. Ударившись об скалы фюзеляж разрушился на несколько частей, после чего передняя часть скатившись по склону рухнула в пропасть[3].

Когда рейс 245 перестал выходить на связь и не отвечал на вызовы, а также не прибыл в Женеву, диспетчеры объявили чрезвычайную ситуацию. Поиски велись на протяжении двух дней, пока 5 ноября в 15:30 пилот самолёта компании Swissair не обнаружил обломки на склоне массива Монблан в 200 метрах ниже вершины. 6 ноября к месту катастрофы выдвинулась группа альпинистов, которую возглавил Рене Пайот (фр. Rene Payot). В тот же день Пайот сорвался в ущелье и погиб через пару часов, не приходя в сознание, поэтому экспедиция вернулась обратно. 7 ноября выдвинулась ещё одна экспедиция, более крупная, которая после нескольких часов восхождения смогла подняться на массив, где на северо-западном склоне вершины Турнетт (фр. Tournette) обнаружила отделившуюся хвостовую часть фюзеляжа. Все 48 человек на борту погибли[3].

Причины

Точную причину катастрофы установить не удалось. Высказывались версии, что свою роль сыграли недостаточная высота подхода к Альпам, сложные погодные условия, возможный отказ управления и так далее. Однако ни одну из них не удалось подтвердить[4].

Последствия

В связи с таянием ледников постепенно часть обломков освободилась от снега и оказалась на поверхности. 4 августа 1987 года было обнаружено колесо, которое относилось к «Принцессе Малабара». Это колесо установили у основания склона на высоте около 11 500 фут (3500 м) как памятник жертвам рейса 245[5].

По мотивам катастрофы «Принцессы Малабара» впоследствии были написаны несколько романов, многие из которых экранизировали.

См. также

Напишите отзыв о статье "Катастрофа L-749 на Монблане"

Примечания

  1. [www.planelogger.com/Aircraft/View?Registration=VT-CQP&DeliveryDate=27.02.48 Registration Details For VT-CQP (Air India) L-749] (англ.). Plane Logger. Проверено 9 апреля 2015.
  2. [www.thisdayinaviation.com/3-november-1950/ VT-CQP] (англ.). This Day in Aviation (2014). Проверено 9 апреля 2015.
  3. 1 2 3 4 [ghmorel.free.fr/ SYNOPSIS] (фр.). MALABAR PRINCESS. Проверено 9 апреля 2015.
  4. [www.montblanc.to/uk/glacier/texte4.html The glacier des Bossons : plane crashes] (англ.). Chalet du Glacier des Bossons et du Mont Blanc. Проверено 9 апреля 2015.
  5. Baji J. Ram Rao. [ramrao.com/aircraft/connie/ Lockheed Connies and Super Connies] (англ.) (21 April 2010). Проверено 9 апреля 2015.

Ссылки

  • [aviation-safety.net/database/record.php?id=19501103-0 Описание происшествия ] на Aviation Safety Network
Рейс 245 Air-India

Схема полёта рейса 245
Общие сведения
Дата

3 ноября 1950 года

Время

09:43 UTC

Характер

Столкновение с горой

Причина

Точно не определена

Место

массив Монблан</span>ruen, Западные Альпы (Франция)

Отрывок, характеризующий Катастрофа L-749 на Монблане

Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.