Кэтрин Йоркская

Кэтрин Йоркская
англ. Catherine of York
Дата рождения:	16 августа 1479(1479-08-16)
Место рождения:	Дворец Элтем, Гринвич
Дата смерти:	15 ноября 1527(1527-11-15) (48 лет)
Место смерти:	Тивертон, графство Девон
Отец:	Эдуард IV
Мать:	Елизавета Вудвиль
Супруг:	Уильям Куртене, 1-й граф Девон
Дети:	Генри, Эдвард, Маргарет

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Кэ́трин Йо́ркская (англ. Catherine of York; 14 августа 1479—15 ноября 1527) — шестая дочь короля Англии Эдуарда IV и Елизаветы Вудвилл; в замужестве — графиня Девон.

Биография

Кэтрин была девятым ребёнком и шестой дочерью короля Эдуарда IV и одиннадцатым ребёнком Элизабет Вудвилл. Уже в год её рождения начались переговоры о будущем браке принцессы. Эдуард хотел выдать её за наследника престолов Арагона и Кастилии Хуана. 2 марта 1482 года, когда Кэтрин шёл третий год, была заключена помолвка. Но вскоре жизнь английской королевской семьи резко изменилась.

Эдуард IV внезапно умер в августе 1483 года. Его брат Ричард Глостер добился признания брака Эдуарда и Элизабет Вудвилл незаконным и под этим предлогом занял престол, а его племянники и племянницы стали такими образом внебрачными детьми. Вдова Эдуарда со всеми пятью дочерьми (две девочки умерли ранее) была вынуждена укрыться в церковном убежище, а её сыновья были помещены в Тауэр и там, вероятно, убиты. Семья покойного короля оставила убежище только 1 марта 1484 года, когда Ричард поклялся, что оставит всех её членов на свободе, предоставит своим племянницам-бастардам приданое и найдёт им мужей, «рождённых джентльменами». Кэтрин шёл тогда пятый год.

Уже в 1485 году Ричард потерпел поражение и погиб в войне с Генри Тюдором. Последний ещё раньше заключил тайный союз с семьей Эдуарда IV, поклявшись жениться на старшей из сестёр Кэтрин — Елизавете. Сразу после воцарения Генрих VII отменил акт о незаконности брака Эдуарда IV. В результате Кэтрин в числе прочих снова стала принцессой королевской крови, а в 1486 - ещё и сестрой новой королевы Англии.

Генрих VII связывал с этой сестрой своей жены планы заключить союз с Шотландией. В ноябре 1487 года он предложил Якову III выдать Кэтрин за его второго сына - Джеймса, герцога Росса; он планировал также выдать ещё одну дочь Эдуарда за наследника шотландского престола, будущего Якова IV. Но шотландский король погиб до заключения соглашения.

В 1495 году Генрих выдал наконец Кэтрин замуж за англичанина. Это был Уильям Куртене, сын Эдуарда Куртене, графа Девона, оказавшего королю большие услуги ещё до его воцарения. Влияние этой семьи было доминирующим в Девоншире. Уильям и Кэтрин жили при дворе и пользовались благосклонностью монаршей четы, в особенности королевы, которая перед свадьбой даже оплатила одежду для своего будущего зятя.

Кэтрин присутствовала на свадьбе своего племянника Артура Уэльского (тот женился на сестре Хуана Арагонского, когда-то жениха Кэтрин, к тому времени уже покойного) в 1501 году и на обручении племянницы Маргариты с шотландским королём в 1503 году. Но вскоре её положение снова пошатнулось: её муж оказался замешанным в заговоре в пользу йоркистского претендента де Ла Поля. Уильям Куртене оказался в Тауэре и был лишён права наследовать своему отцу и передать наследство детям. Кэтрин осталась на свободе с тремя маленькими детьми без титула и без имущества (1503 год). Она получила поддержку от старшей сестры, распорядившейся воспитывать её детей вместе со своими. Но вскоре королева умерла. На похоронах Кэтрин возглавила погребальную процессию.

В последующие годы она жила на содержании своего племянника Генриха, ставшего к тому моменту наследником престола. На похоронах Генриха VII она присутствовала в качестве первой фрейлины своей племянницы Марии. Новый король простил её мужа, дал ему свободу и даже вернул титул и земли (отец Уильяма умер всего месяцем позже Генриха VII). Взамен Кэтрин отказалась от своих прав на графство Марч.

Но Уильям Куртене умер уже в мае 1511 года. Кэтрин, оставшись тридцатиоднолетней вдовой, приняла в присутствии епископа Лондона обет безбрачия, поклявшись «жить целомудренно в соответствии с законом апостола Павла». Король предоставил ей пожизненное право управлять землями дома Куртене, хотя её сын и принял титул графа Девона. С этих пор графиня подписывала свои письма как «светлейшая принцесса Катерина, дочь, сестра и тётка королей». Периодически она навещала двор, но жить предпочитала в Девоншире, в замке Тивертон. Её доходы с земельных владений составляли 2750 фунтов, что было большой суммой.

О последних годах жизни графини Девон мало что известно. 2 мая 1527 года она составила завещание, а 15 ноября того же года умерла в Тивертоне и там же была похоронена.

Потомки

У Кэтрин Йоркской и Уильяма Куртене было трое детей:

• Генри, 2-й граф Девон, маркиз Эксетер (ок. 1496—1539)
• Эдвард (ок. 1497—1502)
• Маргарет (ок. 1499—до 1526); муж - Генри Сомерсет, 2-й граф Вустер

Предки

Предки Кэтрин Йоркской

Эдмунд Лэнгли, 1-й герцог Йоркский               Ричард Конисбург, 3-й граф Кембридж                       Изабелла Кастильская               Ричард Плантагенет, 3-й герцог Йоркский                             Роджер Мортимер, 4-й граф Марч               Анна де Мортимер                       Алиенора Холланд               Эдуард IV Английский                                   Джон Невилл, 3-й барон Невилл де Рэби               Ральф де Невилл, 1-й граф Уэстморленд                       Мод Перси               Сесилия Невилл                             Джон Гонт, 1-й герцог Ланкастер               Джоан Бофорт                       Кэтрин Суинфорд               Кэтрин Йоркская                                         Джон Вудвилл               Ричард Вудвилл из Грэфтона                       Изабелла Гобион               Ричард Вудвилл, 1-й граф Риверс                             Томас Биттлсгейт               Элизабет Джоан Биттлсгейт                       Джоан де Бошан               Елизавета Вудвилл                                   Жан Люксембургский               Пьер Люксембургский, граф де Сен-Поль                       Маргарита д'Энгиен               Жакетта Люксембургская                             Франсуа I де Бо               Маргарита де Бо                       Свева Орсини

Ссылки

• [www.thepeerage.com/p10165.htm#i101650 Кэтрин Йоркская на www.thepeerage.com]

Отрывок, характеризующий Кэтрин Йоркская

Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?