Малеева, Катерина

Катерина Малеева
Гражданство	Болгария Болгария
Место проживания	София, Болгария
Дата рождения	7 мая 1969(1969-05-07) (54 года)
Место рождения	София, Болгария
Рост	168 см
Вес	55 кг
Начало карьеры	1984
Завершение карьеры	1997
Рабочая рука	правая
Призовые, долл.	2 187 183
Одиночный разряд
Матчей в/п	369—210
Титулов	11 WTA, 2 ITF
Наивысшая позиция	6 (9 июля 1990)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	1/4 финала (1990, 1991)
Франция	1/4 финала (1990)
Уимблдон	1/4 финала (1990, 1992)
США	1/4 финала (1988, 1993)
Парный разряд
Матчей в/п	131—156
Титулов	2 WTA, 1 ITF
Наивысшая позиция	24 (12 сентября 1994)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	3-й круг (1990, 1993)
Франция	1/4 финала (1986, 1993)
Уимблдон	3-й круг (1988, 1992, 1994)
США	финал (1994)
Завершила выступления

Катерина Георгиева Малеева (болг. Катерина Георгиева Малеева; р. 7 мая 1969, София) — болгарская профессиональная теннисистка, победительница 13 турниров Virginia Slims и WTA в одиночном и парном разрядах. Сестра Мануэлы и Магдалены Малеевых.

Личная жизнь

Катерина Малеева — вторая из трёх дочерей инженера Георгия Малева и девятикратной чемпионки Болгарии Юлии Берберян. И старшая сестра Мануэла, и младшая, Магдалена, также занимались профессиональным теннисом на самом высоком уровне.

В 1994 году Катерина вышла замуж за тренера Георгия Столменова.

Спортивная карьера

Начало карьеры: 1984—1987

В 1984 году Катерина Малеева стала одной из лучших теннисисток-юниорок в мире. За этот год она выиграла Открытый чемпионат США среди девушек и чемпионат Европы в возрасте до 18 лет, а также дошла до финала Открытого чемпионата Франции среди девушек и престижного юниорского турнира Orange Bowl в возрастной категории до 18 лет. В этом же году она завоевала и свой первый титул в профессиональных турнирах, выиграв турнир ITF в Лионе. В июле она уже была приглашена в национальную сборную и одержала свои первые победы над соперницами из Великобритании и СССР.

В 1985 году Катерина выиграла свои первые турниры Virginia Slims — два в одиночном разряде и ещё один в паре со старшей сестрой Мануэлой. В финале турнира в Орландо, победив двух посеянных соперниц, она только в финале уступила бесспорной фаворитке Мартине Навратиловой. В Кубке Федерации она выиграла все четыре своих встречи в одиночном разряде, в том числе у Мимы Яушовец, Джо Дьюри и Гелены Суковой, а в парах две встречи из четырёх, дойдя со сборной до полуфинала Мировой группы. В парах она выиграла также турнир ITF в своей родной Софии. Следующий год был для неё не столь успешным. Лучшим результатом в одиночном разряде для неё стал выход в четвёртый круг на Открытом чемпионате Франции, а в парах они с Мануэлой там же дошли до четвертьфинала, а на Открытом чемпионате Японии в Токио до финала. В обоих случаях на их пути стала Штеффи Граф: в Париже с Габриэлой Сабатини, а в Токио — с Беттиной Бунге.

В 1987 году Катерина выиграла два турнира Virginia Slims в одиночном разряде: в апреле в Токио и в октябре в Афинах. После этого она вошла в число 16 сильнейших теннисисток мира и приняла участие в итоговом турнире года. Там, однако, она в первом же круге проиграла посеянной четвёртой Пэм Шрайвер. В парах её лучшим результатом стал второй подряд финал Открытого чемпионата Японии, снова со старшей сестрой. Со сборной она второй раз за карьеру дошла до полуфинала Кубка Федерации, выиграв по пути все три своих матча, но в полуфинале болгарки уступили американкам с сухим счётом, а сама Катерина проиграла как в одиночном разряде Шрайвер, так и в паре.

Пик карьеры в одиночном разряде: 1988—1991

За 1988 год Катерина Малеева пять раз играла в финалах турниров только что образованного WTA-тура — трижды в одиночном разряде и дважды в парах, но только раз сумела добиться победы. Дважды, в Сан-Антонио и Гамбурге, путь к титулу ей преграждала практически непобедимая в тот год Штеффи Граф. Она же заставила Малееву сложить оружие в четвертьфинале Открытого чемпионата США, а в четвёртом круге Уимблдонского турнира и в третьем круге на Олимпиаде в Сеуле Малееву остановила Шрайвер. Тем не менее Катерина в конце года снова играла в итоговом турнире и опять проиграла в первом же круге. В парах она выступала с разными партнёршами, не добившись стабильных успехов ни с одной из них, и, несмотря на два выхода в финал, закончила год во второй сотне рейтинга.

За 1989 год Катерина выиграла рекордные для своей карьеры три турнира в одиночном разряде и по разу проиграла в финале в одиночном и парном разрядах. Однако все эти турниры относились к низшей категории WTA-тура, и выше в рейтинге Катерина благодаря этим успехам продвинуться так и не смогла, так как в крупных турнирах выступала невыразительно и только раз сумела победить соперницу из первой десятки рейтинга. Напротив, в 1990 году, хотя она и выиграла только один турнир, её рядовые результаты стали более стабильными: на Открытом чемпионате Австралии, Открытом чемпионате Франции и Уимблдонком турнире она дошла до четвертьфинала, а на Открытом чемпионате Канады, турнире I категории в Монреале до финала. После этого она поднялась на шестую строчку в рейтинге, высшую в карьере. В коце сезона, после проигрыша в четвёртом круге Открытого чемпионата США, она четыре раза подряд выходила в полуфиналы турниров WTA, а закончила год выходом в четвертьфинал на итоговом чемпионате WTA. За год она записала в свой актив четыре победы над соседками по первой десятке рейтинга — Мартиной Навратиловой, Аранчей Санчес-Викарио и Габриэлой Сабатини. В парном разряде её успехи были более скромными, и лучший результат она показала в Монреале, выйдя с Лори Макнил в полуфинал.

За 1991 год Катерина три раза доходила до финала на турнирах WTA в одиночном разряде, в том числе второй год подряд на Открытом чемпионате Канады, и в третий раз за карьеру выиграла турнир в Индианаполисе. Она также повторила прошлогодний результат на Открытом чемпионате Австралии, снова выйдя в четвертьфинал. В четвёртом круге Открытого чемпионата Австралии она взяла верх над младшей сестрой Магдаленой, на тот момент 75-й в мире, а в полуфинале в Торонто над Мануэлой, десятой в мире. Она закончила сезон на одиннадцатом месте в рейтинге и в четвёртый раз вышла в итоговый турнир года, где опять сразу же проиграла, на сей раз Сабатини.

Завершение карьеры: 1992—1996

В первой половине 1992 года Катерина начала активно продвигаться вверх в иерархии теннисисток в парном разряде. После победы в Эссене и выхода в финал на Открытом чемпионате Италии, турнире I категории, она вошла в первую сотню в парном разряде. Однако неудачная концовка сезона отбросила её на прежние позиции. В одиночном разряде, не добиваясь выдающихся успехов, но семь раз побывав в полуфиналах разных турниров и в четвертьфинале на Уимблдоне, она сумела сохранить за собой место в числе 16 сильнейших и в пятый раз принять участие в итоговом турнире года, где её на этот раз выбила из борьбы в первом круге Кончита Мартинес. В Барселоне Катерина приняла участие в своей второй Олимпиаде, но, как и в прошлый раз, быстро зачехлила ракетку, проиграв уже во втором круге Евгении Манюковой. В парном разряде, где Катерина была заявлена вместе с Магдаленой, сёстры вообще не вышли на корт в первом же матче.

1993 год Катерина сумела закончить в числе ста сильнейших как в одиночном, так и в парном разряде. В одиночном разряде она дошла до четвёртого круга на Открытых чемпионатах Австралии и Франции и до четвертьфинала на Открытом чемпионате США, где для этого ей пришлось победить в четвёртом круге Магдалену, уже обогнавшую её в рейтинге. Закончила сезон она выходом в финал на турнире в Квебеке, где проиграла Натали Тозья. Интересно, что в парах лучшие результаты в сезоне она показала именно с Тозья: сначала они дошли до четвертьфинала на Открытом чемпионате Франции, а потом победили в Квебеке.

В 1994 году Катерина Малеева добилась высшего успеха в карьере, когда дошла до финала Открытого чемпионата США в паре с Роби Уайт. К этому моменту она занимала 139 строчку в парном рейтинге, и они с Уайт не были в числе посеянных пар, но последовательно победили одиннадцатую, четвёртую и первую пары турнира, лишь в финале проиграв посеянным вторыми Яне Новотной и Аранче Санчес. Этот успех поднял Катерину на более чем сто мест в рейтинге парных игроков, но оказался одноразовым: после этого ей уже не удавалось дойти до финала в парах. В одиночном разряде через два месяца после этого она выиграла турнир в Квебеке, завоевав последний титул в карьере и благодаря этой победе в очередной раз финишировав в Top-50.

В 1995 году Катерина Малеева провела последние матчи за сборную Болгарии. Она продолжала выступать весь 1996 год, приняв в том числе участие в своей третьей Олимпиаде, но ни в одном турнире не смогла выиграть больше, чем один матч подряд. В конце года она приняла решение об уходе.

Участие в финалах турниров за карьеру (30)

Легенда
Большой шлем (1)
Итоговый турнир WTA (0)
I категория (3)
II категория (2)
III категория (5)
IV категория (3)
V категория (8)
VS (8)

Одиночный разряд (20)

Победы (11)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперница в финале	Счёт в финале
1.	1 апр 1985	Сибрук-Айленд, Ю. Каролина, США	Грунт	Вирджиния Рузичи	6-3, 6-3
2.	4 ноя 1985	Хилверсюм, Нидерланды	Ковёр	Карина Карлссон	6-3, 6-2
3.	13 апр 1987	Открытый чемпионат Японии, Токио	Хард	Барбара Геркен	6-2, 6-3
4.	5 окт 1987	Athens Trophy, Греция	Грунт	Жюли Алар	6-0, 6-1
5.	24 окт 1988	Индианаполис, США	Хард (i)	Зина Гаррисон	6-3, 2-6, 6-2
6.	24 июл 1989	Открытый чемпионат Швеции, Бостад	Грунт	Сабина Хак	6-1, 6-3
7.	16 окт 1989	Байонна, Франция	Хард (i)	Кончита Мартинес	6-2, 6-2
8.	30 окт 1989	Индианаполис (2)	Хард (i)	Раффаэлла Реджи	6-4, 6-4
9.	26 мар 1990	Хьюстон, США	Грунт	Аранча Санчес-Викарио	6-1, 1-6, 6-4
10.	11 ноя 1991	Индианаполис (3)	Хард (i)	Одра Келлер	7-6(1), 6-2
11.	31 окт 1994	Bell Challenge, Квебек, Канада	Ковёр	Бренда Шульц	6-3, 6-3

Поражения (9)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперница в финале	Счёт в финале
1.	22 апр 1985	Орландо, США	Грунт	Мартина Навратилова	6-1, 6-0
2.	29 фев 1988	Чемпионат США на твёрдых кортах, Сан-Антонио, США	Хард	Штеффи Граф	6-4, 6-1
3.	25 июл 1988	Гамбург, ФРГ	Грунт	Штеффи Граф	6-4, 6-2
4.	31 июл 1989	София, Болгария	Грунт	Изабель Куэто	6-2, 7-6(3)
5.	16 апр 1990	Тампа, США	Грунт	Моника Селеш	6-1, 6-0
6.	30 июл 1990	Открытый чемпионат Канады, Монреаль	Хард	Штеффи Граф	6-1, 6-7(8), 6-3
7.	5 авг 1991	Открытый чемпионат Канады, Торонто (2)	Хард	Дженнифер Каприати	6-2, 6-3
8.	19 авг 1991	Вашингтон, США	Хард	Аранча Санчес-Викарио	6-2, 7-5
9.	1 ноя 1993	Bell Challenge, Квебек, Канада	Хард (i)	Натали Тозья	6-4, 6-1

Парный разряд (10)

Победы (2)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперницы в финале	Счёт в финале
1.	22 июл 1985	Индианаполис, США	Грунт	Мануэла Малеева	Пенни Барг-Мейджер Пола Смит	3-6, 6-3, 6-4
2.	3 фев 1992	Nokia Grand Prix, Эссен, Германия	Ковёр	Барбара Риттнер	Сабин Аппельманс Клаудиа Порвик	7-5, 6-3

Поражения (8)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперницы в финале	Счёт в финале
1.	8 сен 1986	Pan Pacific Open, Токио, Япония	Ковёр	Мануэла Малеева	Беттина Бунге Штеффи Граф	6-1, 6-7(7), 6-2
2.	14 сен 1987	Pan Pacific Open, Токио (2)	Ковёр	Мануэла Малеева	Робин Уайт Энн Уайт	6-1, 6-2
3.	11 июл 1988	Брюссель, Бельгия	Грунт	Раффаэлла Реджи	Мерседес Пас Тина Шойер-Ларсен	7-6(3), 6-1
4.	8 авг 1988	София, Болгария	Хард (i)	Сабрина Голеш	Кончита Мартинес Барбара Паулюс	1-6, 6-1, 6-4
5.	24 июл 1989	Открытый чемпионат Швеции, Бостад	Грунт	Сабрина Голеш	Мерседес Пас Тина Шойер-Ларсен	6-2, 7-5
6.	5 May 1992	Открытый чемпионат Италии, Рим	Грунт	Барбара Риттнер	Моника Селеш Гелена Сукова	6-1, 6-2
7.	1 ноя 1993	Bell Challenge, Квебек, Канада	Хард (i)	Натали Тозья	Катрина Адамс Манон Боллеграф	6-4, 6-4
8.	29 авг 1994	Открытый чемпионат США, Нью-Йорк	Хард	Робин Уайт	Яна Новотна Аранча Санчес-Викарио	6-3, 6-3

Статистика выступлений в центральных турнирах в одиночном разряде за карьеру

Турнир	1985	1986	1987	1988	1989	1990	1991	1992	1993	1994	1995	Итого	В / П за карьеру
Открытый чемпионат Австралии	3К	-	-	-	-	1/4	1/4	4К	4К	1К	1К	0 / 7	16—7
Открытый чемпионат Франции	3К	4К	4К	1К	4К	1/4	3К	2К	4К	2К	1К	0 / 11	22—11
Уимблдонский турнир	1К	3К	1К	4К	-	1/4	4К	1/4	1К	1К	1К	0 / 10	16—10
Открытый чемпионат США	1К	3К	3К	1/4	2К	4К	3К	3К	1/4	2К	-	0 / 10	21—10
VS Championships	-	-	1К	1К	-	1/4	1К	1К	-	-	-	0 / 5	1—5
Олимпийские игры	-			3К	-			2К	-			0 / 2	3—2

Интересные факты

Семье Малеевых принадлежит ряд достижений, связанных с одновременным выступлением её членов в теннисных соревнованиях:

• В 1989 году Болгарию представляли в Кубке Федерации все три сестры Малеевых. В 1986 и 1987 году за сборную выступали Мануэла и Катерина вместе со своей матерью Юлией Берберян
• На Открытом чемпионате Франции 1990 года впервые в истории три сестры одновременно были представлены в основной сетке турнира Большого шлема, а в 1993 году впервые в истории все три сестры были в числе посеянных на турнире Большого шлема
• В апреле 1992 года все три сестры входили в число 15 лучших теннисисток мира
• В общей сложности сёстры Малеевы победили девять бывших первых ракеток мира
• Болгария находится на седьмом месте среди стран по количеству представительниц в первой десятке женского тенниса за всю историю рейтинга WTA

Ссылки

• [www.wtatennis.com/players/player/ Профиль на сайте WTA]  (англ.)
• [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF]  (англ.)
• [www.fedcup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Федерации] (англ.)

Отрывок, характеризующий Малеева, Катерина

Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.