Катимс, Милтон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Милтон Катимс
англ. Milton Katims
Дата рождения

24 июня 1909(1909-06-24)

Дата смерти

27 февраля 2006(2006-02-27) (96 лет)

Страна

США США

Профессии

альтист, дирижёр, педагог

Инструменты

альт

Сотрудничество

Будапештский квартет

Милтон Катимс (англ. Milton Katims, фамилия отца, изменённая при въезде в США, была Катимский; 24 июня 1909 — 27 февраля 2006) — американский альтист и дирижёр.

Учился в Колумбийском университете, начинал как скрипач, но по совету Леона Барзена перешёл на альт. Играл в различных камерных ансамблях, на протяжении 15 лет сотрудничал с Будапештским квартетом как дополнительный альт. Преподавал альт в Джульярдской школе и в Северо-Западном университете, а также в рамках мастер-классов в Израиле и Китае. С 1943 г. Катимс занял место первого альта в Симфоническом оркестре NBC под руководством Артуро Тосканини и работал в нём вплоть до отставки Тосканини и роспуска оркестра в 1954 г.; за эти годы Катимс постепенно стал ассистентом Тосканини, и 87-летний итальянец, уходя, передал ему свою дирижёрскую палочку, с которой Катимс в том же году приступил к работе с Сиэтлским симфоническим оркестром. Этим коллективом Катимс руководил до 1976 г. Работа Катимса в Сиэтле получила большое признание: в 1963 г. ему была присуждена Премия Дитсона, вручающаяся дирижёрам за вклад в музыкальную жизнь США, а в 1964 г. он был признан человеком года в Сиэтле (с публикацией фотографии на обложке ежегодной городской телефонной книги).

В 2004 г. вышла книга воспоминаний «И нам очень приятно» (англ. The Pleasure Was Ours), написанная Катимсом вместе с женой и отразившая его выдающийся дар рассказчика.


Напишите отзыв о статье "Катимс, Милтон"

Отрывок, характеризующий Катимс, Милтон

– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.