Католицизм в Канаде

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Католицизм в Канаде является частью всемирной Католической церкви в Канаде. Число католиков в Канаде составляет около 13 миллионов человек[1]. Большинство католиков в Канаде проживают в провинции Квебек, где они составляют около 83 % от общего числа населения.





История

В начале XVI века на территорию сегодняшней Канады вместе с первыми европейскими поселенцами стали прибывать католические миссионеры. После основания города Квебека в 1608 году в Канаде началась планомерная миссионерская деятельность Римско-католической церкви среди местного индейского населения. В страну стали прибывать францисканцы, августинцы, урсулинки. В 1611 году в Новую Францию прибыли иезуиты, которые стали проповедовать католицизм среди индейцев. Иезуиты основывали поселения среди индейцев, самым известным из которых была миссия «Святая Мария среди гуронов». Постоянные вооружённые конфликты между Англией и Францией за новые колонии в Северной Америке существенно влияли на проповедническую деятельность иезуитов, которые были втянуты в войны противоборствующих индейских племён. В 40-х годах XVII века (с 1642 по 1649 гг.) году от рук индейцев погибли восемь иезуитов, которые в 1933 году были причислены к лику святых Римским папой Пием XI.

В 1657 году в Римским папой Александром VII была учреждена первая постоянная католическая структура Апостольский викариат Северной Америки с центром в городе Квебек, первым ординарием которого был назначен епископ Франсуа де Монморанси-Лаваль, который принял активное участие в возведении первых католических храмов в Канаде. В 1674 году Римский папа Климент X преобразовал Апостольский викариат в ранг архиепархии.

С поражением французских войск в 1759 году Канада перешла под управление Великобритании, которая стала препятствовать приезду из Франции католических миссионеров. В Канаде была запрещена деятельность иезуитов. В 1774 году в Канаде был издан «Акт Квебека», разрешавший религиозную свободу. Во время гражданской войны в США английские власти, чтобы канадские католики не поддерживали борьбу за независимость северо-американских штатов, разрешили приезжать в Канаду католическим священнослужителям.

В XIX веке число католиков в стране значительно увеличилось. В Канаду стали прибывать многочисленные эмигранты из Ирландии. В 1843 году в Канаду вернулись иезуиты. В 1844 году в стране уже было восемь католических епархий.

В 1867 году Канада стала независимой. Католическая церковь стала стремительно развиваться. Римский папа Пий IX образовал в Канаде новые католические митрополии в Галифаксе, Торонто, архиепархию святого Бонифация в Виннипеге, а также десять других епархий. В 1886 году были образованы ещё три архиепархии: в Монреале, Оттаве и Кингстоне.

В конце XIX века в страну стали прибывать украинские грекокатолики из ЗападнойУкраины, для которых в 1912 году был образован отдельный ординариат. В 1941 году ординариат для грекокатоликов был преобразован в Апостольский экзархат. В 1956 году Святым Престолом была учреждена Виннипегская митрополия для грекокатоликов. В настоящее время в Канаде существует своя украинская грекокатолическая семинария в Роблине.

9 — 21 сентября 1984 года Канаду посетил с пастырским визитом Римский папа Иоанн Павел II.

XX век

В XX веке Католическая церковь в Канаде принимала активное участие в общественно-политической жизни страны. В 20-е годы создавались католические профсоюзы рабочих. В 1943 году была создана Конференция католических епископов Канады. После II Мировой войны стали возникать многочисленные движения мирян, среди которых наиболее известно католическое движение «Дом Марии», основанное россиянкой Екатериной Дохерти.

В XX веке активно развивались католические периодические издания. В 1994 году выходили около десяти газет, 21 еженедельников и 11 журналов.

XXI век

После активной эмиграции в конце XX века в Канаде стали образовываться структуры различных Восточных католических церквей. Сегодня в стране действуют церковные структуры Маронитской, Мелькитской, Украинской и Словацкой грекокатолических церквей. В 1982 году была создана епархия святого Марона Маронитской церкви в Монреале, в 1984 году — епархия святого Спасителя Мелькитской католической церкви. В 1980 году была создана епархия святых Кирилла и Мефодия для католиков-словаков византийского обряда.

Структура

В Канаде сегодня существуют 17 митрополий, 1 архиепархия и 45 епархия латинского обряда, 1 митрополия и 7 епархий грекокатолического обряда, один военный ординариат, 4.963 прихода, 136 епископов, 5670 священников, 3978 монахов-священников, 2128 монахов, 23079 монахинь[1].

Церковная структура Римско-Католической церкви

Централизованным органом управления Католической церкви латинского обряда является Конференция католических епископов Канады.

Военный ординариат

Церковная структура Восточных католических церквей

Маронитская католическая церковь

Мелькитская католическая церковь

Словацкая грекокатолическая церковь

Украинская грекокатолическая церковь

Напишите отзыв о статье "Католицизм в Канаде"

Примечания

  1. 1 2 Католическая Энциклопедия, т.2, стр. 739

Источник

  • Католическая Энциклопедия, т. 2, изд. Францисканцев, М., 2005, ISBN 5-89208-054-4

Ссылки

  • [www.cccb.ca/ Сайт Конференции католических епископов Канады]  (англ.),  (фр.)


Отрывок, характеризующий Католицизм в Канаде


Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.