Като, Митио

Като Митио
яп. 加藤道夫
Дата рождения:	18 октября 1918(1918-10-18)
Место рождения:	Фукуока
Дата смерти:	22 декабря 1953(1953-12-22) (35 лет)
Гражданство:	Япония
Род деятельности:	драматург, переводчик

Като Митио (яп. 加藤道夫; 18 октября 1918 года — 22 декабря 1953 года) — японский писатель-постмодернист, драматург.

Биография

Митио Като родился 18 октября 1918 года в префектуре Фукуока. Когда будущему писателю исполнилось три года, семья переехала в Токио. Учился в Университете Кэйо, где изучал английский язык и литературу. Среди студентов университета были Хироси Акутагава (драматург, сын Рюноскэ Акутагавы), Харуко Сугимура и Юкио Мисима, вместе с которыми Като стал членом труппы знаменитого японского литературного театра «Бунгакудза».

Одним из наиболее известных его произведений принято считать фантастическую пьесу-сказку «Наётакэ», впервые опубликованную в 1946 году в журнале «Мита бунгаку». Это пересказ старинной японской притчи о резчике бамбука, о единении человека с Природой, Добром, Красотой.

Митио Като привнёс много новаторского в театральную драматургию и режиссуру. В 1953 году Като покончил жизнь самоубийством путём повешения.

Творчество

Като много писал для радио и был автором переводов Геродота, Вильяма Сарояна, Альбера Камю и Жан-Поль Сартра. Однако национальную известность Като Митио принесла пьеса «Наётакэ», которая преподнесла нечто новое в направление сингэки сразу после Второй мировой войны.

Актёры театра кабуки впервые поставили его пьесу «Наётакэ» лишь в 1951 году в драматическом театре Бунгакудза, где работал и сам Като. «Наётакэ» — это история чистой юношеской любви. История Фумимаро, молодого аристократа, восходит к древней истории X века о резчике бамбука и его дочери — «Повесть о старике Такэтори». Пьеса показывает сложную схему его безнадежной любви к служанке Наётакэ, которая была дочкой резчика. Злой советник, замысливший отослать отца Фумимаро далеко из столицы, похищает Наётакэ и оставляет её за пределами его досягаемости. Фумимаро безутешно бродит по туманной бамбуковой роще и видит её как призрака, принцессу, рождённую бамбуком, который был принесён на землю вестником с луны. Фумимаро отправился на Юг Японии, где территории не были освоены. Там он и пишет историю про дочь резчика бамбука.

Като использовал несколько драматургических решений, сочетание которых сделало пьесу запоминающейся в истории сингэки: особый классический язык, постоянный возвышенный стиль, патетичность речи, немного хоровой декламации. Для японского зрителя в мрачный послевоенный период, пьеса, герой, которой пытается осуществить свою мечту, который проходит через внутренний путь осознания себя самого, кажется, имеет примесь трагедии, вымысла и надежды, на которую они смогут глубоко отреагировать. Пьеса «Наётакэ» была восстановлена и заново поставлена в Новом Японском Государственном Театре в 2000 году под редакцией Кимуры Коити, одного из выдающихся режиссёров сингэки.

Ссылки

• Татьяна Юркова. [hotpaganini.ru/Yurkova-misima-pred.htm «ЗАЧАРОВАННЫЙ СМЕРТЬЮ»].
• Gabrielle H. Cody, Evert Sprinchorn. [cup.columbia.edu/book/978-0-231-14032-4/the-columbia-encyclopedia-of-modern-drama The Columbia encyclopedia of modern drama] = cup.columbia.edu/book/978-0-231-14032-4/the-columbia-encyclopedia-of-modern-drama. — Т. 1. — С. 756. — 1557 с.
• [www.nntt.jac.go.jp/english/frecord/play/1999~2000/nayotk/nayotk.html Фотографии спектакля 2000 года]

Отрывок, характеризующий Като, Митио

– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.