Катрин дю Вердье дэ ла Сориньер
Катрин дю Вердье дэ ла Сориньер | |
Рождение | |
---|---|
Смерть |
10 февраля 1794 (35 лет) |
Почитается |
католической церковью |
Беатифицирована |
19 февраля 1984 года папой Иоанном Павлом II в Соборе Святого Петра |
День памяти |
Блаженная Катрин дю Вердье дэ ла Сориньер (англ. Catherine du Verdier de la Sorinière, 29 июня 1758 года, Сен-Пьер де Шемилье, Франция — 10 февраля 1794 года, Аврилье, Мен и Луара, Франция) — французская католическая блаженная, мученица.
Мученичество
Подверглась гонениям во время Великой французской революции. Екатерина арестована 19 января 1794 года вместе со своей семьёй: матерью Марией, сёстрами Марией-Луизой и Розали. Все они были осуждены и приговорены к смерти (расстрел).
Прославление
19 февраля 1984 года Катрин дю Вердье дэ ла Сориньер и её родственники были беатифицированы папой римским Иоанном Павлом II вместе с другими мучениками Анже.
Напишите отзыв о статье "Катрин дю Вердье дэ ла Сориньер"
Ссылки
- [saints.sqpn.com/saintc7f.htm Жизнеочерк на сайте saints.sqpn.com] (англ.)
Отрывок, характеризующий Катрин дю Вердье дэ ла Сориньер
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.