Каттнер, Генри

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Генри Каттнер
Henry Kuttner
Псевдонимы:

Лоуренс О'Доннелл, Кейт Хаммонд, Льюис Пэджет и др.

Дата рождения:

7 апреля 1915(1915-04-07)

Место рождения:

Лос-Анджелес, Калифорния, США

Дата смерти:

4 февраля 1958(1958-02-04) (42 года)

Место смерти:

Санта-Моника, Калифорния, США

Гражданство:

США

Род деятельности:

писатель

Годы творчества:

1936-1958

Жанр:

научная фантастика

Дебют:

«Кладбищенские крысы»

[www.lib.ru/KUTTNER/ Произведения на сайте Lib.ru]

Генри Каттнер (англ. Henry Kuttner; 7 апреля 19154 февраля 1958) — известный американский писатель-фантаст. Родился в Лос-Анджелесе, штат Калифорния (США).





Биография

Сын книготорговца. Окончил Южно-Калифорнийский университет в 1954 году.

Первый рассказ «Кладбищенские крысы» Каттнер опубликовал в 1936 году в pulp-журнале «Weird Tales». Этот рассказ, как и несколько его других ранних вещей («Пожиратели душ» и др.), принадлежит к жанру «рассказов ужасов», написанных в готическом стиле. Первый полностью научно-фантастический рассказ, «Рыцари космических дорог», был напечатан в 1937 году.

Примерно тогда же он познакомился со своей будущей женой, писательницей Кэтрин Люсиль Мур. Они оба входили в «кружок Лавкрафта» — группу писателей, которые переписывались с Говардом Лавкрафтом. В 1940-е и 1950-е годы Каттнер и Мур почти всегда писали вместе, главным образом потому, что Каттнеру платили больше за страницу. Их совместная работа была так тесна, что они часто сами не помнили, кто написал какую часть текста. Большая часть работ Каттнера опубликована под псевдонимами, наиболее известные из них — Лоуренс О’Доннелл, Кейт Хаммонд, Льюис Пэджет и Вилл Гарт. Под первым он выступал вместе с женой, под другими — самостоятельно.

Каттнер и Мур являются признанными мастерами иронического фантастического рассказа. Многие их произведения стали классикой фантастики: цикл о мутантах Хогбенах со Среднего Запада США (5 рассказов), цикл об изобретателе Гэллегере (5 рассказов), рассказ «Жилищный вопрос» и др.

Роман Каттнера «Тёмный мир» (The Dark World) вдохновил Роджера Желязны, по его собственному признанию, на написание серии романов «Хроники Амбера».

Каттнер был блистательным шутником, прекрасным собеседником, легко сходился с людьми и был щедр на идеи (некоторые идеи его ранних рассказов использовали позже Сибери Куин и Хоффман Прайс).

Для творчества Каттнера характерно использование классических сюжетных мотивов научной фантастики (путешествия во времени, космические полёты, роботы, телепатия) и их оригинальные литературные разработки.

Генри Каттнер скоропостижно скончался в 1958 г., на 43-м году жизни, от инфаркта.

Библиография

Серии

Романы

  • Планета — шахматная доска (англ. Chessboard Planet), (1946)
  • Тёмный мир (англ. The Dark World), (1946)
  • Долина пламени (англ. Valley of the Flame), (1946)
  • Маска Цирцеи (англ. The Mask of Circe), (1948)
  • За земными вратами (англ. Beyond Earth's Gates), (1949)
  • Источник миров (англ. The Well of the Worlds), (1952)
  • Мутант (англ. Mutant (the Baldie stories)), (1953)
    • Сын несущего расходы (англ. The Piper's Son), (1945)
    • Три слепые мыши (англ. Three Blind Mice), (1945)
    • Лев и Единорог (англ. The Lion and the Unicorn), (1945)
    • Нищие в бархате (англ. Beggars in Velvet), (1945)
    • Шалтай-Болтай (англ. Humpty Dumpty), (1953)

Рассказы

  • Кладбищенские крысы (англ. The Graveyard Rats), (1936)
  • Лунный Голливуд (англ. Hollywood on the Moon), (1938)
  • Тень на стене (англ. The Shadow on the Screen), (1938)
  • Да будет проклят этот город (англ. Cursed Be the City), (1939)
  • Ореол (англ. The Misguided Halo), (1939)
  • Цитадель тьмы (англ. The Citadel of Darkness), (1939)
  • Пегас (англ. Pegasus), (1940)
  • Порог (англ. Threshold), (1940)
  • Жил-был гном (англ. A Gnome There Was), (1941)
  • Наш демон-хранитель (англ. The Devil We Know), (1941)
  • Алмазная свинка (англ. Piggy Bank), (1942)
  • Маскарад (англ. Masquerade), (1942)
  • Порочный круг (англ. Deadlock), (1942)
  • Привет от автора (англ. Compliments of the Author), (1942)
  • Твонк (англ. The Twonky), (1942)
  • Всё тенали бороговы… (англ. Mimsy Were the Borogoves), (1943)
  • Железный стандарт (англ. The Iron Standard), (1943)
  • Призрак (англ. Ghost), (1943)
  • Самая большая любовь (англ. N**Greater Love), (1943)
  • Шок (англ. Shock), (1943)
  • Жилищный вопрос (англ. Housing Problem), (1944)
  • Когда рубится сук (англ. When the Bough Breaks), (1944)
  • Маскировка (англ. Camouflage), (1945)
  • Что вам нужно (англ. What You Need), (1945)
  • Авессалом (англ. Absalom), (1946)
  • Лечение (англ. The Cure), (1946)
  • Мелкие детали (англ. The Little Things), (1946)
  • Назовём его демоном (англ. Call Him Demon), (1946)
  • Чёрный ангел (англ. The Dark Angel), (1946)
  • Лучшее время года( англ. Vintage Season), (1946)
  • Музыкальная машина (англ. Juke-Box), (1947)
  • Исполнение желаний (англ. Happy Ending), (1948)
  • Недрёманое око (англ. Private Eye), (1949)
  • Голос омара (англ. The Voice of the Lobster), (1950)
  • Небо рушится (англ. The Sky Is Falling), (1950)
  • Механическое эго (англ. The Eg**Machine), (1952)
  • Сим удостоверяется (в другом переводе «Залог») (англ. Satan Sends Flowers), (1953)
  • А как же ещё? (англ. Or Else), (1953)
  • День, которого нет (англ. Year Day), (1953)
  • Двурукая машина (англ. Two-Handed Engine), (1955)
  • Перекрёсток столетий (англ. A Cross of Centuries), (1958)

Переводы на русский язык

Первая книга переводов Генри Каттнера на русский язык вышла в 1968 году в Москве в серии «Зарубежная фантастика» издательства «Мир». Роман Подольный писал:

Творчество Каттнера дошло до нас, «как свет давно умерших звезд». Первый сборник на русском языке, о котором и идёт речь, вышел почти точно через десять лет после смерти автора[1].

Напишите отзыв о статье "Каттнер, Генри"

Примечания

  1. [www.znanie-sila.ru/golden/issue_59.html Роман Подольный, «Писатель с тысячью лиц»]

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Генри Каттнер
  • [www.lib.ru/KUTTNER/ Генри Каттнер] в библиотеке Максима Мошкова
  • [bibliograph.ru/Biblio/K/kuttner_h/kuttner_h.htm Библиография переводов на русский язык]
  • [barros.rusf.ru/article020.html Сергей Бережной, «Генри Каттнер и Кэтрин Мур: История одной любви»]
  • [www.znanie-sila.ru/golden/issue_59.html Роман Подольный, «Писатель с тысячью лиц»]

Отрывок, характеризующий Каттнер, Генри


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.