Катусев, Александр Филиппович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Филиппович Катусев

Во главе стола - А. Ф. Катусев
Дата рождения

15 мая 1939(1939-05-15)

Место рождения

село Кузьковичи Быховского района Могилёвской области, Белорусская ССР, СССР

Дата смерти

21 августа 2000(2000-08-21) (61 год)

Место смерти

станица Голубицкая Темрюкского района Краснодарского края, Россия

Принадлежность

СССР СССР

Годы службы

19661991

Звание

Генерал-лейтенант юстиции

Командовал

Главная военная прокуратура Союза ССР 19891991

Награды и премии

Александр Филиппович Катусев (19392000) — военный юрист, Главный военный прокурор, заместитель Генерального прокурора СССР, генерал-лейтенант юстиции, государственный советник юстиции 1-го класса.





Биография

Родился 15 мая 1939 года в селе Кузьковичи Быховского района Могилёвской области, Белорусская ССР, СССР

В конце 1950-х окончил Днепродзержинское металлургическое училище по специальности «металлург» и работал на Днепровском металлургическом комбинате имени Ф. Э. Дзержинского. В 1965 окончил Харьковский юридический институт. С 1966 следователь гарнизонной прокуратуры в Забайкальском военном округе.

В органах прокуратуры Александр Филиппович проработал около 30 лет: следователем, старшим следователем, прокурором и начальником следственного отдела, начальником следственного управления, наконец, начальником Главного следственного управления. Служил военным юристом, следователем и прокурором на Крайнем Севере, в Забайкалье, на Дальнем Востоке. С 1987 по 1989 заместитель Генерального прокурора СССР, с 1989 по 1991 Главный военный прокурор и заместитель Генерального прокурора СССР.

В 1988-1989 годах Главный военный прокурор А. Ф. Катусев занимался делом Добробабина, т.к. 21 июля 1988 г. в Военную коллегию Верховного суда СССР поступило заявление пенсионера Ивана Евстафьевича Добробабина, где истец просил пересмотреть его дело «на предмет полной реабилитации», в заявлении прозвучало серьезное обвинение в адрес следствия и суда (1947—1948 гг.). В связи с этим военной прокуратурой было возбуждено дело по вновь открывшимся обстоятельствам.

В 1990 году А. Ф. Катусев опубликовал в «Военно-историческом журнале» (1990, № 8-9) статью «Чужая слава». В ней он предоставил материал, в основу которого вошли архивные следственные и судебные документы по делу И. Е. Добробабина

В своей статье А. Ф. Катусев писал: «к полицейской деятельности Добробабы (настоящая фамилия Добробабина) мы еще вернемся, а сейчас закончим разговор о том, что служило "главным смягчающим обстоятельством" при его осуждении за предательство, "главным толчком" в неоднократных массовых кампаниях по его реабилитации. Разговор — о "геройском взводе сержанта И. Е. Добробабина" и "подвиге командира геройского взвода" у разъезда Дубосеково. Как уже упоминалось в предыдущей публикации, такого взвода не существовало ни в документах, ни в бою. Точно так же, как Добробабин, вопреки утверждениям Юрковой, Мясникова, Куманева и других, плохо изучавших документы, никогда не был не только командиром взвода в 4-й роте 1075-го полка панфиловской дивизии, но и помощником командира взвода». А.Ф. Катусев подчеркивает, что не существовало "взвода Добробабина". Катусев никогда не писал что не существовало взвода Клочкова.

А. Ф. Катусев цитирует Коротеева: «Наши люди геройски дерутся НА ВСЕХ УЧАСТКАХ...» и далее Катусев пишет: «Последние слова Коротеева выделены мною не случайно. В них, на мой взгляд, и заложена БОЛЬШАЯ ПРАВДА БОЛЬШОГО ПОДВИГА, сфальсифицированная затем, считаю, преступно в "героизм взвода Добробабина". Катусев подчеркивает "сфальсифицированная в героизм взвод Добробабина", он не ведет речь о взводе Клочкова.

Читаем дальше: "Массовый подвиг всей роты, всего полка, всей дивизии безответственностью не совсем добросовестных журналистов приуменьшили до масштабов мифического взвода." Мифический "взвод Добробабина" появился благодаря Юрковой, Мясникову, Куманеву.

Катусев подытоживает: "В результате нечистоплотный человек получил почести, которых не заслужил, заимел "оружие", с помощью которого в течение долгих лет третирует всех и вся, добиваясь привилегий и славы — ЧУЖИХ ПРИВИЛЕГИИ! ЧУЖОЙ СЛАВЫ!».[1][2] Напоминаем, Добробабин добивался реабилитации.

В 1991 году после ГКЧП был отправлен в отставку.

21 августа 2000 года застрелился из именного пистолета в станице Голубицкая Темрюкского района Краснодарского края. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Жена Мая Петровна (01.06.1938—01.02.1999).

Внук — Катусев Антон Олегович, юрист. Закончил Московскую Государственную Юридическую Академию им. О.Е.Кутафина.

Публикации

  • Катусев А. Ф. Чужая слава // Военно-исторический журнал. — 1990. — № 8-9.

Напишите отзыв о статье "Катусев, Александр Филиппович"

Примечания

  1. Катусев А. Ф. Чужая слава // Военно-исторический журнал. — 1990. — № 8-9.
  2. Юрий Прохоров. [hronograf.narod.ru/08/spisok.htm Три списка 28 гвардейцев-панфиловцев.] Простор, Алма-Ата, 2002, № 3

Литература

  • Мухин Ю. И. Убийство Сталина и Берия. 2002.
  • Мухин Ю. И. Как уродуют историю твоей Родины. 2005.

Ссылки

  • [www.kommersant.ru/doc/17611 Жизнь и смерть прокурора Катусева]
  • [echo.msk.ru/programs/beseda/11377/ Гибель бывшего главного военного прокурора СССР А. Ф. Катусева]

Отрывок, характеризующий Катусев, Александр Филиппович

– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.