Каузатив

Каузати́в (от лат. causa, «причина», англ. causative «причинный») — тип повышающей актантной деривации, при котором происходит добавление к исходной ситуации участника с ролью агенса (и/или причины). Новый агенс при каузативном глаголе (кауза́тор) занимает позицию подлежащего, прежнее подлежащее понижает свой синтаксический ранг.

Каузативная конструкция предполагает наличие (как минимум) двух ситуаций и обозначает такое отношение между двумя ситуациями A и B, при котором ситуация A приводит к осуществлению ситуации B в реальном или возможных мирах. Говорят также, что новый участник с ролью агенса каузи́рует осуществление ситуации В.

Каузативность относится к универсальным понятийным категориям. В том или ином виде она присутствует в каждом языке, отличаются лишь способы её выражения. Морфологический каузатив, образующийся с помощью специализированных морфем, встречается в языках большинства известных языков семей, хотя существуют языковые ареалы (в частности, славянский), где он почти не обнаруживается. В некоторых языках, где каузатив отсутствует в настоящее время, его следы обнаруживаются в ходе этимологического анализа. Во многих языках, утративших словообразовательный каузатив, возникли регулярные синтаксические каузативные конструкции.

Средства выражения каузатива

Морфологические каузативы

В некоторых языках существуют специальные аффиксы, с помощью которых от некаузативных глаголов образуются морфологически производные каузативы. Морфологический каузатив образован регулярным и продуктивным способом.

Один из наиболее известных в литературе примеров морфологического каузатива даёт турецкий язык. В турецком языке есть суффиксы -t и -dür, которые могут присоединяться практически к любому глаголу и образовывать его каузативный коррелят.

(Примечание: Здесь и далее каузативный показатель обозначен сокращением CAUS.)

Ali	Hasan-i	öl-dür-dü
Али:NOM	Гасан-ACC	умирать-CAUS-PAST
Али убил Гасана.

Dışçı	Hasan-a	mektub-u	müdür	tarafından	göster-t-ti
Стоматолог	Гасан-DAT	письмо-ACC	директор	посредством	показывать-CAUS-PST
Стоматолог	заставил (каузировал)	директора показать	письмо Гасану.

В финском языке представлена продуктивная морфологическая каузативизация, выражающаяся морфемой, имеющей большое количество алломорфов.

Opettaja	laulattaa	oppilasta
Учитель	петь.CAUS.3SG	ученик.PART
Учитель	заставил (каузировал)	ученика петь.

Minä	rakennatat-i-n	talo-n	työnjohtaja-lla
Я	строить.CAUS.CAUS-PST-1SG	дом-DO	менеджер-ADES
Я заставил	менеджера (каузировать)	кого-либо	построить дом.

В венгерском языке каузатив образуется с помощью ряда суффиксов (-tat/-tet, -at/-et, -aszt/-eszt и другие).

A mama	el-al-tat-ja	a kis-fi-át
Мама:NOM	PFV-спать-CAUS-OBJ	ребёнок.3Sg-ACC
Мама	уложила спать	своего ребёнка.

Аналитические каузативы

Помимо морфологических каузативов, в языке встречаются и синтаксически производные каузативы, где смысл каузации выражается вспомогательным словом (чаще, глаголом). К аналитическим, или синтаксическим, каузативам относится английское make + INF, немецкое lassen + INF, французское faire + INF и др.

• Английский язык:

He works for me.

Он работает на меня.

I make him work for me.

Я заставляю (каузирую) его работать на меня.

• Французский язык:

Jean écrira une lettre au directeur.

Жан напишет письмо директору.

Je ferai écrire une lettre au directeur par Jean.

Я заставлю Жана написать письмо директору.

Причинные конструкции, не образующие единое целое, такие, как англ. cause to + INF, нем. zwingen zu + INF, русск. заставлять + INF, большинство лингвистов не относит к синтаксическим каузативам. Они создают семантическую структуру, обозначающую два независимых события, и в этом отношении напоминают полипредикативные конструкции.

Морфологические каузативы и аналитические каузативы образуют в совокупности класс грамматических каузативов, противопоставляемых лексическим каузативам.

Лексические каузативы

Многие непроизводные переходные глаголы содержат компонент каузировать в своём означаемом. Подобные каузативы называют лексическими. В таких случаях язык использует отдельную лексическую единицу для обозначения каузативности. Лексический каузатив образован непродуктивным способом и чаще всего выражает непосредственную каузацию, в отличие от грамматического каузатива, обычно обозначающего каузацию опосредованную. Он предполагает единство времени и места для акта каузации и каузируемой ситуации.

Кроме того, лексическими каузативами считаются также те морфологически производные глаголы, которые образованы с помощью непродуктивных и нерегулярных морфологических средств, и значение которых подверглось фразеологизации.

В русском языке к лексическим каузативам относятся такие глаголы, как резать {X определённым способом каузирует, что Y становится разделённым на части}, убивать {X каузирует, что Y умирает}, класть {X каузирует, что Y лежит}, открывать {X каузирует, что Y открывается} и другие.

Примеры лексических каузативов в английском языке:

rise — raise (подниматься — поднимать что-то)

eat — feed (есть — кормить)

lie — lay (лежать — класть)

Примеры лексических (непродуктивных) каузативов в японском:

магару повернуть → магэру сгибать

коварэру быть сломанным → ковасу сломать

Встречаются глагольные лексемы, у которых каузативное и некаузативное значение выражаются одной и той же формой. Их называют лабильными глаголами. Так, английские глаголы open (открывать/открываться) и move (двигать/двигаться) могут использоваться и как переходные, и как непереходные.

Семантика каузативных глаголов

Семантические типы каузативов

Дистантная и контактная каузация

Контактная каузация подразумевает прямую связь каузирующего и каузируемого субъектов. Каузатор совершает с каузируемым физические действия, приводящие к осуществлению каузируемой ситуации. При дистантной каузации имеет место опосредованная связь между каузирующим субъектом и каузируемым состоянием, при которой актуализируется большая или меньшая самостоятельность каузируемого субъекта в принятии им (или непринятии) состояния. Пространственно-временные параметры каузирующего и каузируемого событий могут отличаться. При контактной каузации они частично или полностью совпадают.

Мансийский:

ūnt(u) (сесть) — ūnt-t(u) (усаживать) — iint-t-u-pt(a)- (попросить сесть)

Коми-зырянский:

puk (сесть) — puk-t- (укладывать) — puk-öd (каузировать сесть)

Руанда:

shyúuh- (греться) — shyúuhy (конт. каузатив) — shyúuhiish- (дист. каузатив)

ambuk- (греться) — ambuts- (конт. каузатив) — ambukiish- (дист. каузатив)

Фактитивная и пермиссивная каузация

При фактитивной каузации первоисточником или единственным источником изменений является каузирующий субъект: я велел ему прийти, я позвал его, я закрыл дверь. При пермиссивной каузации первоисточником этих изменений является каузируемый субъект, и роль каузирующего субъекта сводится к допущению этих изменений или препятствованию им: я разрешил ему прийти, я не впустил его, он не дал двери закрыться.

За этими двумя основными значениями скрывается широкий диапазон частных видов каузации — от физического приведения каузатором каузируемого субъекта в определённое состояние до неприпятствования действию по неведению, невниманию, халатности или неспособности воспрепятствовать.

Несколько отдельно от фактитивного и пермиссивного значений, но ближе к последнему, стоит значение «ассистивности» (или помощи), присущее, например, каузативным аффиксам в зулусском и грузинском языках.

Также выделяют такие каузативные показатели со значением опосредованной каузации, как «рогатив» (просьба), «декларатив» и другие.

Двойной каузатив

В самых разных языках допустима вторичная каузативная деривация — каузация каузации, когда каузативные глаголы образуются путём прибавления каузативной морфемы к каузативным же глаголам.

Русский:

Папа велел маме заставить Васю сделать уроки.

Valeria	urhu-ra-tara-s-ti	tsiri-ni	Eratzini-ni	Yuyani-ni.
Валерия:NOM	молоть-CAUS-CAUS-PRF-IND.3	зерно-OBJ	Эратзин-OBJ	Уяни-OBJ
Валерия велела	Эратзину заставить Уяни	молоть зерно.

В языках встречаются различные комбинации первого и второго каузативного аффикса: вторичное присоединение того же аффикса полностью; присоединение нового аффикса; присоединение только тех элементов второго афикса, которые не совпадают с первым аффиксом.

Декаузатив

Обратным к каузативизации является процесс декаузативизации: ситуация, которая исходно представлялась как агентивная, преобразуется в некаузированную ситуацию, которая не имеет внешнего агенса и происходит как бы «сама по себе».

В отличие от морфологического каузатива, в индоевропейских языках морфологический декаузатив представлен очень широко.

Во французском языке, например, имеется аналитический декаузатив, показателем которого служит рефлексивная клитика:

briser (разбивать) — se briser (разбиваться)

plier (гнуть) — se plier (гнуться)

В русском языке картина практически сходная, только показателем рефлексива служит суффикс -ся:

Новости обрадовали Петю.

Петя обрадовал-ся.

Декаузативы не обязательно являются морфологическими производными от каузативов (как в русском языке). В языке могут иметься одновременно и каузативный, и декаузативный показатель. (например, в языке догон).

Показатель декаузатива часто совпадает с показателем рефлексива. Причина этого совпадения является семантической (в обоих случаях отсутствует отдельный от основного субъекта агентивный участник).

Формальные отношения в каузативно-декаузативных парах

Типы формальных отношений в парах каузативного и декаузативного глаголов можно резюмировать следующим образом:

• Супплетивизм: используются разные корни

русский: умереть — убить

• Эквиполентные оппозиции: в каждом из двух случаев используются собственные показатели

хакасский: ügr-en (учиться) — ügr-et (учить)

• Лабильность: одна лексема имеет и каузативное, и декаузативное значение

русский: лить (я лью воду в кастрюлю — из трубы льёт вода)

• Маркирован каузатив:

санскрит: jan-ati (рождается) — jan-ay-ati (рождает)

• Маркирован декаузатив:

русский: разбить — разбить-ся

Каузатив и залог

Несмотря на то, что залог и каузатив часто имеют одни и те же показатели, нельзя рассматривать каузатив как один из залогов. Существует по крайней мере четыре свойства каузатива, отличающие его от залогов:

• Залог не меняет денотативного значения исходного глагола. Залоговые преобразования изменяют только прагматическую интерпретацию ситуации. Напротив, именно семантические преобразования исходной структуры являются определяющим признаком актантной деривации.

• В языках, обладающих и залогом, и каузативом, формы залога не фразеологизуются (или, по крайней мере, совсем редко); каузативы же фразеологизуются гораздо чаще.

• Различные залоги не могут сочетаться друг с другом в пределах одной словоформы; в ряде языков каузатив может сочетаться с залогами.

• Залог никогда не выражается в словоформе дважды, тогда как двойные каузативы вполне распространены.

Литература

• Аркадьев, П. М., Летучий, А. Б. Транзитивность импликации и естественный язык: парадоксы каузативных конструкций в типологическом освещении // Семинар НПММвЯ, МГУ — Москва, 2009. — заседание № 135. ([www.academia.edu/2000612/_ pdf])

• Дадуева, А. Е. Общая характеристика каузативных глаголов // Вестник СибГУТИ. — Санкт-Петербург, 1994. — № 2. — P. 76-81.

• Мельчук, И. А. Курс общей морфологии. Том II. Часть вторая: морфологические значения. — Москва: Языки русской культуры, 1998.

• Недялков, В. П., Сильницкий, Г. Г. Типология каузативных конструкций // Холодович (ред.) 1969. — Ленинград, 1969а. — P. 5-19.

• Недялков, В. П., Сильницкий, Г. Г. Типология морфологического и лексического каузативов // Холодович (ред.) 1969. — Ленинград, 1969б. — P. 20-50.

• Плунгян, В. А. Введение в грамматическую семантику: грамматические значения и грамматические системы языков мира. — Москва: РГГУ, 2011.

• Плунгян, В. А. Общая морфология: Введение в проблематику. — Москва: Едиториал УРСС, 2003.

• Теньер, Л. Основы структурного синтаксиса. — Москва: Прогресс, 1988.

• Тестелец, Я. Г. Введение в общий синтаксис. — Москва: РГГУ, 2001.

• Холодович, А. А. (ред.). Типология каузативных конструкций. Морфологический каузатив. — Ленинград: Наука, 1969.

• Burgess, S. С. Mapping multiple causatives. — Chicago: Simon fraser university, 1995.

• Comrie, B. Language Universals and Linguistic Typology. Second edition. — Chicago: The University of Chicago Press, 1989.

• Kulikov, L. Causatives // Haspelmath, E. König, W. Oesterreicher, W. Raible(eds.), Language Typology and Language Universals. An International Handbook. — Berlin, New York, 2001. — P. 886-898.

• Shibatani, M. The grammar of causation and interpersonal manipulation. — Typological Studies in Language. — Amsterdam: John Benjamins Publishing Company, 2001.

• Song, J. J. Causatives and causation: a universal-typological perspective. — Typological Studies in Language. — London: Longman, 1996.

Отрывок, характеризующий Каузатив

При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.