Кауфман, Михаил Константинович
| Михаил Константинович Кауфман | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
24 февраля 1891 (32 года) |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск |
артиллерия |
| Звание |
поручик |
| Сражения/войны | |
| Связи |
отец К. П. Кауфман, дядя М. П. Кауфман, дед П. Ф. Кауфман, дед М. Б. Берх, двоюродный брат А. М. Кауфман. |
Михаил Константинович Кауфман (1858—1891) — поручик, флигель-адъютант, участник Ахал-Текинского похода М. Д. Скобелева.
Родился 5 декабря 1858 года в Санкт-Петербурге, отец — генерал-майор (впоследствии генерал-адъютант и Туркестанский генерал-губернатор) Константин Петрович Кауфман, мать — дочь адмирала М. Б. Берха Юлия Морицовна. Образование получил в Пажеском корпусе, по окончании которого был выпущен в лейб-гвардии Конно-артиллерийскую батарею.
В 1880—1881 годах был командирован в Закаспийский край в состав Ахал-текинского отряда М. Д. Скобелева, где был назначен адъютантом начальника отрядного штаба полковника П. К. Гудим-Левковича, однако, за неприбытием последнего в Красноводск, был оставлен при штабе младшим адъютантом. Находился при штурме Геок-Тепе и последующем занятии Асхабада. По окончании военных действий был отправлен Скобелевым в Санкт-Петербург с донесениями. Н. А. Епанчин замечал по этому поводу: «С давнего времени был обычай, что государь назначает в Свою Свиту таких посланцев, так было и при Императоре Александре II. Но Кауфман прибыл в Петербург вскоре после 1 марта, и донесение он представил уже новому Императору — Александру III. Выслушав доклад Кауфмана, Государь сказал ему, что покойный Отец Его назначил бы Кауфмана флигель-адъютантом, а потому Он жалует ему это звание». Официально зачисление Кауфмана в Свиту флигель-адъютантом состоялось задним числом — со 2 марта 1881 года. После встречи с императором Кауфман продолжил службу в лейб-гвардии Конно-артиллерийской бригаде.
24 февраля 1891 года Михаил Кауфман покончил жизнь самоубийством, которое наделало много шума в столичном обществе и привлекло внимание высших лиц империи. Император Александр III в письме наследнику цесаревичу великому князю Николаю Александровичу сообщал о причине самоубийства: «24 Февраля застрелился флигель-адъютант Кауфман. Причиной была грязная история в „Аркадии“116, где его и мичмана графа Толстого побил армейский офицер за их грубость, а они промолчали про всё это, помирились с ним и даже пригласили его на другой день завтракать. Однако вся эта история узналась, по городу пошли толки, хотели провести дознание через полицию. Кауфман испугался и увидев, что дело плохо, взял да и застрелился. Он перед этим был за несколько часов у Рихтера117 и тут впервые увидел, что эта история так оставаться не может. Толстого уволили из службы, и он дрался с этим офицером (фамилия его Дворжицкий), никто не был ранен. Гвардейская конная артиллерийская бригада страшно смущена этой грязной историей»[1].
Похоронен в Санкт-Петербурге на кладбище Новодевичьего монастыря.
Источники
- Епанчин Н. А. На службе трёх императоров. Воспоминания. М., 1996
- Милорадович Г. А. Список лиц свиты их величеств с царствования императора Петра I по 1886 год. СПб., 1886
- Письма императора Александра III к наследнику цесаревичу великому князю Николаю Александровичу // Российский архив (История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.). Вып. IX. М., 1999
- Федорченко В. И. Свита российских императоров. Книга 1. А—Л. М., Красноярск, 2005.
Напишите отзыв о статье "Кауфман, Михаил Константинович"
Примечания
- ↑ [www.tsaarinikolai.com/tekstit/Kirjeet_Al_III_Nikolaille_osa_2.htm Письма Императора Александра III к Наследнику Цесаревичу Великому Князю Николаю Александровичу], с 1876 по 1894. Публикация В. Л. Степанова осуществлена по подлинникам, хранящимся в ГАРФ (Ф. 601. Оп. 1. Д. 1139. Л. 1—71), с сохранением старых грамматических форм и особенностей авторского письма. Синтаксис приведен к современной норме. // Российский архив. — Т. IX. — М.: Российский фонд культуры, 1999. — С. 213—250.
116 Ресторан в одноименном парке под Петербургом.
117 Рихтер Оттон Борисович (1830—1908), генерал-адъютант, генерал от инфантерии, командующий Императорской главной квартирой (1881—1898), член Государственного Совета.
Отрывок, характеризующий Кауфман, Михаил Константинович
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.
Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.
Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
