Даремский собор

Даремский собор Христа, Девы Марии и св. Катберта (Durham Cathedral) — первый в Великобритании памятник, внесённый (наряду с соседним Даремским замком) в число объектов Всемирного наследия. Представляет собой чистейший образец норманского извода романского стиля.

Собор в Дареме близ границы с Шотландией был заложен в 1093 г. по решению первого даремского епископа, Вильгельма де Сен-Кале. Его расположение на вершине утёса и мощные стены были призваны выполнять не столько эстетическую, сколько оборонительную функцию. Строительство закончил преемник Вильгельма, епископ Ранульф Фламбард. После освящения собора в него перенесли главные святыни Дарема — мощи Катберта Линдисфарнского и Освальда Нортумбрийского.

В XII в. к храму была пристроена готическая капелла Девы Марии, в которой помещены мощи хрониста Беды Достопочтенного и кардинала Томаса Лэнгли (1363—1437). Во время Английской реформации пышные гробницы святых были уничтожены, а бенедиктинские монахи распущены по домам. Оливер Кромвель заточил в соборе взятых в плен при Данбаре шотландцев, многие из числа которых погребены тут же, в братской могиле.

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 370 [whc.unesco.org/ru/list/370 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/370 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/370 фр.]

Ссылки

• [www.durhamcathedral.co.uk Сайт Даремского собора]
• На Викискладе есть медиафайлы по теме Даремский собор

Отрывок, характеризующий Даремский собор

Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.