Кафенгауз, Лев Борисович

Лев (Леон) Борисович Кафенгауз
Дата рождения:	29 октября 1885(1885-10-29)
Место рождения:	Проскуров, Подольская губерния, Российская империя
Дата смерти:	4 июля 1940(1940-07-04) (54 года)
Место смерти:	Москва, СССР
Страна:	Российская империя Российская империя→СССР СССР
Научная сфера:	экономика
Место работы:	Московский государственный университет, Московский коммерческий институт, Российская ассоциация научно-исследовательских институтов общественных наук, Башкирский научно-исследовательский институт, Московский промышленно-экономический институт, МИСиС, Институт экономики АН СССР
Учёная степень:	доктор наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский государственный университет
Научный руководитель:	И. М. Гольдштейн
Известен как:	исследователь дореволюционной и советской промышленности

Лев Бори́сович Кафенга́уз (29 октября 1885, Проскуров — 4 июля 1940, Москва) — российский и советский учёный-экономист и политический деятель. Брат Б. Б. Кафенгауза.

Дореволюционная биография

Родился в Проскурове (ныне город Хмельницкий на Украине) в еврейской семье. Окончил 10-ю московскую гимназию (1905) и экономическое отделение юридического факультета Московского университета (1910). В студенческие годы начал научные исследования и после завершения университета был оставлен при кафедре для подготовки к профессорскому званию, однако уволен 11 марта 1911 по предписанию Л. А. Кассо вместе с радикальной профессурой. В 1911—1914 работал в статистическом отделе Московской городской управы, был одним из составителей Статистического сборника города Москвы (1913). С 1911 работал в Московском коммерческом институте, вел практикумы по истории промышленности. В 1915—1917 заведовал статистикой в Московском управлении уполномоченного по топливу. В 1911—1917 работал в газете «Русские Ведомости».

Политическая деятельность

В 1904 примкнул к марксистскому кружку учащихся, в 1905—1906 работал в московской большевистской организации в качестве пропагандиста. В 1905 участвовал в Декабрьском восстании в Москве, арестован, в 1906 освобожден под надзором полиции. С 1906 примыкал к меньшевикам, после Февральской революции вступил в Московскую организацию меньшевистской партии, вошел в редакцию газеты «Власть народа».

Летом 1917 избран гласным Городской думы по меньшевистскому списку, затем стал товарищем министра торговли и промышленности. После Октябрьской революции вышел из состава меньшевистской организации. Критиковал Октябрьскую революцию и проекты Ленина, в 1922—1927 входил в «Лигу объективных наблюдателей».

Деятельность после Октябрьской революции

После Октябрьской революции читал лекции в Московском коммерческом институте, с 1919 читал лекции в Московском университете на факультетах общественных наук и советского права, подготовил программу экономического возрождения России. Работал в РАНИОНе до его ликвидации. С 1919 работал в ВСНХ, с 1923 заведовал центральным отделом статистики. Организовал и редактировал ежемесячный статистический бюллетень, в 1921—1927/28 выпускал ежегодник «Промышленность СССР». Сотрудник газеты ВСНХ и Торгово-промышленной газеты, председатель тарифно-таможенного совещания Совнаркома. В 1926 полгода провел в Париже как эксперт по долгам Российской империи. Вместе с В. Е. Варзаром опубликовал три тома издания «Динамика российской и советской промышленности с 1887 по 1926 годы».

В августе 1930 осужден ОГПУ на три года, замененные высылкой в Уфу, в декабре 1932 возвращен, реабилитирован в 1987. В Уфе работал в Башкирии в ЦУНХУ и НИИ. В Бутырской тюрьме продолжал писать статьи по истории российской промышленности.

С 1933 читал лекции в Московском промышленно-экономическом институте, с 1934 в МИСиСе. С 1934 в редакции «Технической энциклопедии». С 1937 работал в Институте экономики АН СССР.

Работы и статьи

• «Синдикаты в русской железной промышленности»
• «Развитие русского сельскохозяйственного машиностроения»
• «Винокурение (статистико-экономический обзор)» (Новый Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона)
• «Акционерные общества» (Энциклопедический словарь Гранат)
• «Подъем или кризис?» (Мир Божий)
• «Снабжение страны топливом во время войны»
• «Промышленность СССР за десять лет»
• «Капиталовложения промышленности СССР за 1925—1926 год»
• «Эволюция промышленного производства с 1887 по 1926 годы»
• «Географическое размещение Башкирской промышленности»
• Бутырские тетради
• «Промышленность СССР в период её реконструкции»

Источники

• Кафенгауз Л. Б. [library6.com/index.php/library6/item/кафенгауз-лб-эволюция-промышленного-производства-россии Эволюция промышленного производства России.] — М.: Эпифания, 1994. — 848 с.

Отрывок, характеризующий Кафенгауз, Лев Борисович

Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.