Кафе де ля Пэ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Café de la Paix — знаменитое кафе в IX округе Парижа. Было оформлено по проекту Шарля Гарнье — автора проекта здания парижской Оперы, находящейся на той же площади.



История

Кафе открылось 30 июня 1862 года как кафе и ресторан отеля с тем же названием, который несколько позже был переименован в Гранд-Отель, обслуживавший посетителей Всемирной выставки 1867 года. Близость к Опере Гарнье привлекало в кафе множество знаменитостей. Посетителями кафе были Пётр Чайковский, Жюль Массне, Эмиль Золя, Ги де Мопассан.

В 1896 году в кафе устраивались киносеансы, организованные конкурентом братьев Люмьер Эженом Пиру. В годы «Прекрасной эпохи» посетителями были, в частности, Сергей Дягилев, принц Уэльский, будущий британский король Эдуард VII, Тристан Бернар, Жюль Ренар, испанский король Альфонс XIII, шах Ирана Мозафереддин.

В Café de la Paix была устроена радиостудия, откуда было организовано прямое вещание на США, программа «This is Paris», участниками которой были Ив Монтан, Морис Шевалье и Анри Сальвадор. В декабре 1942 года под руководством Гестапо в кафе был арестован советский разведчик Лео Гроссфогель.

Напишите отзыв о статье "Кафе де ля Пэ"

Ссылки

  • [www.cafedelapaix.fr Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Кафе де ля Пэ

На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]