Кафка, Маргит

Маргит Кафка
Margit Kaffka
Дата рождения:	10 июня 1880(1880-06-10)
Место рождения:	Надькарой, Австро-Венгрия
Дата смерти:	1 декабря 1918(1918-12-01) (38 лет)
Место смерти:	Будапешт, Венгрия
Гражданство:	Австро-Венгрия
Род деятельности:	прозаик, поэт
Годы творчества:	1901 – 1918
Язык произведений:	венгерский
Дебют:	Versek (1903)

Ма́ргит Ка́фка (венг. Margit Kaffka; 10 июня 1880, Надькарой — 1 декабря 1918, Будапешт) — венгерская писательница и поэтесса.

Биография

Маргит Кафка родилась 2 июня 1880 года в Надькарой (сейчас Карей, Румыния). Её отец был прокурором, но рано умер, поэтому семья жила в нищете. Она училась в монастырской школе в Сатмаре; по возвращении она год преподавала в Мишкольце. Позже она училась в Будапеште, получив диплом учителя в женской школе. Она вернулась в Мишкольц, где преподавала литературу и экономику в частной женской школе. В этот период были написаны её первые произведения, поэмы и романы и она стала постоянно сотрудничать с журналом Nyugat («Запад»), наиболее важным периодическим изданием эпохи.

Она вышла замуж 17 февраля 1905 года за Брюно Фрёлиха, лесного инженера. В 1907 году её муж стал работать в Министерстве сельского хозяйства, и Кафка уехала из Мишкольца. Их брак закончился разводом спустя несколько лет. В 1910—1915 годах она работала учителем в Будапеште. В это время она выходит замуж во второй раз 18 августа 1914 года за младшего брата Белы Балажа Эрвина Бауэра. В начале первой мировой войны она оставляет работу учителем и полностью посвящает себя литературе.

После войны она умерла вместе со своим младшим сыном от испанского гриппа.

Творчество

В 1912 выходит её первый и самый известный роман «Цвета и годы»(«Színek és Évek», 1912), рассказывающий о судьбе обедневшего дворянства и современных женщин. Основной проблемой главной героини становится то, что жизнь ограничивает возможные альтернативы браку, а он определяет социальную роль женщины. Ей приходится столкнуться с этим после самоубийства своего первого мужа; затем она выходит замуж во второй раз с циничным расчетом обеспечить себе положение в обществе. «Её трагедия, если она здесь вообще присутствует, совсем не зрелищна; она становится бездействующей женщиной в бездействующем мире. (…) Кафка смогла очертить широкий круг проблем женщин; это все тот же распадающийся мир провинциального дворянства, один из основных вопросов современных романов, но в этом мире еще никто до неё не рассматривал проблемы женщин; никто не обращал внимания, что изменяющееся социальное положение дворянства создало новую ситуацию для женщин и что женщины были еще меньше мужчин готовы справляться с проблемами в своем новом положении и возможностях».

В следующем романе «Годы Марии» («A Mária évei», 1913) появляется новый тип героини, которая учится, работает и становится независимой, но это не приносит ей счастья. Кафка вновь не находит выхода для женщины в своем романе: Мария не может укорениться в современной жизни, тогда как Магда, героиня предыдущего романа, теряет связь с традиционной ролью женщины в обществе.

Последний, написанный незадолго до смерти и уступающий по известности только её дебюту роман «Муравейник» («Hangyaboly», 1917) основан на воспоминаниях о годах, проведенных в школе у сестер милосердия. «В описании душной атмосферы этого спрятанного и закрытого мира Кафка с прозрачным символизмом подытоживает свои взгляды на позицию женщины в обществе. Её ученицы такие же изгнанницы, как и взрослые героини, и беспощадная борьба за власть среди монахинь, репрессивные ограничения и аллюзии на сексуальные отклонения делают роман не только антиклерикальным, но и пессимистичным. Стилистически это её лучший роман(…). Очевидно, что она была в начале очередного этапа художественного развития, полной реализации которого помешала её смерть»

Основные произведения

• Versek (1903)
• Levelek a zárdából (роман в форме дневника, 1904)
• A gondolkodók és egyéb elbeszélések (рассказы, 1906)
• Csendes válságok (рассказы, 1909)
• Képzelet-királyfiak (повесть, 1909)
• Csendes válságok (narratives, 1910)
• Csonka regény és novellák (рассказы, 1911)
• Tallózó évek (стихи, 1911)
• Utolszor a lyrán (стихи, 1912)
• Süppedő talajon (рассказы, 1912)
• «Цвета и годы»/Színek és évek (роман, 1912)
• «Годы Марии»/Mária évei (роман, 1913)
• Szent Ildefonso bálja (рассказы, 1914)
• Két nyár (роман, 1916)
• «Станции» /Állomások (роман, 1917)
• «Муравейник»/Hangyaboly (роман, 1917)
• Kis emberek barátocskáim (собрание ранних работ, 1918)
• Az élet útján (стихи, 1918)
• A révnél (рассказы, 1918)

Дополнительные материалы

• Сост. и пер. с венг. М.Цесарской. [mek.oszk.hu/08000/08097/08097.pdf «Те: Страницы одного журнала. In memoriam Nyugat. 1908–1919. Стихи. Публицистика»] (рус.). — переводы Маргит Кафки на русский. Проверено 23 сентября 2010. [www.webcitation.org/67wu1VDj8 Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
• Kaffka Margit. [mek.oszk.hu/04500/04566/index.phtml Csendes válságok] (венг.). Проверено 23 сентября 2010. [www.webcitation.org/67wu2Qjic Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
• Kaffka Margit. [mek.oszk.hu/02000/02028/index.phtml Színek és évek] (венг.). Проверено 23 сентября 2010. [www.webcitation.org/67wu3FwQr Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
• Kaffka Margit. [mek.oszk.hu/02000/02061/index.phtml Hangyaboly] (венг.). Проверено 23 сентября 2010. [www.webcitation.org/67wu3wFhx Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
• Radnóti M. Kaffka Margit művészi fejlődése(Szeged, 1934).
• Magyar életrajzi lexikon (Akadémiai Kiadó, Budapest, 1967)
• Kárpáti Béla: Miskolci irodalom, irodalom Miskolcon (Miskolc, 1989 ISBN 963-02-7150-8)
• A magyar irodalom története 1905—1919 (Budapest, 1965. ISBN 963-05-3592-0)

Отрывок, характеризующий Кафка, Маргит

– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.