Качаев, Виталий Сергеевич

Виталий Сергеевич Качаев (5 ноября 1923, с. Подсосное, Назаровского района, Красноярского края — 13 июня 1983, Ташкент) — советский поэт, журналист, переводчик.

Биография

Родился в Сибири. Окончил педагогическое училище.

Участник Великой Отечественной войны. Добровольцем ушел на фронт. Имеет боевые награды.

Учился на факультете журналистики Ташкентского государственного университета им. В. И. Ленина.

С 1948 работал журналистом. Совершил много поездок по Средней Азии и Казахстану, позже был заведующим отделом поэзии в журнале «Звезда Во­стока» .

В 1965—1967 гг. на общественных началах руководил литературным объединением «Сигнал» при Ташкентском клубе железнодорожников.

Умер в 1983 году, похоронен в Ташкенте на кладбище «Домрабад».

Творчество

Широкую популярность В. Качаев получил после публикации своих стихов в газетах и журналах СССР: «Труд», «Комсомольская правда», «Учительская газета», «Огонёк», «Смена», «Нева», «Наш современник» и дру­гих.

Лириче­ская поэма В. Качаева «Зерноград» напечатана в ленинградском журнале «Звезда», а в журнале «Звезда Во­стока» — поэма «Майна», посвя­щённая героической судьбе первой узбекской женщины-раз­ведчицы Майны Хасановой. В. Качаев опубликовал книги стихов «Зеленая тяга» (1960), «Как нарисовать птицу» (1968), «Явление любви: стихотворения и поэмы» (1979), «Устье» (1983) и др.

Перу В. Качаева принадлежат мно­гие переводы стихов поэтов Востока.

Ссылки

• [mytashkent.uz/2011/09/08/epigrammy-tashkentskix-poetov/ Николай Красильников. Эпиграммы ташкентских поэтов]

Отрывок, характеризующий Качаев, Виталий Сергеевич

– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.