Качан, Владимир Владимирович
Поделись знанием:
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…
В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
| Владимир Владимирович Качан | |
| белор. Уладзімір Качан | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: |
портрет, историческая картина |
| Учёба: | |
| Стиль: | |
| Влияние: | |
| Премии: |
Лауреат премии Ленкома Белоруссии, Лауреат премии «За творческие достижения в области культуры и искусства», в номинации «Лучший художник» |
Влади́мир Влади́мирович Кача́н (14 ноября 1958 года, Гродно) — белорусский художник-монументалист.
Биография
Родился 14 ноября 1958 г. в Гродно (Белорусская ССР).
Занимался рисованием в изостудии Дворца химиков у преподавателя Гарри Константиновича Мазурова. С 1982 по 1987 год учился в Минске, в Белорусском театрально-художественном институте, на факультете монументально-декоративного искусства под руководством Народного художника Беларуси Гавриила Ващенко. Кроме станковой живописи стал мастером витража, мозаики, фрески, рельефа и других видов монументального искусства. Получил диплом с отличием, медаль Академии художеств СССР в Ленинграде. Участвует в художественных выставках с 1980 года.
В 1987 году вернулся в Гродно. Является членом Белорусского Союза художников, членом Американской портретной Ассоциации (Portrait Society of America). Является автором циклов исторических и современных портретов. Награждён грамотами и дипломами Белорусского Союза художников, Памятным знаком «2000-летия христианства» (2000 г.), почетной грамотой Министерства культуры Республики Беларусь. Является Лауреатом премии Ленкома Белоруссии и премии «За творческие достижения в области культуры и искусства» в номинации «Лучший художник»[1].
Жена Ирина — автор концепции и руководитель Музея истории пожарной службы Гродно[2]. Брат Анатолий — известный гродненский журналист (ум. 2004)[3].
Творчество
Изобразительная манера произведений Владимира Качана характеризуется обобщённой монументализацией и почти рельефной пластикой живописных решений. Ассоциативные образные структуры пересекаются с реальными жизненными формами. Художник по-своему интерпретирует известные сюжеты из мировой мифологии, искусства, сакральной истории. В своём творчестве он стремится постичь культурные коды мастеров европейской живописи разных столетий, утверждая визуальную возможность созерцания подсознания, использует философские аллегории, экспрессивные стилизации, осуществляя с помощью средств художественной выразительности поиски сверхъестественного в повседневной действительности[4].
Художественные проекты
- 1997 — 1998 — портретная галерея для Гродненского горисполкома (ХII-ХХ вв.) «Мэрия-2000» (14 произведений живописи);
- 1999 — к 100-летию Гродненской Епархии 15 портретов цикла «Святители земли Городенской»;
- 2000 — 2002 — портретная галерея губернаторов Гродно с 1802 по 2002 годы (23 произведения)[6];
- 2004 — 2005 — портретная галерея руководителей Национального банка Республики Беларусь (17 произведений);
- 2006 — 2007 — портретная галерея ректоров и профессоров Гродненского медицинского университета (63 произведения);
- 2007 — 2008 — портретная галерея ректоров и профессоров Гродненского аграрного университета (32 произведения);
- 2009 — 2010 — портретная галерея ректоров и профессоров Гродненского государственного университета (16 произведений)[7];
- 2009 — проект «АртЭволюция», галерея Тизенгауза, Гродно[4];
- 2010 — цикл портретов «Лики Нации» к Фестивалю Национальных культур в Гродно (10 произведений).
- 2015 — участие в арт-проекте «Диалог эпох. Интерпретации», картинная галерея Г. Х. Ващенко, Гомель[8].
- «Диалог эпох. Интерпретации»
- Uladzimir Kachan Christmas with the Infanta 2010.jpg
«Рождество с Инфантой», 2010. Холст, акрил. 120 х 80 см
- Uladzimir Kachan Art Messia ХХI 2015.jpg
«Art Messia ХХI», 2015. Холст, акрил. 100 х 120 см
Напишите отзыв о статье "Качан, Владимир Владимирович"
Примечания
- ↑ [www.grodno.by/grodno/art/artists/vladimir_kachan.html Сайт Гродно. Художник Владимир Качан]
- ↑ [respublika.sb.by/istoriya/article/120-stupeney-vverkh.html Газета «Республика». 120 ступеней вверх]
- ↑ [grodnonews.by/ru/0/20675/news «Гродненская правда». Интервью с художником Владимиром Качаном]
- ↑ 1 2 [kimpress.by/index.phtml?page=2&DomainName=bmvnuhquxh&id=2062 Газета «Культура». Интеллектуальная АртЭволюция]
- ↑ [www.gazetaby.com/cont/art.php?sn_nid=19983 Солидарность «В Гродно знаменитая Джоконда перевоплотилась в сотрудницу МЧС» (рус.)]
- ↑ [www.gazeta.grodno.by/232/t6.html Газета Гродно. Интервью с художником Владимиром Качаном.]
- ↑ [www.grsu.by/gallery/files/20/s/ Торжественное открытие галереи профессоров университета]
- ↑ [www.sovadmin.gov.by/index.php?option=com_content&view=article&id=4917%3Aselfi-na-fone-adama-i-evy-v-gomele-otkrylas-vystavka-sovremennogo-iskusstva&catid=77%3Aobshchestvo&Itemid=587 Селфи на фоне «Адама и Евы». В Гомеле открылась выставка современного искусства]
Ссылки
- [art.grodno.su/art-iskusstvo/kachan-vladimir-vladimirovich.html Белорусский Союз художников. Гродненская областная организация. Владимир Качан.]
- [www.vgr.by/home/society/12907-grodnenskij-khudozhnik-predlagaet-postavit-na-sovetskoj-ploshchadi-skulpturu-stefana-batoriya «Вечерний Гродно». Гродненский художник предлагает поставить на Советской площади скульптуру Стефана Батория.]
- [www.vgr.by/home/culture/2046----- «Вечерний Гродно». Узнай себя на портрете.]
- [kimpress.by/index.phtml?page=2&id=10415 Газета «Культура». Калі помнік для Гродна, дык які? (белор.)]
- [gazetaby.com/cont/art.php?sn_nid=19983 Газета «Солидарность». В Гродно знаменитая Джоконда перевоплотилась в сотрудницу МЧС]
Отрывок, характеризующий Качан, Владимир Владимирович
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…
В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
