Каширин, Николай Дмитриевич

Николай Дмитриевич Каширин
командарм 2-го ранга Н. Д. Каширин
Дата рождения	4 (16) февраля 1888(1888-02-16)
Место рождения	станица Верхнеуральская, Оренбургская губерния, Российская империя
Дата смерти	14 июня 1938(1938-06-14) (50 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	кавалерия, пехота
Годы службы	1906 — 1917 1918 — 1937
Звание
Командовал	Северо-Кавказский военный округ
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России
Награды и премии	Награды Российской империи:

Никола́й Дми́триевич Каши́рин (4 (16) февраля 1888, станица Верхнеуральская Оренбургской губернии — 14 июня 1938, Москва) — советский военный деятель, командарм 2-го ранга (1935), брат И. Д. Каширина и П. Д. Каширина.

Молодые годы

Родился в семье казака-учителя, позднее выбранного станичным атаманом. С 1902 года сам работал учителем. С 1906 года — в Российской армии. В 1909 году окончил Оренбургское казачье юнкерское училище. Служил в 5-м Оренбургском казачьем полку Оренбургского казачьего войска. В 1912 году исключен из полка за революционную пропаганду.

Первая мировая война

С 1914 года — на фронтах Первой мировой войны, сотник конно-саперной команды 1-й Оренбургской казачьей дивизии. В 1915 году — командир сотни 10-го Оренбургского казачьего полка, затем начальник полковой разведки 9-го Оренбургского казачьего полка. За храбрость в боях награждён шестью боевыми наградами. В 1916 году был ранен, после выздоровления вернулся в Оренбург и назначен начальником учебной команды 2-го запасного казачьего полка Оренбургского казачьего войска. Воинское звание — подъесаул.

Активно участвовал в революционных событиях 1917 года. В марте 1917 года избран председателем полкового солдатского комитета. После Октябрьской революции создал и возглавил городской отряд Красной гвардии, а в начале 1918 года — красный казачий отряд.

Гражданская война

На своём заседании 7 декабря 2-й очередной Войсковой Круг Оренбургского казачьего войска подавляющим большинством голосов постановил советской власти не признавать, подъесаул Каширин потребовал отставки войскового атамана полковника А. И. Дутова. Тем временем крупные силы большевиков начали наступление на Оренбург. После тяжёлых боёв во много раз превосходящие дутовцев отряды Красной армии под командованием Блюхера подошли к Оренбургу и 31 января 1918 года в результате совместных действий с отрядом Каширина, засевшим в Оренбурге, заняли его. Член РКП(б) с 1918 года. После восстания Чехословацкого корпуса отряд Каширина оказался в глубоком тылу белых. Вёл активные боевые действия, объединил под своим командованием несколько отрядов и разбил в боях два белых казачьих полка. В июле 1918 года, когда казаками Дутова был взят Оренбург, Каширин избран главнокомандующим Уральской партизанской армией.

В 10-дневных боях нанес новое поражение казачьим частям А. И. Дутова и повторно занял Верхнеуральск. Участвовал в последующем преследовании казачьей партизанской армии А. И. Дутова вплоть до границы Тургайских степей. Численность его соединения превысила 12 тысяч человек. В бою 2 августа был тяжело ранен, вместо него главнокомандующим армией был избран В. К. Блюхер, а Каширин стал его помощником.

В августе-сентябре 1918 года участвовал в 54-дневном походе Уральской армии на соединение с Красной Армией. За время похода в 20 боях партизанские части Блюхера и Каширина нанесли поражения казачьим частям, чехословацким и польским легионерам.

После соединения с Красной Армией с сентября 1918 года — помощник начальника 4-й Уральской стрелковой дивизии, затем переформированной в 30-ю стрелковую дивизию. Начальником дивизии был В. К. Блюхер, а после его перевода начальником стал Каширин. Вместе с дивизией вёл бои на Восточном фронте против армий А. В. Колчака. С августа 1919 года — комендант Оренбургского укрепленного района. С октября 1919 года — начальник 49-й крепостной дивизии Туркестанского фронта. С марта 1920 года — председатель Оренбургско-Тургайского губернского исполкома. В октябре 1920 года назначен командиром 3-го кавалерийского корпуса на Южном фронте, действовавшим в Северной Таврии против армии генерала П. Н. Врангеля. Корпус Каширина сумел освободить Мелитополь и Геническ, а в ходе Перекопско-Чонгарской операции взял Керчь. В 1921 году воевал против Н. И. Махно, был начальником Александровской группы войск на юге Украины.

Послевоенное время

С 1922 до 1923 — командир 7-й кавалерийской дивизии. С 1923 года последовательно — командир 14-го стрелкового корпуса, для поручений в штабе РККА, командир 1-го корпуса Червонного казачества. С 1925 года — помощник командующего войсками Уральского военного округа, Белорусского военного округа, Московского военного округа, Северо-Кавказского военного округа.

С июня 1931 по июль 1937 года — командующий войсками Северо-Кавказского военного округа. С 1934 года — член Военного совета при Народном комиссаре обороны СССР. При введении персональных военных званий в 1935 году Н. Д. Каширину было присвоено звание командарма 2-го ранга.

В июне 1937 года входил в состав Специального судебного присутствия Верховного суда СССР, судившего обвиняемых по делу Тухачевского.

В июле 1937 назначен начальником Управления боевой подготовки РККА.

Арест и гибель

Арестован 19 августа 1937 года. Обвинен в участии в военно-фашистском заговоре в РККА. 14 июня 1938 года приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР к смертной казни и немедленно после вынесения приговора расстрелян. Реабилитирован посмертно определением Военной коллегии Верховного суда СССР 1 сентября 1956 года.

В 1937—1938 годах были расстреляны два его брата, активные участники Гражданской войны, занимавшие высокие посты после её окончания.

Награды

СССР

• Два ордена Красного Знамени (14.10.1919, 5.02.1921)
• Почётное революционное оружие со знаком ордена Красного Знамени (25.11.1920)

Российская Империя

• Орден Святой Анны 3-й степени с надписью «За храбрость»
• Орден Святого Владимира 3-й степени с мечами

Память

• Памятник в Верхнеуральске (1960)
• Село Октябрьское Октябрьского района Оренбургской области с 1922 по 1938 годы именовалось городом Каширинск
• В его честь названо село Каширино Кетовского района Курганской области
• Имя братьев Кашириных носят улицы в городах Оренбург, Кунгур, Челябинск, Краматорск, Сибай.

Литература

• Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины. 1979.
• Апрелков А.В. Командарм 2-го ранга Н.Д. Каширин//«Военно-исторический журнал», 1988, № 2. - Стр.48-52.

Ссылки

• [zemlyaki.skal.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=83&Itemid=160 Семья Кашириных]
• [www.hrono.ru/biograf/kashirin.html Каширин Николай Дмитриевич. Биография]
• [www.ural.ru/spec/ency/encyclopaedia-10-920.html Каширин Николай Дмитриевич. Уральская историческая энциклопедия. ]
• [militera.lib.ru/h/revolutsiya_zaschischaetsya/05.html Глава «Отпор» из книги «Революция защищается»]
• [www.kdkv.narod.ru/WW1/Spis-BKZ-10K.html Николай Каширин в списке лиц награждённых Орденом Красного Знамени (РСФСР) и почётным революционным оружием]
• [belschool8.narod.ru/kraeved/Bluher.htm]
• rkka.ru/cavalry/30/007_kd.html 7 кавалерийская Самарская Краснознаменная дивизия имени Английского пролетариата (1с)
• [www.dk1868.ru/history/ORENBURG.htm Акулинин И. Г. Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками]

Отрывок, характеризующий Каширин, Николай Дмитриевич

– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..