Кашич, Бартол

Бартол Кашич
Bartol Kašić
Дата рождения:	15 августа 1575(1575-08-15)
Место рождения:	Паг, Венецианская республика, ныне Хорватия
Дата смерти:	28 декабря 1650(1650-12-28) (75 лет)
Место смерти:	Рим
Род деятельности:	филолог, писатель, переводчик
Язык произведений:	хорватский

Ба́ртол Ка́шич (хорв. Bartol Kašić, лат. Bartholomaeus Cassius 15 августа 1575, Паг, Венецианская республика, ныне Хорватия — 28 декабря 1650, Рим) — хорватский средневековый филолог, писатель и переводчик. Кашич — автор первой хорватской грамматики, первого перевода Библии на хорватский язык и первого перевода на хорватский римского миссала. Католический священник, член ордена иезуитов.

Биография

Бартол Кашич родился 15 августа 1575 года в городе Паг. Его отец умер, когда Бартол был ребёнком, его воспитанием и начальным образованием занимался дядя, Лука Богданчич, который был священником. Бартол учился в школе в Паге, после её окончания поступил в иезуитский колледж в Лорето, в Италии. Как преуспевающий в учёбе студент в 1593 году был направлен в Рим для дальнейшего образования. В 1595 году Кашич вступил в Общество Иисуса.

В 1606 году он был рукоположен в священники, выполнял функции исповедника в соборе Святого Петра в Риме. В 1609 году переехал в Рагузу (Дубровник). В 1612—1613 году предпринял миссионерскую поездку в Восточную Славонию, Боснию и Сербию, об итогах которой написал доклад Папе. В 1614 году вернулся в Лорето, где служил исповедником для хорватских паломников в этот город. Ещё одну миссионерскую поездку по Балканам он предпринял в 1618—1619 годах. Обе миссионерские поездки были им описаны позднее в незаконченной автобиографии. С 1620 по 1633 год жил в Дубровнике, в 1633 году переехал в Рим, где и жил до смерти в 1650 году.

Труды

Деятельность Кашича в основном проходила в рамках его интереса к хорватскому языку. Ещё будучи студентом в Риме, он создал в 1599 году хорватско-итальянский словарь. Его перу принадлежат как филологические работы по хорватскому языку, так и художественные произведения, а также агиографические труды. Главными трудами всей жизни Кашича, однако, стали переводы Библии и римского миссала с латыни на хорватский, которые имели важное значение в истории развития хорватского языка.

Хорватская грамматика

Первая в истории грамматика хорватского языка была издана Кашичем в Риме в 1604 году в Риме под названием Institutionum linguae illyricae libri duo («Структура иллирийского языка в двух книгах»). Книга активно использовалась в качестве учебника хорватского языка иезуитами, отправлявшимися с миссией на Балканы.

Книга насчитывает почти 200 страниц, разделена на два тома. В книге подробно изъясняются грамматика и морфология хорватского языка. «Иллирийский язык», описанный Кашичем, в основном представляет собой штокавское наречие с большим количеством чакавских элементов. Кашич уделял внимание и разнице хорватских наречий, штокавский диалект он называл dubrovački (дубровницкий, в Дубровнике на протяжении всей истории говорили по-штокавски), а чакавский — dalmatinski (далматинский, в Далмации за исключением нескольких регионов говорят по-чакавски).

Переводы

В 1622 году Кашич начал перевод Нового Завета на хорватский язык, точнее на рагузанский поддиалект штокавского наречия. В 1625 году он начал работу над переводом Ветхого Завета. Работа по переводу Библии была завершена в 1633 году, однако после окончания работы Кашич столкнулся с противодействием в попытках напечатать перевод. Многие влиятельные чины Римской курии были против перевода Писания на народные языки и Кашичу не удалось получить имприматур на печать перевода. Напечатан был лишь перевод части Псалтыри под заглавием «Pjesni duhovnih pedeset» («Пятьдесят духовных стихов», Рим, 1634). Сохранилось несколько манускриптов перевода Библии Кашича, которые послужили основой для его издания с комментариями экспертов в 2000 году.

Второй главной переводческой работой Кашича стал Римский миссал, изданный им в 1640 году под названием Ritual rimski (римский обряд). Перевод на хорватский основной богослужебной книги латинского обряда Католической церкви насчитывал более 400 страниц. В отличие от Библии, Кашичу удалось получить имприматур на эту работу и она была издана.

Религиозные произведения

После 1613 года Кашич написал несколько произведений религиозной тематики. В области агиографии его перу принадлежат жития знаменитых иезуитов Игнатия Лойолы и Франциска Ксаверия, позднее включённые в агиографический сборник Perivoj od djevstva (Девственный сад, 1625—1628). Кроме того, он автор двух катехизисов и художественной трагедии духовного содержания «Святая Венефрида» (1627 год).

Список трудов

• Razlika skladanja slovinska (Хорватско-итальянский словарь), Рим, 1599. Манускрипт.
• Institutionum linguae illyricae libri duo (Структура иллирийского языка в двух книгах), напечатана в Риме, 1604.
• Perivoj od djevstva (Девственный сад, 1625—1628).
• St Venefrida (Св. Венефрида). Манускрипт 1627 года, напечатана в 1938 году.
• Библия. Манускрипт 1633 года, напечатана в 2000 году.
• Ritual rimski (Римский обряд), напечатана в 1640 году.

Ссылки

• [www.matica.hr/www/wwwizd2.nsf/AllWebDocs/bartolkasicibiblija «Бартол Кашич и Библия» на сайте Матицы хорватской]
• [www.ihjj.hr/oHrJeziku-bartol-kasic-Institutiones-linguae-lllyricae.html Institutiones linguae lllyricae на сайте Института хорватского языка]
• [hrcak.srce.hr/file/83169 Ante Katalinić: Mariološka usmjerenja Bartola Kašića (1575.—1650.)]
• [arhiv.slobodnadalmacija.hr/20001205/prilozi.htm Hrvatska Biblija Bartola Kašića]
• Кашич, Варфоломей // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Кашич, Бартол

– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.