Кашубия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Кашубия
Флаг Герб
Государственный гимн кашубов
Основано нет даты (не государство)
Официальный язык кашубский, польский
Крупнейшие города Гданьск
Форма правления нет (не государство)
нет (не государство) нет (не государство)
Территория
• Всего

точных данных нет км²
Население
• Оценка (2002)
Плотность

от 50000 до 500000 чел.
нельзя установить чел./км²
Валюта Польский злотый (PLN)
Координаты: 54°07′00″ с. ш. 17°59′00″ в. д. / 54.11667° с. ш. 17.98333° в. д. / 54.11667; 17.98333 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=54.11667&mlon=17.98333&zoom=9 (O)] (Я)

Кашубия (также Кашубы; кашубск. Kaszëbë; польск. Kaszuby[1]; нем. Kaschubien; лат. Cassubia) — западнославянская этническая территория кашубов на северо-западе Польши.





Население

Существуют различные оценки численности кашубов. Принято считать, что их проживает более 300 000 человек в Польше. По другим данным, их насчитывается от 50 000 до 500 000 человек.

При переписи в Польше в 2002 году только 5 062 человека заявили, что они кашубы по национальности, хотя 52 665 человек объявили, что кашубский язык — родной для них[2]. Большинство кашубов предпочитали говорить, что они поляки по гражданству, а кашубы по этнической принадлежности, то есть считают себя как поляками, так и кашубами. По данным переписи 2011 года к кашубам в Польше себя отнесли 228 тыс. человек, в том числе 16 тыс. определили принадлежность к кашубам как к единственной нации (разрешено декларировать две национальности), 1 тыс. человек назвались кашубами как первой нацией (а польской как второй), а 211 тыс. человек определили кашубскую нацию как вторую (а польскую нацию как первую)[3].

Места проживания

Герб Город Повят Популяция
(2009)
Территория
(km²)
Гданьск Гданьск 455 830 265,50
Гдыня Гдыня 248 889 135
Вейхерово Вейхеровский повят 47 188 25,65
Румя Вейхеровский повят 45 381 30,09
Хойнице Хойницкий повят 39 960 21,05
Сопот Сопот 38 619 17,31
Косцежина Косцежский повят 23 000 15,83
Реда Вейхеровский повят 19 835 29,57
Бытув Бытувский повят 16 733 8,72
Владыславово Пуцкий повят 15 015 38,41
Картузы Картузский повят 14 934 6,23
Пуцк Пуцкий повят 11 361 4,9
Жуково Картузский повят 6483 5
Брусы Хойницкий повят 4776 5,1
Ястарня Пуцкий повят 3917 8
Хель Пуцкий повят 3742 21,27

История

Важнейшей особенностью истории Кашубии и кашубов является противостояние в разные её периоды германизации и полонизации. Историческое упоминание о Кашубии встречается ещё до XII века. Часть этой территории издавна разделяла судьбу Померании и управлялась кастелянами и родоначальниками. Верховная власть над ними принадлежала до XIII века полякам, а после этого времени они подчинились немецким императорам, одновременно с чем началась их германизация. Поморские князья раздробили свои земли на мелкие феодальные владения, за исключением Гданьского Поморья, оставшегося под властью Польши.

Источники 1238 года сообщают, что герцог Богуслав называется «герцогом Кашубии» (dux Cassubie); короли прусские также именуются Herzog von Kassuben — в Кашубии было герцогство. Реформация проникла в западную часть Поморья ещё в 1534 году, а в восточной части удержалось католичество. В 1637 году вымерли князья штетинские, и король польский Владислав VI соединил в своих руках все кашубские земли, но уже в 1657 году уступил часть их в вассальное владение Бранденбургу, а при первом и втором разделах Польши и все остальные кашубские земли отошли к Пруссии. Ещё тогда, когда они принадлежали Польше, здесь происходила немецкая колонизация, рядом с которой шла негласная германизация населения. Со времени присоединения всех кашубских земель к Пруссии эта германизация получила официальную санкцию; правительство прусское стало принимать решительные меры против славянской речи, действуя, главным образом, при помощи церкви (протестантской) и школы.

В 1811 году польский язык в Лауэнбургском (Люценбургском) округе был официально запрещён; запрещено готовить детей к конфирмации на польском языке. Позже были сделаны попытки изгнать славянский язык из католической школы, с заменой на уроках Закона Божия польского языка немецким; поводом к этому послужило в 1843 году ходатайство областного сейма в Кёнигсберге. Католическое духовенство, боясь, что вслед за немецким языком явится и протестантизм, обратилось за помощью к данцигскому пастору Мронговиусу, пользовавшемуся большим ученым авторитетом — и он выдал свидетельство в том, что кашубский язык, употребляемый в Западной Пруссии, есть только наречие литературного польского языка (Hochpolnisch), более к нему близкое, нежели баварское или саксонское наречие — к литературному немецкому языку (Hochdeutsch). На основании этого в 1846 г. разрешено было преподавать Закон Божий в кашубских областях на «родном языке» населения, а в 1852 г. последовало министерское разрешение преподавать «родной язык, как основание для изучения немецкого» (die Muttersprache, als Grundlage zur Erlernung des deutschen).

См. также

Напишите отзыв о статье "Кашубия"

Примечания

  1. Geograficzny atlas świata. 2 / [red. prowadz. Zofia Cukierska et al.]. Warszawa : Państ. Przedsiębiorstwo Wydaw. Kartograficznych im. Eugeniusza Romera, 1991, p. 81 (Kaszuby)
  2. [www.stat.gov.pl/gus/5840_4520_PLK_HTML.htm Główny Urząd Statystyczny] (польск.). — Ludność według języka używanego w kontaktach domowych i deklaracji narodowościowej w 2002 r. [www.webcitation.org/65cwkYZDW Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012]. (Проверено 4 сентября 2013)
  3. [www.stat.gov.pl/gus/5840_12766_PLK_HTML.htm Główny Urząd Statystyczny] (польск.). — Wyniki Narodowego Spisu Powszechnego Ludności i Mieszkań 2011. Podstawowe informacje o sytuacji demograficzno-społecznej ludności Polski oraz zasobach mieszkaniowych. (Проверено 4 сентября 2013)

Ссылки

«Википедия» содержит раздел
на кашубском языке
«Przédnô starna»

Отрывок, характеризующий Кашубия

Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него: