Каёкёку
Поделись знанием:
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
| Каёкёку | |
| Направление: | |
|---|---|
| Истоки: |
рюкока |
| Место и время возникновения: |
1950-е, Япония |
| Годы расцвета: |
1950-е — 1980-е |
Каёкёку (яп. 歌謡曲) — японский музыкальный жанр, японская традиционная поп-музыка[1] периода Сёва[2]. (Обычно термин понимается как старомодные поп-песни 1950-х—80-х годов.)
Раньше в Японии так называли всю популярную музыку в западном стиле[3], но к началу 1990-х годов ситуация в японской музыке стала напоминать ту, что сложилась в Америке и в Европе — все жанры раздробились, смешались и запутались. Все старые категории японской музыки либо потеряли смысл, либо стали означать что-то другое, а термин «каёкёку» продолжал использоваться практически только для певцов-«идолов»[4]. Тогда японские музыкальные магазины для простоты и удобства покупателей решили категоризировать всю современную японскую поп-музыку как «J-pop», а сборники баллад в стиле энка стали называть «каёкёку»[4]. В настоящее время магазины обычно делят музыку на четыре полки: J-pop (японская поп-музыка, включая рок), западная поп-музыка, энка (старомодная японская баллада) и классическая музыка. То, что раньше называлось каёкёку, теперь в зависимости от стиля относят либо к J-pop, либо к энке.
Содержание
История термина
Изначально, в эпоху Мейдзи (1868—1912), термином «каёкёку» (яп. 歌謡曲) назывались в Японии западные песни, пришедшие в страну из США, Европы и т.д.[5]
Но где-то на заре эпохи Сёва (1926—1989) японская вещательная корпорация «JOAK» (теперь «NHK»), до этого в своих радиотрансляциях использовавшая для современных японских песен массового жанра термин «хаяри-ута» (яп. 流行歌, буквально «популярная песня»), посчитав, что «неуместно называть „популярной песней“ песню, про которую не знаешь, популярна она или нет», начала вместо него использовать термин «каёкёку»[5].
Различные толкования термина в настоящее время
 Внешние видеофайлы
| |
|---|---|
|
|
Пример современной стилизации под каёкёку (2014 год)[6]
|
- Японская англоязычная газета Japan Times описывает жанр «каёкёку» как «японская традиционная поп-музыка»[1] или «поп-музыка эпохи Сёва»[2] (т.е. до 1989 года).
- По определению «Всемирной энциклопедии Хэйбонся», каёкёку — «типовая популярная песня современной Японии»[5]. Термин же для песен древней Японии — «каё» (яп. 歌謡)[5].
- Сайт японского посольства в России пишет, что сейчас термин «каёкёку» «охватывает широкое разнообразие изысканной популярной музыки, процветающей, преимущественно, на телерекламе». Статья про японскую музыку на сайте также по-прежнему относит всех японских певцов-«идолов» — как прошлых лет, так и современных — к жанру каёкёку[3]. Как пишет вебсайт,
|
Идольная музыка включается в более обширную музыкальную категорию, именуемую каёкёку (популярная песня). Когда-то этот термин обозначал всю популярную музыку западного стиля, но ныне он охватывает широкое разнообразие изысканной популярной музыки, процветающей, преимущественно, на телерекламе. Слово каёкёку имеет еще и дополнительное значение — «музыка без содержания». Типы её исполнителей могут варьироваться от «поющих под фанеру» идолов-тинэйджеров с мимолетной известностью до такого женского рок-ансамбля, как «Принцесса, принцесса», участницы которого сбились в коллектив исключительно по собственной инициативе, сами пишут музыку, но завоевали популярность, в первую очередь, благодаря появлению в телешоу и коммерческих программах[3]. | 
|
См. также
Напишите отзыв о статье "Каёкёку"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.japantimes.co.jp/culture/2008/08/07/music/the-ventures-still-rocking-after-50-years/#.VHUA1tKUd8E The Ventures: still rocking after 50 years]. The Japan Times (7 августа 2008). Проверено 25 ноября 2014.
- ↑ 1 2 [www.japantimes.co.jp/culture/2008/04/11/music/jazz-icon-akiko-yano-finds-her-electronic-muse/ Jazz icon Akiko Yano finds her electronic muse]. The Japan Times (11 апреля 2008). Проверено 25 ноября 2014.
- ↑ 1 2 3 [www.ru.emb-japan.go.jp/ABOUT/CULTURE_ABOUT/pop.html Культура - Музыка - Популярная музыка]. Посольство Японии в России (2 февраля 2015).
- ↑ 1 2 Mark Schilling. [books.google.ru/books?id=Qs6gz37hHO8C&q=%22kayokyoku%22&dq=%22kayokyoku%22 The Encyclopedia of Japanese Pop Culture]. Weatherhill (1997). «But on New Year's Eve of 1995, Kohaku clobbered the competition with a 44.9 percent rating for its first section, which ... In the early 1990s the Japanese pop music scene resembled that of the West in its fragmentation and cross-fertilization. Folk rock with an Okinawan accent? Spacey ambient grooves in no known human language? We got it. Former pop music categories, consequently, became largely meaningless or changed their meaning altogether. To make things simple for record buyers, stores began classifying all contemporary Japanese pop music as "J Pop" while applying the kayokyoku label, which literally means "Japanese popular music" and was formerly reserved primarily for the pop products of "idol" singers and groups, to collections of enka ballads. But while thousands of groups were catering to tiny cliques of fans in clubs and concert halls, a few artists were racking up incredible sales numbers in the mainstream pop marketplace. The number one single of the 1980s, "Dancing All Night" ...»
- ↑ 1 2 3 4 Всемирная энциклопедия Хэйбонся, 2-е издание.
- ↑ [youtube.com/watch?v=dKp8r3rfA_8 [歌謡曲] 花見桜幸樹「アイラブ東京」2月18日発売] на YouTube
- ↑ dwango.jp. [www.excite.co.jp/News/music/20141204/Dwango_14012.html 鬼龍院翔がダウト幸樹に「花見桜幸樹」と命名、ムード歌謡に転身？]. Excite News (4 декабря 2014).
Отрывок, характеризующий Каёкёку
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
