Ка-15

Ка-15
Назначение:	Многоцелевой
Первый полёт:	25 июля 1948 года
Всего построено:	354
Производитель:	Авиационный завод в Улан-Удэ
Модификации:	Ка-15М, УКа-15
Габариты
Диаметр несущих винтов:	9,96 м
Длина фюзеляжа:	6,26 м
Ширина фюзеляжа:	2,85 м
Высота:	3,35 м
Основные массы
Нормальная взлётная:	1370 кг
Максимальная грузоподъёмность:	364 кг
Силовая установка
Количество, тип, марка:	1 х ПД АИ, 14В
Мощность:	1 х 228 л.с.
Лётно-технические характеристики
Экипаж:	1 чел.
Пассажиров:	1 чел.
Максимальная скорость в горизонтальном полёте:	155 км/ч
Дальность полёта практическая:	350 км
Динамический потолок:	3500 м
Вооружение

Ка-15 (по кодификации НАТО: Hen — «Рябчик» , по другим данным «Несушка») — вертолёт соосной схемы, разработанный в ОКБ Н. И. Камова, разработан на базе вертолёта Ка-8 («Иркутянин» от 1948 года).

История создания

Совет Министров СССР принял постановление от 29 сентября 1948 года «О проведении государственных испытаний и подготовке к внедрению в серийное производство одноместного вертолёта Ка-8 «Иркутянин» конструкции Н. И. Камова». Первый полёт серийного образца Ка-15 был выполнен 14 апреля 1953 года лётчиком-испытателем Дмитрием Ефремовым.

Вертолёт изначально разрабатывался для нужд морской авиации: как противолодочный вертолёт, корабельный разведчик и связной. Испытания проводились НИИ-15 ВМФ на базе ОКБ-4 в Москве с 28 января по 12 февраля 1955 года. С 23 марта по 14 апреля того же года испытания Ка-15 продолжили на кораблях ЧФ. Государственные испытания проходили в Феодосии с 15 апреля по 11 мая 1955 года. В 1956 году на авиационном заводе в Улан-Удэ начали серийное производство этих машин. Всего было построено 354 вертолёта всех модификаций.

Начиная с 1957 года, Ка-15 начали поступать в строевые соединения ВМФ. Из-за малой грузоподъёмности Ка-15 оказался неэффективен как противолодочный вертолёт — мог брать на борт всего два гидроакустических буя для слежения за подводными лодками; при этом аппаратура управления находилась на втором вертолёте, а средства уничтожения (глубинные бомбы) — на третьем. Помимо этого, эксплуатация Ка-15 на флоте сопровождалась многочисленными неполадками, указывающими на низкую надёжность этой машины: флаттер несущего винта, колебания типа «Земной резонанс» во время руления и т. д. В июле 1960 года, один из Ка-15, принадлежащий 710-му отдельному вертолётному авиаполку, разбился из-за схлёстывания лопастей после взлёта с аэродрома Новонежино; в ноябре случай схлёстывания повторился, но машину удалось посадить. Указанные два случая были не единственными. В мае 1963 года полеты Ка-15 в ВМФ запретили.

В Аэрофлоте и в ДОСААФ вертолеты находились в эксплуатации до начала 1970-х годов и применялись для подготовки курсантов наряду с Ми-1, для опыления посевов на сельскохозяйственных работах в регионах СССР с тёплым климатом — в Молдавии и в Казахстане. Некоторое количество Ка-15 обслуживало рыболовецкие и китобойные флотилии, базируясь на борту рыболовецких судов. В этой роли Ка-15 имел преимущества перед Ми-1 благодаря меньшим размерам и отсутствию длинной хвостовой балки с рулевым винтом. В 1959 году два вертолёта Ка-15 были зачислены в состав Управления Полярной Авиации при ГУСМП и получили регистрационные номера СССР-Н-26 и СССР-Н-27. Испытательные полеты выполнялись с борта ледокола «Ермак» во время его нахождения в Мурманске. Зимой 1959—1960 года вертолёты участвовали в промысловой экспедиции в Арктике, базируясь на борту флагманской шхуны «Чистополь» (газета «Советская Россия» от 15.04.1960).

Имеются неподтверждённые официально сведения, что некоторое количество Ка-15 было отправлено во Вьетнам в период Вьетнамской войны: вертолёты, якобы, перевозили железнодорожным транспортом через территорию Китая.

Последние экземпляры Ка-15 и Ка-18 были списаны в Молдавском УГА, сразу же после поступления первых серийных вертолётов Ка-26.

На этих новых вертолётах был исправлен один из главных недостатков Ка-15: малое расстояние между верхним и нижним ротором, из-за чего лопасти иногда схлёстывались в полёте. На опытных экземплярах расстояние между роторами было на 150 мм больше, чем на серийных; его пришлось уменьшить, чтобы решить проблему с флаттером несущего винта, и такая доработка позволила запустить машину в серию. Сами же лопасти были тонкими и очень гибкими (и хрупкими настолько, что по окончании лётного дня их снимали со втулки, а перед новым полетом навешивали обратно — впрочем, эта процедура не была сложной и не занимала много времени). Пилоты, летавшие на Ка-15, отмечали, что полёт со скоростью более 100 км/ч становился опасным — лопасти верхнего и нижнего ротора сближались настолько, что между законцовками оставалось не более 10 см. Среди недостатков называлась малая мощность двигателя АИ-14 и чувствительность к «земному резонансу» — рулить по земле на Ка-15 можно было только по идеально ровной поверхности. В целом Ка-15 оценивался эксплуатантами как недостаточно надёжный и безопасный вертолёт, что и послужило причиной его быстрого «ухода со сцены».

Аналогичное (схлёстывание лопастей несущего винта) тяжёлое летное происшествие произошло летом 1961 года в 413 отдельном вертолетном полку противолодочной обороны Краснознаменного Балтийского Флота. Звено Ка-15 в составе двух машин взлетело с аэродрома посёлка Донское Калининградской области. Отрабатывался ночной полёт по приборам. Ведущий Ка-15 потерпел катастрофу над Куршской косой, в районе поселка Рыбачий. Машина упала в Куршский залив. Экипаж, лётчик и штурман-оператор, погиб. До выяснения причин катастрофы эскадрилья Ка-15 не летала.

• 4 февраля 1965 года вертолёт Ка-15, бортовой номер СССР-86633 Украинского УГА, Запорожского авиаотряда потерпел катастрофу близ населённого пункта Чапаевка, Запорожская область, Украинской ССР. Катастрофа произошла по причине разрушения ведомого венца верхнего вала несущих винтов редуктора РВ-15, что привело в начальный момент к прекращению передачи крутящего момента и потере подъёмной силы верхнего несущего винта. Беспорядочное вращение верхнего несущего винта повлекло за собой схлёстывание лопастей с последующим разрушением хвостового оперения несущими винтами, а также к полной потере подъёмной силы и управляемости. Вертолет с высоты 200 м, с разрушенной несущей системой винтов и хвостового оперения, неуправляемый, в состоянии беспорядочного падения, упал на землю и загорелся.

• 16 июня 1965 года вертолёт Ка-15, бортовой номер СССР-30150 Украинского УГА, Симферопольского авиаотряда, выполняя авиахимические работы по опрыскиванию виноградников в колхозе "Борьба за мир" (Крымская область, Кировский район, село Абрикосовка), вследствие разрушения несущей системы и потери подъёмной силы перешёл в беспорядочное падение под углом 80°, столкнулся с землёй левой передней частью фюзеляжа (кабиной пилота) на пшеничном поле, соседним с обрабатываемым виноградником, развернулся на 180° и лёг на левый борт. Пилот погиб. Комиссия установила: разрушение лопастей в полёте произошло вследствие резкого торможения несущей системы, что привело к излому лопастей в их заделке к узлам втулки, что подтверждается характером излома лопастей, деформацией (сжатием) передних кромок лопастей и смятием передних упоров вертикальных шарниров. Возможной причиной торможения несущей системы вертолета является прихватывание металла между поводком ведущей шестерни вала верхнего винта и ведущим валом редуктора РВ-15. Это подтверждается наличием задиров и наволакиваний металла с цветами побежалости на указанных деталях.
• 1 июля 1964 года вертолёт Ка-15, бортовой номер СССР-30123 Московского транспортного управления АСП и МВЛ ГВФ, Рязанского авиаотряда, потерпел катастрофу близ населённого пункта Елатьма, Рязанской области. Катастрофа произошла по причине столкновения лопастей вертолёта с проводами линии связи с дальнейшим падением вертолёта в реку в 100 метрах от берега.

Ссылки

• [hghltd.yandex.net/yandbtm?text=%D0%BA%D0%B0-15&url=http%3A%2F%2Fwww.airwar.ru%2Fenc%2Fuh%2Fka15.html&fmode=inject&mime=html&l10n=ru&sign=1141bee620fea7cbf8a30f5331185f6d&keyno=0 Ка-15 на сайте фирмы «Камов» (404 — недоступна)]
• web.archive.org/web/20041217150325/www.kamov.ru/market/tabl/ka15.htm

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Ка-15

– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.