Продолжение (художественные произведения)

Продолжение — концепция и сложившаяся терминология обозначающая развитие идеи художественного произведения. События при этом разворачиваются в одной и той же вымышленной вселенной и хронологически связаны друг с другом. Продолжение часто встречающийся приём в индустрии развлечений, так как позволяет эксплуатировать коммерчески проверенную концепцию. Создание цепочки продолжений также ассоциируется с термином франшиза. Продолжения могут быть комбинацией различных направлений и жанров. Например, продолжением фильма может быть компьютерная игра. Не следует путать продолжение произведения с ремейком.

История и концепция

Продолжение в литературе и искусстве имеет давнюю традицию. Роман «Двадцать лет спустя» (1845) Александра Дюма, являлся продолжением романа «Три мушкетера». Одним из первых фильмов-сиквелов в истории кинематографа считается картина «Невероятное путешествие» Жоржа Мельеса, снятая в 1904 году, как продолжение имевшего большой коммерческий успех «Путешествия на Луну» (1902).

Граница между типами продолжений может иметь условный характер. Так, например, разница между сериалом и продолжением (сиквелом) достаточно условна. Киновед Каролайн Джесс-Кук так охарактеризовала разницу: сериал отрицает изменения, продолжение (сиквел) сама суть прогресса и перерождения. Франшизу о Джеймсе Бонде она отнесла к многосерийному фильму, так как внутри не происходит сколько-нибудь серьёзного изменения главного героя. Характерный пример продолжений: фильмы саги о «Звёздных войнах». По ходу развития сюжета саги происходит глубокое изменение и перерождение протагониста из положительного в отрицательного, также сменяется сам ряд главных героев. Всё это не отрицает того факта, что последовательность продолжений может перейти и в сериал.

Разделение между типами продолжений (сиквел, приквел…), как правило, базируется на хронологии внутри вселенной. Тем не менее, в каждой конкретной реализации, определение может быть размытым. Например, сложно сказать, чем является фильм «Крёстный отец 2» по отношению к предшествующей картине сиквелом или приквелом.

Парадигма продолжения близка к концепции паратекста, предложенной Жераром Женеттом. Паратекст в теории характеризуется, как некое медийное окружение основного текста художественного произведения. Например это могут быть комментарии, критика, иллюстрации. Продолжение также можно рассматривать, как обобщение идеи паратекста, культурная сущность которого расширяет исходную авторскую идею.

Классификация

Сиквел

Си́квел (англ. sequel — продолжение) — продолжение художественного произведения искусства, хронологически следующее после событий первоначального произведения. Пример: книга «Алиса в Зазеркалье» является сиквелом «Алисы в Стране чудес».

Приквел

При́квел (англ. prequel) произведение, хронологически описывающее события, предшествующие более раннему первоначальному произведению. Пример: новая трилогия фильмов саги «Звёздные войны» (Скрытая угроза, Атака клонов и Месть ситхов) — приквелы к классической кинотрилогии этой саги («Новая надежда», «Империя наносит ответный удар», «Возвращение джедая»), Might & Magic Heroes VI и Might & Magic Heroes VII действия которых происходит перед Heroes of Might and Magic V.

Мидквел

Мидквел (англ. midquel, контаминация приставки mid- от middle — «середина» и sequel) — произведение, развивающее сюжет предшествующих произведений на ту же тему. Особенность мидквела в том, что изображаемые в нём события хронологически относятся к периоду внутри исходного сюжета. Примеры: действия романа «Хроника капитана Блада» и сборника повестей «Удачи капитана Блада» Рафаэля Сабатини происходит в рамках сюжета романа «Одиссея капитана Блада»; мультфильм «Бэмби 2» заполняет сюжетный пробел внутри «Бэмби».

Интерквел

Интерквел (англ. Interquel, контаминация приставки inter — «между» и sequel) — художественное произведение, сюжетные события которого происходят между событиями ранее созданных произведений. Таким образом интерквел является одновременно сиквелом для одного произведения и приквелом для другого. Действие игр «Prince of Persia: The Forgotten Sands» и «Battles of Prince of Persia» происходят в промежутке между сюжетами игр «Prince of Persia: The Sands of Time» и «Prince of Persia: Warrior Within», так же интерквелом является игра Transformers: Rise of the Dark Spark, действие которой разворачивается между Transformers: War for Cybertron и Transformers: Fall of Cybertron, а также Heroes of Might and Magic VII действие которой разворачивается между Heroes of Might and Magic VI и Heroes of Might and Magic V.

Спин-офф

Спин-офф (англ. spin-off — «побочный продукт») — художественное произведение, представляющее собой ответвление от основного сюжета другого произведения. При этом основными действующими лицами становятся персонажи, ранее уже фигурировавшие в исходном произведении и являющиеся в нём второстепенными. Также используются термины «ответвление сюжета», «побочное произведение» и «отпочковавшееся произведение», а иногда в шутку «вбоквел». К примеру, главным героем серии фильмов «Царь скорпионов» стал второстепенный злодей фильма «Мумия возвращается».

Спин-офф, в зависимости от того, в какое время относительно оригинала происходят его события, может быть как сиквелом, так и приквелом, и мидквелом, и интерквелом, а также идти самостоятельно, в то время как у произведения есть и самостоятельный сиквел.

Кроссовер

Сюда перенаправляется запрос «Кроссовер (сюжет)». На эту тему нужна отдельная статья.

Кроссовер (англ. crossover) — художественное произведение, в котором смешиваются элементы и герои нескольких независимых вымышленных вселенных (не следует путать кроссовер со спин-оффом — побочным произведением, где могут участвовать герои основного произведения). Например, в фильме «Фредди против Джейсона» встречаются маньяки из серий фильмов ужасов «Кошмар на улице Вязов» и «Пятница 13-е», а в фильме «Чужой против Хищника» сталкиваются пришельцы из серий фильмов экшн-хоррор фантастики «Чужой» и «Хищник», так же эти два пришельца столкнулись со вселенной Бэтмена в короткометражке Бэтмен: Тупик.

В комикс-индустрии кроссоверами называют как комикс, где встречаются персонажи разных вымышленных вселенных (Например, Marvel и DC), так и сюжет, в котором действуют персонажи из одной вселенной, но из разных серий комиксов (например, Civil War у Marvel Comics или Infinite Crisis у DC Comics).

В игровой индустрии примером кроссовера могут служить видеоигры для платформы Sega «RoboCop vs Terminator» или «Spider-Man and the X-Men: Arcade's Revenge».

Прочее

Реже встречаются и другие термины: fakequels, parallelquels, rebootquels также представляющие собой более экзотические разновидности продолжений.

См. также

• Шаблон:Циклы

Отрывок, характеризующий Продолжение (художественные произведения)

На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.