Квантовый скачок (телесериал)
Поделись знанием:
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:
«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]
«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.
Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.
На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.
Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.
Эта статья о телесериале; о физическом эффекте см.: Квантовый скачок.
| Квантовый скачок (телесериал) | |
| Quantum Leap | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Создатель | |
| В ролях | |
| Страна | |
| Количество сезонов |
5 |
| Количество серий |
97 |
| Производство | |
| Режиссёр | |
| Хронометраж |
45 мин |
| Трансляция | |
| Телеканал | |
| На экранах | |
| Ссылки | |
| IMDb | |
«Квантовый скачок» (англ. Quantum Leap) — фантастический американский телесериал транслировавшийся по NBC с 26 марта 1989 до 5 мая 1993 года.[1][2] Создан Дональдом П. Беллисарио, в главных ролях снялись Скотт Бакула в роли доктора Сэма Беккета, физика, застрявшего во времени после неудачного эксперимента, и Дин Стокуэлл в роли его друга Эла Калавичи, помогающего Сэму выпутаться из неприятностей.
Сюжет
1995 год. Разработав теорию о том, что человек может путешествовать во времени в пределах продолжительности собственной жизни, доктор Сэмуэль Беккет на базе в пустынях Нью-Мексико (США) возглавил сверхсекретный проект, названный «Квантовый скачок». Оказавшись перед необходимостью подтвердить свою теорию или потерять финансирование, доктор Сэм Беккет шагнул в квантовый ускоритель и исчез.
С этого момента Сэм перемещается в тела других людей в определённые моменты их прошлого, чтобы изменить историю таким образом, чтобы предотвратить беду, случившуюся когда-то давно. Спасти жизнь человеку, сохранить семью, не оставить нераскрытым преступление. Как только миссия завершена, Сэм немедленно перемещается. В этом ему помогает адмирал Альберт Калавичи, он же Эл, который работал вместе с ним над проектом «Квантовый скачок». Эл может проецировать свою голограмму в прошлое, но её могут видеть и слышать только Сэм, животные, маленькие дети и сумасшедшие. Он с помощью суперкомпьютера «Умник» выясняет, что именно Сэм должен изменить.
Ни Сэм, ни Эл не понимают до конца природу тех сил, что управляют квантовыми скачками — переходами во времени. Переход из одного времени в другое является неконтролируемым и может произойти в самое неподходящее время, тем не менее, для героев очевидно, что он контролируется некими высшими духовными силами.
Сэм появляется в прошлом, вооруженный новейшими знаниями из области естественных наук, медицины, психологии. Но больше всего ученому помогают врожденные доброта и чувство справедливости. На протяжении всего сериала доктор Беккет, оказавшийся в ловушке прошлого, перемещается из одной жизни в другую, борется с несправедливостью и каждый раз надеется, что следующий квантовый скачок вернет его домой и позволит стать самим собой.
Описание эпизодов сериала «Квантовый скачок»
Во время многих квантовых скачков Сэм неоднократно встречается с историческими личностями или принимает участие в реальных исторических событиях.
Первый сезон (26 марта 1989 — 17 мая 1989)
| Номер эпизода | дата показа | Название эпизода | Дата скачка | Описание |
|---|---|---|---|---|
| 1-2 | 26 марта 1989 | Genesis — «Генезис» | 8 июля 1956 года / 1968 год | Сэм попадает в тело Тома Стрэттона, летчика-испытателя X-2. В 1956 году действительно имели место испытания этого самолета, 25 июля он сумел достичь скорости в 3М. 27 сентября вторая модификация X2 терпит катастрофу, причины установить не удалось.
После этого Сэм на короткое время попадает в тело бейсболиста Тима Фокса. |
| 3 | 31 марта 1989 | Star-Crossed — «Звёздное предначертание» | 15 июня 1972 года | Сэм в облике Джеральда Брайанта, преподавателя университета, пытается устроить одной из своих студенток встречу с отцом в Уотергейтском отеле, случайно наводит охранников отеля на мысль о возможном взломе, тем самым провоцируя Уотергейтский скандал. |
| 4 | 7 апреля 1989 | The Right Hand of God — «Десница Божия» | 24 октября 1974 года | Мухаммед Али дерется с Джорджем Форманом. Сэм, вооруженный знаниями из будущего, ставит все сбережения боксера Кита Коди и его жены на Мухаммеда Али и выигрывает 48 000 долларов. |
| 5 | 14 апреля 1989 | How The Tess Was Won — «Как Тесс была завоевана» | 5 августа 1956 года | Сэм устраивает личную жизнь ветеринара Дэниела Янга, а заодно помогает ещё молодому Бадди Холли написать одну из своих самых известных песен — «Пегги Сью». |
| 6 | 21 апреля 1989 | Double Identity — «Раздвоение личности» | 8 ноября 1965 года / 9 ноября 1965 года | Сэм попадает в тело гангстера Франческо де Пальмы. В будущем Живчик и Эл пытаются вернуть Сэма в будущее, и нечаянно устраивают аварию, из-за которой всё северо-западное побережье США и часть Канады остались без электричества более чем на 13 часов. Сэм же «переселяется» в тело дона Джино Фроскатти, главы мафии. |
| 7 | 3 мая 1989 | The Color of Truth — «Цвет истины» | 8 августа 1955 года | Сэм становится старым афроамериканцем Джесси Тайлером, водителем Мелани Трэфорд, вдовы прежнего управляющего Алабамы. Он на собственном опыте узнает, что значит быть чёрным на Юге страны. В оригинальной истории Мелани должна погибнуть под колесами поезда, выехав на машине на железнодорожные пути — Беккет должен не допустить этого. Ещё Сэму придется спасать Нэл, внучку Джесси, которая из-за сына шерифа попадает в автомобильную аварию. В больнице «для белых» девушку сначала не захотели принять, но благодаря вмешательству Мелани все-таки взялись её лечить. Сэма сажают в камеру предварительного заключения, так что спасать Мелани от поезда придется Элу — каким-то образом ему удаётся «докричаться» до неё и в последний момент заставить отъехать от железной дороги. |
| 8 | 10 мая 1989 | Camikazi Kid — «Парень-камикадзе» | 6 июня 1961 года | Сэм становится Кэмероном Уилсоном — 17-летним подростком с прыщавой физиономией, который любит машины и фаст-фуд. Беккет шутит, что, наверное, он должен исправить внешний вид. Но в действительности ему нужно побеспокоится о его старшей сестре, которая собирается замуж за крутого парня — в будущем продавца подержанных машин и пьяницу. В этой же серии Сэм встречает 5-летнего Майкла Джексона и показывает ему знаменитую «лунную походку». |
| 9 | 17 мая 1989 | Play It Again, Seymour — «Сыграй это снова, Сеймур» | 14 апреля 1953 года | Сэм становится Ником Алленом, частным детективом, который выглядит точь-в-точь как Хамфри Богарт, и встречается в аэропорту с ещё молодым Вуди Алленом, который просит у него автограф. |
Второй сезон (20 сентября 1989 — 9 мая 1990)
| Номер эпизода | дата показа | Название эпизода | Дата скачка | Описание |
|---|---|---|---|---|
| 1 (10) | 20 сентября 1989 | Honeymoon Express — «Свадебный экспресс» | 26 мая 1957 года/27 апреля 1960 года | Для того, чтобы Сенат продолжил финансирование проекта «Квантовый скачок», Элу нужно убедить его представителя, 30 лет назад победившего на выборах другого кандидата Диану МакБрайт, в том, что пребывание Сэма Беккета в прошлом действительно влияет на настоящее, в том числе на политику. Тем временем Сэм оказывается на месте полицейского Тома МакБрайта, который недавно женился на Диане Браун (той самой, которая в будущем проиграет на выборах) и отправился с ней в путешествие на «Свадебном экспрессе». Беккет узнает, что его хочет убить бывший муж-контрабандист его невесты, Роже. Но цель Сэма — помочь Диане поступить в адвокатуру. Также Эл сообщает ему, что нельзя допустить вылета американского самолета-разведчика U-2, который должны сбить русские. Отец Дианы, Макс Браун — сенатор штата Огайо, и Сэм просит её позвонить ему и убедить отложить вылет, но, как назло, Макс уезжает на рыбалку. Перед экзаменом Беккет проверяет знания Дианы и находит в них ошибку, которая сыграла в будущем роковую роль. Сэм помогает Диане её исправить, и через много лет девушка сможет победить на выборах. Более того, она решит продлить финансирование Проекта ещё на год.
В начале эпизода показан один из самых лёгких квантовых скачков Сэма — его целью было снять котёнка с дерева в 1957 году. |
| 2 (11) | 27 сентября 1989 | Disco Inferno — «Ад на дискотеке» | 1 апреля 1976 года | Сэм становится каскадером Чедом Стоуном. Он с младшим братом Крисом и отцом снимается в фильме «Ад на дискотеке». Эл говорит, что Сэм должен спасти Криса от гибели во время исполнения очередного трюка. Несмотря на опасность профессии, отец хочет, чтобы Крис стал каскадером, как и все в их роду. Но Крис отлично играет на гитаре и мечтает стать музыкантом. Беккет с помощью Трейси Бор, с которой он познакомился на съемочной площадке, помогает Крису выступить на концерте. Он приглашает туда их отца, но тот не желает ничего слушать, напивается и уходит. Крис возвращается на съемочную площадку и в тот же день чуть не погибает под обломками обрушившихся во время трюка с петардами декораций. Дома Крис со сломанной ногой, его отец и Беккет со своей девушкой Шеннон смотрят по телевизору прибытие президента Джеральда Форда. Эл подсказывает Сэму, что Форд упадет с нижней ступени трапа. Беккет спорит с отцом на судьбу Криса, что все будет именно так. Естественно, он выигрывает, и Крис становится музыкантом. |
| 3 (12) | 11 октября 1989 | The Americanization of Machiko — «Американизация Мачико» | 4 августа 1953 года | Как моряк Чарльз Ли Маккензи, вернувшийся из Японии, Сэм привозит свою жену-иностранку в маленький американский городок. Теперь он должен сделать так, чтобы его семья и горожане приняли японку. Особенно недоброжелательно отнеслись к иностранке мать Чарльза и парень по имени Расти, сошедший с ума после Второй мировой. Однажды мать Чарльза доводит Мачико и она убегает из дома. На улице бушует ураган, Мачико подбирает на своем грузовике Расти и увозит к себе домой. Сэм бросается в погоню, завязывается драка, во время которой Мачико была серьёзно ранена. Беккет, расправившись с Расти, увозит жену в больницу, где её удалось спасти. Позже Сэм выполняет своё задание — оформляет брак с Мачико по американским законам. Наконец-то она становится полноправной американкой, принятой новой семьей и новой страной. |
| 4 (13) | 25 октября 1989 | What Price Gloria? — «Назови цену, Глория?» | 16 октября 1961 года | В первый раз за время своих путешествий Сэм становится женщиной — очаровательной секретаршей Самантой Стормер, которая работает в автомобильной корпорации и на которую положил глаз её босс Бадди Райт. «Наконец-то меня будут называть по имени» — шутит он. Сэму нужно спасти свою соседку по комнате, Глорию Коллинз, которая пытается покончить жизнь самоубийством после того, как её бросил все тот же босс, который уже дважды был женат. Сэм удерживает её от падения с карниза. Позже Глория выйдет замуж и станет матерью. Саманта удочерит девочку и станет основательницей одного из первых обществ матерей-одиночек, хотя так никогда и не выйдет замуж. Напоследок Сэм преподал Бадди хороший урок за то, что тот пытался к нему приставать. |
| 5 (14) | 1 ноября 1989 | Blind Faith — «Слепая вера» | 6 февраля 1964 года | В то время, как The Beatles готовятся обрушиться ураганом на Америку, Сэм Беккет оказывается в теле Эндрю Росса, слепого пианиста с блестящими способностями. Эндрю выступает в Карнеги-Холл с ассистенткой Мишель, которая должна стать третьей жертвой серийного маньяка-убийцы, подстерегающего прохожих в Центральном парке Нью Йорка. Мать Мишель против любви её дочери к Эндрю. Однажды она застала Сэма читающим надписи на коробке с кормом для своей собаки-поводыря Шопена, и пообещала разоблачить зрячего мошенника, если он не отстанет от её дочери. После очередного концерта Мишель убегает в парк и оказывается схвачена маньяком, но Беккет натравливает на него Шопена, связывает и сдает полиции. Мать Мишель так и не смогла доказать, что Эндрю зрячий. Она устроила ему проверку, поднеся к глазам зажженную спичку, но Беккет, ослепленный ранее фотовспышкой, не отреагировал на неё. Сэм помог ей понять Мишель, и после спасения дочери она больше не сопротивлялась их отношениям.
В этой серии Сэм проходит мимо лимузина, в котором находятся The Beatles. |
| 6 (15) | 8 ноября 1989 | Good Morning, Peoria — «Доброе утро, Пеория» | 9 сентября 1959 года | Сэм становится Чиком — диск-жокеем на радио, борющимся против запрета городских властей на рок-н-ролл. Встретив на радиостанции Чабби Чекера, Сэм ставит в эфир только недавно записанную Чабби песню «The Twist», которая примерно через год достигнет первой строчки Billboard Hot 100. |
| 7 (16) | 15 ноября 1989 | Thou Shalt Not… — «Не возжелай…» | 2 февраля 1974 года | Сэм перевоплощается в раввина Дэвида Баша. Его задача — уговорить жену своего брата Джо не разрушать свою жизнь и не связываться с писателем Бертом Гейзерманом, который её обманывает. У Айрин и Джо есть дочь Карен, ради которой Беккет просит их сохранить брак. Джо до сих пор не может простить жене смерть их сына Денни, год назад погибшего во время крушения самолета. Тогда именно Айрин упросила мужа отпустить Денни в Европу, но ведь катастрофу никто не мог предсказать. Сэм напоминает Джо, что у него есть ещё дочь, которой нужны оба родителя. |
| 8 (17) | 22 ноября 1989 | Jimmy — «Джимми» | 14 октября 1964 года | Сэм становится Джимми Ла Матта, молодым человеком с синдромом Дауна. Брат Френк помогает ему устроиться на работу в док, но с условием: если Джимми уволят, он должен вернуться в больницу. Жена Френка, Конни, считает такое решение единственно верным. В доке к Джимми особенно агрессивно отнесся дислексик Блю (дислексики — люди, у которых проблемы с восприятием печатного текста). Сэм рассказывает шефу о болезни Блю, и парень в ярости пытается сбить его погрузочной машиной. Беккет уворачивается, но Блю сталкивает в воду Кори, сына Конни и Френка. Френк вытаскивает сына, но не знает, как оказать первую помощь. Беккет, дипломированный врач, спасает Кори, чем заслуживает уважение Конни и окружающих.
В роли Блю снялся Майкл Мэдсен. |
| 9 (18) | 29 ноября 1989 | So Help Me God — «Так помоги мне Бог» | 29 июля 1957 года | Сэм оказывается Леонардом Дэнси, адвокатом молодой афроамериканки Делайлы Берри. Её обвиняют в убийстве Хьюстона Палмера Коттера, сына влиятельного предпринимателя. Сначала женщине хотели дать срок в 20 лет, а потом вовсе решили посадить на электрический стул. Против неё — вся Луизиана: белые хотят, чтобы скорее был вынесен приговор, а черные желают знать правду, но отказываются давать показания. Так как Делайла не умеет читать, ей сфабриковали обвинение. Сэм вызывает в свидетели Сади, жену предпринимателя, которая видела, как Хьюстон избивал Делайлу. Во время разбирательсва Сади рассказывает, что это она случайно застрелила сына, пытаясь защитить Делайлу. После такой трагической развязки Сади сходит с ума. |
| 10 (19) | 6 декабря 1989 | Catch a Falling Star — «Поймать падающую звезду» | 21 мая 1979 года | Сэм меняется местами с Рэем Хаттоном, дублером роли Сервантеса в одной из бродвейских постановок, причем материализуется за минуту до того, как поднимется занавес. Его задача — помешать звезде театра, законченному алкоголику Джону О’Мейли, серьёзно покалечиться во время исполнения роли в нетрезвом виде. В театре Сэм встречает свою учительницу фортепиано, в которую был влюблен, когда ему было пятнадцать. Она не знает, что он не Рэй Хаттон, а Сэм Беккет, который до сих пор её любит. Вместе со своей бывшей учительницей Сэму придется выйти на сцену в спектакле. |
| 11 (20) | 13 декабря 1989 | A Portrait for Troian — «Портрет для Тройан» | 7 февраля 1971 года | Сэм становится парапсихологом Тимоти Минцем. На этот раз его миссия — спасти молодую красивую вдову Тройан Клэридж, которая верит, что утонувший три года назад муж зовет её присоединиться к нему. Сэм предполагает, что загадочные звуки и странные сообщения — дело рук её младшего брата Джимми, проматывающего её деньги в Лас-Вегасе. Тот сводит Тройан с ума, расставляя по дому магнитофоны с записями голоса умершего мужа, и даже достает со дна озера выброшенную сестрой картину, на которой подрисовывает покойника, утонувшую Тройан и семейный склеп. Когда все его уловки проваливаются, Джимми толкает сестру с моста в озеро, но сам тоже падает. Сэм вытаскивает Тройан, Джимми тонет. |
| 12 (21) | 3 января 1990 | Animal Frat — «Зверский союз» | 19 октября 1967 года | На этот раз Сэм — студент-разгильдяй Кнут «Wild Thing» Вайлтон, помешанный на тайном университетском братстве Тау-Каппа-Бета. По-видимому, ему придется на время отложить банку пива, чтобы завоевать доверие радикала университетского городка Элизабет и не дать ей совершить фатальную ошибку — девушка собирается взорвать химическую лабораторию в протест против войны во Вьетнаме. Она думала, что жертв не будет, но в здании в момент взрыва окажется человек, который погибнет. Обезвредив бомбу, Сэм выясняет, что парень Элизабет Даг подложил вторую, о чём не знала даже сама Элизабет. Не успевая обезвредить вторую бомбу, Сэм выстреливает ею из рогатки куда подальше. Все позади, но Сэму осталось исполнить один из ритуалов Тау-Каппа-Бета — прыгнуть с вышки в бассейн. Кнут бы промахнулся и сломал шею, но Сэм Беккет справляется без труда. |
| 13 (22) | 10 января 1990 | Another Mother — «Другая мама» | 30 сентября 1981 года | Сэм снова стал женщиной — разведенной матерью троих детей. Он обнаруживает, что её старший сын Кевин имеет проблемы с полицией, вскоре вовсе выйдет из-под контроля и сбежит из дома, а потом исчезнет в неизвестном направлении. На самом деле это был злой розыгрыш, который устроили Кевину друзья с помощью Джеки Арнетт — девушки, которая ему нравится. Кэвин разозлился и убежал, но по дороге его схватили преступники, посадили в свой фургон и собрались убить. Беккет разыскал Кевина и задержал маньяков, Джеки извинилась перед парнем. Выясняется, что четырёхлетняя девочка, сестра Кевина, может видеть Сэма таким, какой он есть на самом деле, а также голограмму Эла. |
| 14 (23) | 17 января 1990 | All-Americans — «Финальный матч» | 6 ноября 1962 года | Став Эдди Веги, звездным защитником спортивной команды средней школы, Беккет должен помешать лучшему другу этого парня, Чуи Мартинесу, бросить игру во время чемпионата. Мать Чиу задолжала домовладельцу Рубену 800 долларов. Рубен предлагает Чиу простить долг за то, что он напортит команде и они проиграют, но Сэм мешает и этому. В итоге отец Эдди женится на матери Чиу, а команда выигрывает. |
| 15 (24) | 7 февраля 1990 | Her Charm — «Её обаяние» | 26 сентября 1973 года | Защитить Дану Бенджер от расправы преступной банды оказывается не такой легкой задачей для Сэма, который превратился в агента ФБР Питера Лангли, ведь Лангли сам работает на мафиози Ника Кочефоса, приказавшего убрать свидетельницу. Дана одно время работала на Ника, и он хорошо к ней относился, но на суде законопослушная женщина выступила против известного мафиози. Зная, что за ними следят и от босса не скрыться, Беккет прячет Дану в Беркшире у профессора Лонигро, который помогал ему при разработке теории путешествий во времени. Расправившись с Ником, Питер Лангли все равно попадет в тюрьму на 8 лет, а Дана выйдет замуж за Лонигро. |
| 16 (25) | 14 февраля 1990 | Freedom — «Свобода» | 22 ноября 1970 года | Молодой Джордж Вашаки, коренной американец, пытается помочь своему деду Джозефу добраться до дома, где старик хочет умереть, в то время как Сэм Беккет перемещается в его жизнь. Сначала Беккет с дедом сбегают из тюрьмы, куда угодили за вождение чужой машины, а потом перед Беккетом встает более трудный вопрос — должен ли он отправить больного эмфиземой легких старика в больницу, как хочет его внучка Сьюзан, или нужно доставить его домой, как просит сам Джозеф? |
| 17 (26) | 7 марта 1990 | Good Night, Dear Heart — «Спокойной ночи, дорогая» | 9 ноября 1957 года | Сэм становится Мелвином Спонером, коронером в курортном городке на побережье. Он предполагает, что молодая немка Хила Дамар, недавно покончившая жизнь самоубийством, на самом деле была убита. Сначала Беккет подозревает бывшего парня Хилы, Грегори Трусдейла, потом его отца. Но кто же окажется настоящим убийцей? |
| 18 (27) | 14 марта 1990 | Pool Hall Blues — «Блюз из бильярдной» | 4 сентября 1954 года | Беккет становится Чарли Уолтерсом по прозвищу «Чёрный Маг», легендарным игроком в бильярд. Чтобы сохранить за внучкой Уолтерса Вайолет небольшой бар и спасти её от подчинения негодяю Эдди, Беккет должен обыграть этого молодого человека. Основная проблема в том, что играть в бильярд Сэм не умеет… На помощь приходит Эл: подключив компьютер, он указывает лучом света точки на шаре, по которым должен бить Беккет. Эдди, у которого даже есть кличка «Шулер», пакостит Сэму — подсылает своего дружка, чтобы тот сломал его любимый кий. Как назло в самый ответственный момент на базе Проекта отрубается электричество, но Сэм справляется даже без помощи компьютера. |
| 19 (28) | 28 марта 1990 | Leaping Without a Net — «Скачок без страховочной сетки» | 18 ноября 1958 года | Сэм Беккет, который отлично помнит, что боится высоты, превращается в первоклассного циркового акробата Виктора Панцини, выступающего на трапеции. Его сестра Эва хочет без страховки исполнить опасный номер — тройное сальто. В оригинальной истории её ассистентом был отец, который из-за недавней травмы руки не смог поймать Эву после прыжка, и она разбилась. Сейчас Беккет должен убедить Ласло, что сам должен выступать вместе с Эвой. Отец молодых людей категорически против, ведь ровно год назад его жена Мария разбилась насмерть, пытаясь сделать тройное сальто. Большая проблема ещё в том, что Беккет понятия не имеет о цирковых трюках. Поэтому Эл, в детстве сбежавший из приюта и присоединившийся к цирковой труппе, должен его всему научить… |
| 20 (29) | 4 апреля 1990 | Maybe Baby — «Может быть, малышка» | 11 марта 1963 года | Сэм оказывается в теле Бастера, вышибалы из ночного клуба, замешанного в похищении маленькой девочки стриптизёршей Банни О’Хара. |
| 21 (30) | 2 мая 1990 | Sea Bride — «Морская свадьба» | 3 июня 1954 года | Сэм оказывается на корабле RMS Queen Mary и обнаруживает, что он — жизнерадостный авантюрист Филипп Дюмон, который должен не допустить брака своей бывшей жены Кэтрин и мафиози Винсента Лоджа, главная цель которого — присвоить семейный бизнес невесты. Неожиданно у Сэма появляется очаровательная сообщница Дженифер Элизабет, младшая сестра Кэтрин. Кроме того, сама Кэтрин действительно любит Филиппа… |
| 22 (31) | 9 мая 1990 | M.I.A. — «Пропавший без вести» | 1 апреля 1969 года | Сэм становится полицейским Джейком Роуленсом из Сан-Диего. Эл сообщает Беккету, что его задача — помешать медсестре из военно-морского флота, которая думает, что её первый муж погиб во Вьетнаме, вступить в брак с юристом. Сначала Сэм решил, что Эл его разыгрывает, но серия странных совпадений заставляет его задуматься об истинной цели его миссии. Беккет не знает, что медсестра — первая жена Эла, Бет. У него есть и другое задание — спасти своего напарника Роджера, которому враги устроили засаду. Буквально в последний момент Беккет спасает напарника, но Бет все-таки выходит замуж второй раз. |
Третий сезон (28 сентября 1990 — 22 мая 1991)
| Номер эпизода | Дата показа | Название эпизода | Дата скачка | Описание |
|---|---|---|---|---|
| 1 (32) | 28 сентября 1990 | The Leap Home, Part 1 — «Скачок домой», 1 часть | 25 ноября 1969 года | На этот раз Сэм становится самим собой в возрасте 16 лет. Эл говорит ему, что он очутился здесь чтобы победить в баскетбольной игре, так как эта игра была поворотным пунктом в жизни многих людей. Но Сэм хочет исправить события из его семейной жизни: не допустить замужества его сестры на алкоголике, смерти отца от сердечного приступа и гибели родного брата во Вьетнаме. |
| 2 (33) | 5 октября 1990 | The Leap Home, Part II — Vietnam — «Скачок домой, 2 часть — Вьетнам» | 7 апреля 1970 года | Из родного дома Сэм попадает во Вьетнам. Он становится Гербертом «Магиком» Уильямсом, военным сигнальщиком во взводе Тома, брата Сэма. Когда взвод готовится к очередной миссии, к ним попадает журналистка Мэгги Долсон, которая хочет написать идеальную статью о войне. Ребята берут её с собой на задание, но та обманом убегает к врагам, прячется в кустах и делает несколько снимков пленных американцев, среди которых находился Эл. Тем временем вьетнамка во взводе в действительности оказывается шпионкой и врагом, которая привела ребят в ловушку. |
| 3 (34) | 12 октября 1990 | Leap of Faith — «Вера и неверие» | 19 августа 1963 года | Сэм превращается во Фрэнсиса Пестано, католического священника из Филадельфии, который должен предотвратить смерть свидетеля убийства 12-летнего мальчика. Сам свидетель оказывается священником, пристрастившимся к алкоголю. Но Сэму на самом деле нужно не дать потерять этому священнику веру и самоконтроль.
На тренировке по боксу Сэм говорит с одним из учеников, а потом замечает имя на его ящике для хранения — «S. Stallone» |
| 4 (35) | 19 октября 1990 | One Strobe Over the Line — «Передозировка» | 15 июня 1965 года | Сэм становится популярным фотографом Карлом Крэнстоном, который должен спасти молодую топ-модель от передозировки наркотиками и алкоголем. |
| 5 (36) | 26 октября 1990 | The Boogieman — «Страшилка» | 31 октября 1964 года | Ночь надвигается, и Сэм Беккет превращается в автора второсортных ужастиков Джошуа Рэя, который становится свидетелем серии причудливых убийств и приближается к смертельной схватке с дьяволом, желающим положить конец «вмешательствам» Сэма. И это глава из чьей-то книги или же чей-то кошмар?
Также в этой серии Сэм невольно подсказывает молодому Стивену Кингу сюжет романа «Кристина». |
| 6 (37) | 2 ноября 1990 | Miss Deep South — «Мисс Южные штаты» | 7 июня 1958 года | Сэм становится Дарлин Монти, юной участницей конкурса красоты «Мисс Южные штаты». Он должен помочь другой участнице, молодой девушке, которой нечестный фотограф предложил помочь получить третий приз взамен на серию фотографий в обнаженном виде. Она не знает, что, если согласится, фотографии станут широко известны и испортят ей жизнь. |
| 7 (38) | 9 ноября 1990 | Black and White on Fire — «Чёрные и белые в огне» | 11 августа 1965 года | Накануне бунта в Уоттсе Сэм превращается в перспективного афро-американского студента-медика Рэя Харпера, который встречается с белой дочерью капитана полиции. На улицах, погружённых в хаос, Сэм должен бороться, чтобы удержать влюбленных вместе в атмосфере расовой ненависти, которая угрожает жизням обоих. |
| 8 (39) | 16 ноября 1990 | The Great Spontini — «Великий Спонтини» | 9 мая 1974 года | Теперь Сэм — Гарри Спонтини, старающийся изо всех сил иллюзионист-любитель и художник. Его 12-летняя дочь и ассистентка мечтает обустроиться и спокойно жить вместе с ним. Когда бросившая её мать снова возвращается в их жизнь, Гарри вступает в тяжелую борьбу за попечительские права. |
| 9 (40) | 30 ноября 1990 | Rebel Without a Clue — «Бессмысленный протест» | 1 сентября 1958 года | На этот раз Сэм становится байкером Шейном Томасом, что очень ново для него, так как ничего общего с миром мотоциклов у него нет. Выясняется, что причина его появления — в прекрасной девушке, которая является подругой главаря банды, к которой принадлежит и сам Сэм. В оригинальной истории девушка была убита.
В этом эпизоде Сэм встречает Джека Керуака, который помогает Сэму отговорить девушку от буквального следования идее книги-бестселлера Керуака «В дороге». |
| 10 (41) | 21 декабря 1990 | A Little Miracle — «Маленькое чудо» | 24 декабря 1962 года | В канун Рождества Сэм перемещается в тело Реджинальда Пирсена, слуги жестокого богача Майкла Блэйка, напоминающего Скруджа из «Рождественской песни» Чарльза Диккенса, который задумал на месте миссии, где помогают бедным, построить отель. Сэм решает спасти душу Майкла, заставив вспомнить прошлое, показав настоящее и будущее. Большую помощь в этом деле ему окажет Эл. |
| 11 (42) | 4 января 1991 | Runaway — «Беглянка» | 4 июля 1964 года | Сэм впервые становится ребёнком — 13-летним Бучи Риккетом, шпыняемым старшей сестрой Алекс. Бучи с сестрой и родителями отправились в поездку по США, за время которой мать уйдёт от них, что негативно скажется на всей семье. Сэму необходимо примирить родителей, а также проучить Алекс, чтобы она больше не обижала младшего брата. |
| 12 (43) | 6 марта 1991 | 8 1/2 Months — «8 1/2 месяцев» | 15 ноября 1955 года | Сэм становится беременной старшеклассницей Билли Джин Крокетт. Ему нужно уговорить отца девушки разрешить ей оставить ребёнка в семье. |
| 13 (44) | 13 марта 1991 | Future Boy — «Парень из будущего» | 6 октября 1957 года | Доктор Беккет переносится в тело Тини Шарпа, актера дневного фантастического сериала для детей. Ему предстоит спасти своего напарника по шоу от больницы для душевнобольных. |
| 14 (45) | 20 марта 1991 | Private Dancer — «Глухая танцовщица» | 6 октября 1979 года | Доктор Беккет перевоплощается в Рода Маккарти, танцора «Чиппендейлов» — известного в своё время мужского эротического шоу. Его миссия на этот раз заключается в том, чтобы помочь глухой талантливой танцовщице пробиться на сцену. |
| 15 (46) | 27 марта 1991 | Piano Man — «Пианист» | 10 ноября 1985 года | Сэм перевоплощается в Чака Даннера — талантливого пианиста. На самом деле его зовут Джо Денардо, и он вынужден скрываться под псевдонимом, так как стал свидетелем убийства. Однако его всё же находит его возлюбленная Лорейн, которую он когда-то оставил, а также убийца. Вместе с Лорейн им приходится спасаться бегством, что удаётся с трудом, так как девушка приносит сплошные несчастья. |
| 16 (47) | 3 апреля 1991 | Southern Comforts — «Южные блага» | 4 августа 1961 года | Сэм становится Жильбером Ля Бонте — владельцем борделя. Он должен спасти одну из работающих у него девушек от расправы жестокого мужа. |
| 17 (48) | 10 апреля 1991 | Glitter Rock — «Сверкающий рок» | 12 апреля 1974 года | Сэм перевоплощается в рок-музыканта по имени Джеффри «Тоник» Моул, солиста популярной рок-группы «Король Гром», копирующей стиль группы Kiss. В оригинальной истории его убивают через два дня. Сэм должен вычислить будущего убийцу и обезвредить его. |
| 18 (49) | 18 апреля 1991 | A Hunting Will We Go — «Вдруг охотник выбегает…» | 18 июня 1976 года | Сэм становится Гордоном О’Рэйли, «охотником за головами», который должен сопроводить воровку по имени Диана к шерифу, что оказывается очень нелегко, учитывая сильное желание Дианы оказаться на свободе. Однако, может, компьютер впервые ошибся, и задание Сэма — помочь Диане? |
| 19 (50) | 1 мая 1991 | Last Dance Before an Execution — «Последний танец перед казнью» | 12 мая 1971 года | Совершив очередной квантовый скачок, Сэм оказывается на электрическом стуле в теле преступника Хесуса Ортеги. В последнюю минуту губернатор решает отсрочить казнь на 48 часов. За это время Сэм должен понять, зачем очутился здесь и какую ошибку прошлого ему надо исправить. |
| 20 (51) | 8 мая 1991 | Heart of a Champion — «Сердце чемпиона» | 23 июля 1955 года | На этот раз Сэм становится Терри Сэмисом, профессиональным борцом. Его задача — уговорить брата, такого же борца, не выходить на ринг в финальном бою, иначе тот умрёт от остановки сердца. Однако как уговорить человека, всю жизнь мечтавшего о поясе чемпиона? |
| 21 (52) | 15 мая 1991 | Nuclear Family — «Атомная семейка» | 26 октября 1962 года | Сэм переносится во времени в разгар Карибского кризиса и становится Эдвардом Элроем, братом продавца бомбоубежищ. Он старается доказать запуганным людям, что ядерной войны не будет, однако это ему плохо удаётся, что едва не приводит к гибели человека в момент паники. |
| 22 (53) | 22 мая 1991 | Shock Theater — «Электрошок» | 3 октября 1954 года | Доктор Беккет перемещается в пациента психиатрической лечебницы Сэма Бидермана в момент электрошока. В результате в его голове перемешиваются все пережитые им личности. Эл отчаянно пытается вернуть ему здравый рассудок.
Выясняется, что психически больные люди тоже могут видеть голограмму Эла. |
Четвёртый сезон (18 сентября 1991 — 20 мая 1992)
| Номер эпизода | Дата показа | Название эпизода | Дата скачка | Описание |
|---|---|---|---|---|
| 1 (54) | 18 сентября 1991 | The Leap Back — «Обратный скачок» | 15 июня 1945 года | В момент разряда электрошока, который должен был переместить Сэма и вернуть ему рассудок, ударяет молния. Сэм и Эл меняются местами, и теперь Сэм — голограмма, а Эл попадает в 1945 год — год в пределах его жизни — в тело капитана Тома Джерарда. Однако данные раньше 1953 года ещё не были введены в компьютер, и Сэму поздно удаётся предупредить Эла об опасности. Теперь Сэму предстоит выбрать: либо позволить погибнуть лучшему другу, либо вновь совершить квантовый скачок с минимальными шансами на возвращение. |
| 2 (55) | 25 сентября 1991 | Play Ball — «Мяч в игру» | 6 августа 1961 года | Сэм становится Вестором «Доком» Фуллером, игроком в бейсбол, из-за несчастного случая переведённого из высшей лиги. Ему надо постараться снова попасть в высшую лигу. |
| 3 (56) | 2 октября 1991 | Hurricane — «Ураган» | 17 августа 1969 года | Сэм становится Арчи Некейсом, помощником шерифа штата Миссисипи, где бушует ураган Камилла, он предупреждает людей о надвигающейся опасности и посещает отель «Ришелье», который постигла ужасная участь. |
| 4 (57) | 9 октября 1991 | Justice — «Правосудие» | 11 мая 1965 года | Сэм становится членом Ку-клукс-клана по имени Клайд. Он должен спасти молодого активиста, который ведет борьбу за предоставление темнокожим права участвовать в выборах. |
| 5 (58) | 16 октября 1991 | Permanent Wave — «Завивка» | 2 июня 1983 года | Сэм становится парикмахером по имени Фрэнк Бьянка, он должен предотвратить гибель мальчика — свидетеля убийства. |
| 6 (59) | 30 октября 1991 | Raped — «Изнасилованная» | 20 июня 1980 года | Сэм становится девушкой по имени Кэти Макбейн, ставшей жертвой изнасилования. Сэму предстоит убедить суд присяжных что всеми любимый парень действительно мог напасть на девушку. В этом ему помогает Эл, который создаёт голограмму Кэти, которая рассказывает как всё произошло, позволяя Сэму подробно объяснить события в суде. К сожалению, присяжные признают парня невиновным, однако он приходит к ней в тот же вечер чтобы отомстить за обвинения. К счастью, Сэм — взрослый мужчина и гораздо сильнее молодой девушки. |
| 7 (60) | 6 ноября 1991 | The Wrong Stuff — «Подопытный материал» | 24 января 1961 года | Неожиданно Сэм переносится в тело шимпанзе Бобо. В таком виде он должен остановить жестокие эксперименты над животными. |
| 8 (61) | 13 ноября 1991 | Dreams — «Сны» | 28 февраля 1979 года | Сэм становится полицейским Джеком Стоуном на задании и, зайдя в комнату, видит окровавленный труп женщины. Это всколыхнуло болезненные воспоминания Джека, и, так как их разумы смешались, Сэму стало казаться, что всё это произошло с ним. |
| 9 (62) | 20 ноября 1991 | A Single Drop of Rain — «Одна капля дождя» | 7 сентября 1953 года | Сэм перевоплощается в Билли Бомона — поставщика осадков, который вернулся в родной городок, чтобы вызвать дождь. Сэм должен предотвратить расставание брата Билли с женой. И, ко всему прочему, вопреки прогнозам компьютера, Сэм желает послать дождь отчаявшимся от засухи людям, вооружившись методами будущего. |
| 10 (63) | 27 ноября 1991 | Unchained — «Освобожденный» | 2 ноября 1956 года | Сэм оказывается в теле Ченса Терраса Коула — преступника в кандалах, сбежавшего с каторги вместе с другим осуждённым. Вскоре их ловят, но компьютер выясняет, что его напарник невиновен. Теперь Сэму необходимо помочь ему оказаться на свободе. |
| 11 (64) | 8 января 1992 | The Play’s the Thing — «Удачный спектакль» | 9 сентября 1969 года | Сэм становится начинающим актёром Джо Тёрлоу, влюблённым в женщину на 25 лет старше его. Её семья против них. А задача Сэма, главным образом, удачно сыграть следующий спектакль, но он решает помочь не только актёру, но и его любимой. |
| 12 (65) | 15 января 1992 | Running for Honor — «В погоне за честью» | 11 июня 1964 года | Сэм становится кадетом морского колледжа Томми Йорком. Его задача — спасти от повешения кадета, отчисленного из колледжа за то, что тот оказался геем. Это оказывается очень непросто, так как все кадеты агрессивно настроены против геев. Даже Эл с ними соглашается. К тому же, они считают геем и Томми. |
| 13 (66) | 22 января 1992 | Temptation Eyes — «Манящий взгляд» | 1 февраля 1985 года | Теперь Сэм перевоплощается в репортёра новостей Дилана Пауэлла, первым передающим о серии убийств молодых девушек. Он сталкивается с медиумом, которая помогает полиции вычислить убийцу. Она видит, что Сэм не тот человек, за которого себя выдаёт. И Сэм рассказывает ей правду о себе, рискуя больше не совершить квантовый скачок и навсегда остаться в этом времени. |
| 14 (67) | 29 января 1992 | The Last Gunfighter — «Последний ковбой» | 28 ноября 1957 года | Сэм становится Тайлером Минцем, престарелым ковбоем, некогда спасшим городок от четырёх бандитов и написавшим об этом книгу. Однако его истории уже давно приелись, и горожане воспринимают их не более, чем байки. Единственный, кто по-прежнему верит герою, это его внук. Внезапно в город возвращается его старый напарник, обвиняющий Сэма во лжи и решивший во время дуэли убить бывшего товарища. Сэму, никогда прежде не стрелявшему из револьвера и не понимающему, о чём идёт речь, предстоит сделать выбор: бегство или дуэль. |
| 15 (68) | 26 февраля 1992 | A Song for the Soul — «Песня для души» | 7 апреля 1963 года | Сэм перевоплощается в чернокожую девушку Шерри, подруга которой мечтает о карьере певицы. Вместе с подругами она создаёт R’n’B-группу под названием «Конфетки», и по вечерам они выступают в кабаках тайком от родителей. Задача Сэма — примирить девушку с отцом-священником, который слишком строг с дочерью из-за боязни её потерять. |
| 16 (69) | 4 марта 1992 | Ghost Ship — «Корабль-призрак» | 13 августа 1956 года | Сэм становится пилотом Эдвардом Брэкеттом, совершающим полет в зоне Бермудского треугольника. Внезапно у одной пассажирки на борту происходит разрыв аппендикса. |
| 17 (70) | 11 марта 1992 | Roberto! — «Роберто!» | 27 января 1982 года | Сэм становится Роберто Гуттиэросом — ведущим скандального ток-шоу. Он должен спасти напарницу от смерти и разоблачить директора завода химикатов. |
| 18 (71) | 1 апреля 1992 | It’s a Wonderful Leap — «Это чудесный скачок» | 10 мая 1958 года | Сэм становится таксистом по имени Марк Гринман и встречает женщину, утверждающую, что она — ангел.
Будучи таксистом, Сэм подвозит на "собрание брокеров" мужчину с маленьким сыном, при этом говорит, что на недвижимости в будущем будут делаться большие деньги и рассказывает о строительстве небоскребов. Мальчик с интересом слушает. При выходе из такси выясняется, что мальчика зовут Дональд Трамп. |
| 19 (72) | 8 апреля 1992 | Moments to Live — «Моменты жизни» | 4 мая 1985 года | Сэм перевоплощается в телевизионного актёра Кайла Харта, играющего доктора в мыльной опере. Его похищает женщина, которая не может отличить жизнь от сериала. |
| 20 (73) | 22 апреля 1992 | The Curse of Ptah-Hotep — «Проклятие Птах-Хотепа» | 2 марта 1957 года | Сэм становится профессором археологии Дейлом Конвеем и участвует во вскрытии древней запечатанной могилы в Египте. |
| 21 (74) | 13 мая 1992 | Stand Up — «Выступление» | 30 апреля 1959 года | Сэм становится Дэвидом Паркером, комиком в команде с раздражительным парнем Маком и очаровательной девушкой Френки. Он должен организовать несколько номеров для трио и примирить Мака и Френки, которые на самом деле без ума друг от друга. Всё это поможет спасти Маку жизнь, однако проблема состоит в том, что Сэм — физик, и понятия не имеет, как смешить людей.
В роли Мака — комик Боб Саджет. |
| 22 (75) | 20 мая 1992 | A Leap for Lisa — «Скачок для Лизы» | 25 июня 1957 года | Сэм переносится в молодого Эла Калавичи и должен спасти друга от смертной казни. |
Пятый сезон (22 сентября 1992 — 5 мая 1993)
| Номер эпизода | Дата показа | Название эпизода | Дата скачка | Описание |
|---|---|---|---|---|
| 1-2 (76-77) | 22 сентября 1992 | Lee Harvey Oswald — «Ли Харви Освальд» | 5 октября 1957 года / 22 ноября 1963 года | Сэм перевоплощается в Ли Харви Освальда— человека, подозреваемого в убийстве президента Джона Кеннеди. Сэм полагает, что должен предотвратить убийство Кеннеди, однако сущность Освальда полностью поглощает сущность доктора Беккета. |
| 3 (78) | 29 сентября 1992 | Leaping of the Shrew — «Укрощение строптивой» | 27 сентября 1956 года | Сэм в облике Никоса Стататоса, судового механика, оказывается в открытом море с избалованной дочерью богатого судовладельца. Позже они выбираются на необитаемый остров, и задача Сэма — пробудить чувства девушки, чтобы она поняла, что влюблена в него. Сделать это очень непросто, поскольку девушка имеет ужасно вздорный и строптивый характер.
Приглашённая звезда — Брук Шилдс. |
| 4 (79) | 6 октября 1992 | Nowhere to Run — «Некуда бежать» | 10 августа 1968 года | Сэм становится безногим ветераном Вьетнама Рональдом Миллером и должен предотвратить самоубийство своего товарища по госпиталю.
В роли медсестры Кики — Дженнифер Энистон. |
| 5 (80) | 20 октября 1992 | Killin' Time — «Успеть вовремя» | 18 июня 1958 года | Сэм перевоплощается в серийного убийцу по имени Леон Стайлз, сбежавшего из тюрьмы и взявшего в заложники женщину с ребёнком. Ситуация усугубляется тем, что настоящий преступник сбежал из зала ожидания, а значит Сэм не сможет совершить скачок, пока того не поймают и не приведут обратно. |
| 6 (81) | 27 октября 1992 | Star Light, Star Bright — «Свет звезды, блеск звезды» | 21 мая 1966 года | Сэм становится 79-летним стариком по имени Максвелл Стоддард и пытается доказать существование НЛО. |
| 7 (82) | 10 ноября 1992 | Deliver Us from Evil — «Избавь от лукавого» | 19 марта 1966 года | Сэм снова становится Джимми Ла Матта, только двумя годами позднее. Пока он радуется тому, что вновь оказался среди знакомых и любимых людей, компьютер выдаёт данные, что Сэм каким-то образом меняет будущее в худшую сторону. В итоге доктор Беккет сталкивается с девушкой по имени Алия, которая тоже путешествует во времени и в данный момент находится в теле Конни — жены Фрэнка, брата Джимми. Только в отличие от Сэма её задача — не исправлять ошибки прошлого, а наоборот — уничтожать всё хорошее и доброе. |
| 8 (83) | 17 ноября 1992 | Trilogy. Part 1: One Little Heart — «Трилогия. 1 часть: одно маленькое сердце» | 8 августа 1955 года | Сэм становится шерифом маленького южного городка Клейтоном Фуллером. Его задача — спасти свою дочь Абигейл от гнева разъярённой женщины, которая потеряла дочь и мужа, и винит во всём 10-летнюю девочку. |
| 9 (84) | 24 ноября 1992 | Trilogy. Part 2: For Your Love — «Трилогия. 2 часть: ради твоей любви» | 14 июня 1966 года | Сэм переносится в тот же городок и становится Уиллом Киндманом — заместителем шерифа, готовящимся к свадьбе с Абигейл, ставшей к этому времени прекрасной девушкой. Однако прошлое вновь напоминает о себе. В городе пропадает ребёнок, и рассерженные горожане собираются устроить самосуд над Абигейл, считая её убийцей. |
| 10 (85) | 24 ноября 1992 | Trilogy. Part 3: The Last Door — «Трилогия. 3 часть: последняя дверь» | 28 июля 1978 года | Сэм вновь возвращается к Абигейл. На этот раз в роли адвоката Ларри Стэнтона, некогда покинувшего этот городок. Теперь ему предстоит вернуться, чтобы защищать Абигейл в суде за убийство женщины, дочь которой погибла 25 лет назад. После нахождения останков дочери женщина не смогла смириться с тем, что Абигейл не будет привлечена к суду, и решила по-своему отомстить Абигейл. Несмотря на то, что Сэм многое не помнит из предыдущих двух скачков, он понимает, что его чувства к Абигейл остались прежними, и узнаёт, что у него есть дочь после единственной ночи, проведённой с Абигейл. |
| 11 (86) | 15 декабря 1992 | Promised Land — «Земля обетованная» | 22 декабря 1971 года | Сэм перевоплощается в студента Уильяма Уолтерса в тот момент, когда он с двумя своими братьями грабит банк. Его старший брат, стараясь спасти от разорения ферму после смерти отца, согласился на заём владельца банка, хотя владелец банка прекрасно знал, что они не сумеют его вовремя погасить. Сэм пытается разоблачить владельца банка. Однако этот скачок ещё большее испытание для него, ведь он оказался в своём родном городке среди знакомых людей, и его отец ещё жив. |
| 12 (87) | 5 января 1993 | A Tale of Two Sweeties — «Двоеженец» | 25 февраля 1958 года | Сэм перевоплощается в коммивояжёра Мартина Элроя, человека, живущего на две семьи. Кроме того, Мартин — заядлый игрок, постоянно проигрывающий деньги на скачках и в карты. Задача состоит в том, чтобы выбрать одну из жён и не дать им встретиться. Однако честный Сэм в очередной раз решил пойти наперекор компьютеру. |
| 13 (88) | 12 января 1993 | Liberation — «Равноправие» | 16 октября 1968 года | Сэм становится Маргарет Санденс, домохозяйкой, принижаемой мужем, которая вместе с дочерью борется за равноправие мужчин и женщин в группе таких же женщин. |
| 14 (89) | 19 января 1993 | Dr. Ruth — «Доктор Рут» | 25 апреля 1985 года | Сэм перевоплощается в доктора Рут Вестхаймер, которая даёт по радио советы относительно секса и прочих интимных вопросов. Настоящая доктор Рут в зале ожидания помогает Элу понять его проблемы в отношениях с женщинами. |
| 15 (90) | 9 февраля 1993 | Blood Moon — «Кровавая луна» | 10 марта 1975 года | Сэм перевоплощается в художника Найджела Коррингтона, считающего себя вампиром. Он женат на девушке, которая будет обескровлена в результате жертвоприношения в ночь Кровавой луны. Помимо спасения девушки, Сэм берёт на себя ещё одну: доказать перепуганному Элу, что вампиров не существует, и это — всего лишь маскарад.
Один из немногих скачков Сэма за пределы США (в данном случае — в Великобританию). |
| 16 (91) | 23 февраля 1993 | Return of the Evil Leaper — «Зло возвращается» | 8 октября 1956 года | Сэм перевоплощается в студента Арнольда Уоткинса, который носит маску и именует себя «Ночной мститель». Он хочет остановить опасные испытания для принятия новичков в братство. Основная задача стоит не перед Сэмом, а перед Элом, который должен убедить этого парня прекратить свои безрассудные действия. И здесь Сэм снова встречает Алию… |
| 17 (92) | 23 февраля 1993 | Revenge of the Evil Leaper — «Зло бросает вызов» | 16 сентября 1987 года | Сэм и Алия вместе совершают скачок и попадают в женскую тюрьму. Они оказываются в телах двух заключённых, обвиняемых в убийстве сокамерницы. Сэм при помощи гипноза заставляет Алию думать, что она на самом деле та, в кого переместилась, чтобы её компьютер из будущего потерял с ней связь. Однако бывшая голограмма Алии Зои следует за ней в 1987 год и перевоплощается в начальника тюрьмы с намерением убить изменницу. Сэм старается защитить Алию от Зои, но в тюрьме под постоянными пытками и унижениями это сделать совсем непросто. |
| 18 (93) | 2 марта 1993 | Goodbye Norma Jean — «Прощай, Норма Джин» | 4 апреля 1960 года | Новый скачок воплощает мечту любого мужчины: Сэм становится водителем самой Мэрилин Монро. Он должен спасти актрису от преждевременной смерти, чтобы она снялась в своей картине «Неприкаянные». |
| 19 (94) | 16 марта 1993 | The Beast Within — «Внутренний зверь» | 6 ноября 1972 года | Сэм становится одним из ветеранов Вьетнама по имени Генри Адамс. Он должен достать лекарство для своего друга, страдающего приступами эпилепсии после ранения в голову на войне. Однако сын его погибшего друга принимает его за снежного человека и отправляется за ним, чтобы предоставить матери и отчиму доказательства того, что он существует. |
| 20 (95) | 30 марта 1993 | The Leap Between the States — «Перемещение в предка» | 20 сентября 1862 года | Впервые Сэм переносится за пределы собственной жизни в XIX век и оказывается прямо в гуще Гражданской войны. Элу с трудом удаётся найти Сэма. Оказывается, переход во времени за пределы собственной жизни возможен, если переходишь в своего родственника или предка. Так доктор Бэккет становится капитаном Джоном Бэккетом — своим прапрадедом, участником Гражданской войны на стороне Севера. Его задача помочь беглым рабам и спасти от виселицы их проводника негра Айзека — деда Мартина Лютера Кинга. |
| 21 (96) | 20 апреля 1993 | Memphis Melody — «Мемфисская мелодия» | 3 июля 1954 года | Сэм становится Элвисом Пресли в те дни, когда он только начал свой путь к славе. Сэм должен помочь девушке Сью Энн удачно выступить на конкурсе талантов, чтобы начать карьеру певицы. Однако, пытаясь ей помочь, Сэм ставит под удар будущее Элвиса. |
| 22 (97) | 5 мая 1993 | Mirror Image — «Зеркальное отражение» | 8 августа 1953 года | Наконец-то Сэм становится самим собой, но оказывается перемещенным в момент своего рождения в некий бар, в котором происходят странные вещи. Эл и Живчик долго не могут его найти. Бармен открывает Сэму истинный («божественный» или «высший») смысл его перемещений во времени. Эл и другие в комнате ожидания недоумевают, где находится Сэм, и что с ним происходит. Финальные титры сериала повествуют, что Сэм пропал бесследно и так и не вернулся домой. |
Напишите отзыв о статье "Квантовый скачок (телесериал)"
Примечания
Ссылки
- «Квантовый скачок» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [quantumleap-alsplace.com English Quantum Leap]
Отрывок, характеризующий Квантовый скачок (телесериал)
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:
«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]
«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.
Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.
На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.
Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.
Категории:
- Телесериалы по алфавиту
- Квантовый скачок (сериал)
- Драматические телесериалы США
- Программы телеканала NBC
- Научно-фантастические телесериалы США
- Телесериалы США, запущенные в 1989 году
- Телесериалы о путешествиях во времени
- Телесериалы об обмене телами
- Телесериалы Universal Studios
- Телесериалы США 1980-х годов
- Программы — лауреаты премии «Эмми»
- Телесериалы на английском языке
- Телесериалы США, завершённые в 1993 году
