Квасов, Иван Иванович

Иван Иванович Квасов
Место рождения	село Азовка, Бобровский уезд, Воронежская губерния, РСФСР
Место смерти	Польша
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	бронетанковые войска
Годы службы	1941—1945
Звание
Часть	3-й танковый батальон 65-й танковой бригады
Командовал	ротой
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Ива́н Ива́нович Ква́сов (1922—1945) — капитан Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Иван Квасов родился 26 сентября 1922 года в селе Азовка (ныне — район города Боброва Воронежской области). После окончания школы-семилетки и школу фабрично-заводского ученичества при Воронежском авиазаводе работал в городе Боброве на заводе. В 1941 году Квасов был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1943 году он окончил Харьковское танковое училище. Принимал участие в боях на Западном, Брянском, Южном, 1-м Украинском и 1-м Белорусском фронтах. К январю 1945 года капитан Иван Квасов командовал танковой ротой 3-го танкового батальона 65-й танковой бригады 11-го танкового корпуса 69-й армии 1-го Белорусского фронта. Принимал участие в освобождении и взятии городов Радом, Зволено, Томашув, Лодзь, Шримм, Грец. Отличился во время Висло-Одерской операции.

15 января 1945 года во время прорыва второй линии немецкой обороны в ходе наступления с Пулавского плацдарма рота Квасова разгромила немецкую штабную колонну, захватив важные документы и карты противника, уничтожив 1 генерала, 16 офицеров в чине от капитана до полковника, захватив 23 автомашины и 2 бронетранспортёра. 16 января рота разгромила ещё одну немецкую колонну, отступавшую из Радома, и прикрывавшую её артиллерию, разбив две батареи 88-мм орудий, захватив шесть 88-мм орудий, 23 зенитных пушки, один танк и 200 автомашин с военным грузом. 23 января 1945 года в боях за город Шримм первым ворвался в город, очищая его от фаустников. 25 января 1945 года, действуя в районе города Грец, рота под его командованием уничтожила 160 гитлеровцев, в том числе командира полка. 4 апреля 1945 года Квасов получил тяжёлое ранение и был отправлен в госпиталь, где скончался на следующий день (по другим данным, скончался вечером того же дня). Похоронен в городе Костшин-над-Одрой.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года за «мужество и героизм, проявленные в Висло-Одерской операции» капитан Иван Квасов посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Также был награждён двумя орденами Ленина, орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды.

В честь Квасова названы улица и переулок в Боброве.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Гринько А. И., Улаев Г. Ф. Богатыри земли Воронежской. — Воронеж, 1965.

Отрывок, характеризующий Квасов, Иван Иванович

– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.