Квебекская музыка

Квебекская музыка имеет давнюю историю. В ней представлены все возможные музыкальные жанры, но отличительными особенностями музыкальной культуры Квебека являются присутствие в ней традиционного песенного фольклора, особой разновидности кельтской музыки, большого количества джазовых музыкантов, богатая культура классической музыки и любовь к этнической музыке. Кроме того, в музыкальной культуре Квебека присутствует традиционная музыка местных индейцев.

История музыки в Квебеке

Происхождение

Коренные американцы, которые жили на территории современного Квебека до прихода французских поселенцев играли музыку на протяжении тысяч лет. Ранние исследователи были поражены разнообразием функций, которые выполняла музыка в индейских обществах, а также их музыкальными инструментами и танцами. Несмотря на это важное наследие, они оказали минимальное влияние на музыкальные традиции Квебека. Музыкальное наследие первых поселенцев и прибытие музыкальных профессионалов значительно сократили распространение и передачу музыкальной культуры среди аборигенов.

Первые музыкальные традиции Квебека в первую очередь связаны с культурным наследием французских поселенцев. В первой половине XVII века, детей учили петь религиозные песни и играть на европейских инструментах. Устная традиция песни, которая ляжет в основу народной музыки Квебека, появилась в середине XVII века и передавалась из уст в уста. Охотники пели некоторые народные песни французского средневековья. Обмен и передача фольклора, состоящего из тысячи песен, форм, что в настоящее время определяет общее наследие между квебекцами и французами. И только позже, другие культуры будет включены в общее музыкальное наследие Квебека.

Новая Франция

Наиболее важным источником информации о музыкальных мероприятиях в Новой Франции были в основном записи иезуитов, переписка между иезуитами из Нового Света и Францией. Музыка в Новой Франции в течение семнадцатого века в основном носила религиозный характер. Она служил в основном для литургии и обращения коренных американцев в христианство. Иезуиты также начали преподавать музыку после основания колледжа в Квебеке в 1626 году, иногда также называемым иезуитским колледжем и семинарией Квебека в 1663 году. Там учили религиозные песни, особенно грегорианский хорал и песнопения, а также изучали игру на некоторых европейских инструментах, таких как скрипка, лютня и т. д..

XVIII — сер. ХХ века

Квебекские песни были в этот период очень разнообразны. Из всех композиций из музыкального репертуара Квебека, песня «À la claire fontaine» стала гимном Новой Франции, патриотов и франкоканадцев. Она была заменена песней «О Канада», пока этот гимн не стал национальным гимном Канады. С момента своего создания, песня «О Канада» была не очень любима многими квебекцами в качестве национального гимна Квебеке.

Классическая музыка

Начало 20-го века было отмечено повышенным интересом к опере. В эту эпоху в Монреале была создана Монреальская оперная компания (1910), и большой популярностью пользовались оперные певцы.

В настоящее время в Квебеке работают Квебекский симфонический оркестр,Монреальский симфонический оркестр, Опера де-Квебек и Монреальская Опера. Кроме того, существуют камерные музыкальные коллективы, имеющие международную репутацию, а также местные оркестры.

В число наиболее известных классических музыкантов Квебека входят Андре Ганьон, Анжель Дюбо, Луи Лорти, Ален Лефевр, Ален Трюдель, Марк-Андре Амлен, Александр да Коста, Натали Шокетт, Ришар Верро, и др.

Одним из самых прославленных квебекских композиторов был Андре Матьё, «канадский Моцарт», которого высоко ценил Рахманинов. Также добились признания такие квебекские композиторы как Клод Шампань, Каликса Лавале и Пьер Меркюр.

Современная популярная музыка

Со времен знаменитой фолк-певицы Ля-Больдюк в 1920—1930-х годах до наших дней квебекская музыка обогатилась многими авторами и исполнителями, поп-певцами и эстрадные певцами (певицами) такими как: Алис Роби, Клод Левейе, Даниэль Беланже, Феликс Леклерк, Жиль Виньо, Жан Лелап, Жан-Пьер Ферлан, Линда Лемей, Мари-Мей, Мишель Ривар, Мишель Ришар, Патрик Норман, Питер Лалонд, Пьер Лапуант, Реймон Левек, Рене Мартель, Ришар Дежарден, Робер Шарльбуа, Венсан Вальер, Вилли Ламот, Даниэль Буше, и др., а также нескольким группами: André, Beau Dommage, César et les Romains, Chapeaumelon, Cœur de pirate, Corbeau, Harmonium, Kaïn, Karkwa, Le Roi Poisson, Les Baronnets, Les Colocs, Les Cowboys Fringants, Loco Locass, Malajube, Offenbach и др.. Среди известных квебекских авторов: Стефан Венн, Люк Пламондон и Пьер Летурно, а также композиторы: Андре Ганьон, Франсуа Домпьер и Поль Беларжен.

Международное признание получили следующие исполнители и группы: Леонард Коэн, Феликс Леклерк, Жиль Виньо, Селин Дион, Гару, Даниэль Лавуа, Рок Вуазин, Брюно Пельтье, Люк де Ларошельер, Жинетт Рено, Диана Дюфрен, Рене Клод, Николь Мартин, Фабьен Тибо, Coeur de Pirate, Изабель Буле, Simple Plan, Кори Харт, Arcade Fire, Malajube, Айэприл Уайн, Сэм Робертс, Bran Van 3000, Руфус Уэйнрайт, Elsiane и другие. Они стали популярны во Франции, Бельгии, Швейцарии, США, Ливане, франкоязычных странах Африки и т. д.. Некоторые музыканты также считаются квебексими, хотя они приехали из других мест. Они строили свою карьеру в Квебеке. Они часто уже говорят, или поют (за некоторыми исключениями) на французском языке, хотя порой поют и на других языках: английском, итальянском, испанском, арабском и т. д. Можно привести в пример Даниэля Лавуа (Манитоба — Канада), Нанетт Уоркман (Нью-Йорк — США), Закари Ришара (Луизиана — США), Корнея (Руанда), рэпера K-Maro (Ливан), Лару Фабиан (Бельгия), Люка Мервиля (Гаити). Эти артисты укрепляют международный имидж Квебека как открытого для всего мира и являются примером культуры способной принимать в себя другие музыкальные культуры: франкофоны часто говорят о «квебекской мечте» для многих из франкоязычного мира, так же как иногда говорят «американская мечта» в англосаксонском мире.

По всему Квебеку регулярно проводятся различные музыкальные мероприятия, такие как фестивали кантри-музыки, Международный джазовый фестиваль в Монреале, Франкофоли в Монреале, Летний фестиваль в Квебеке, Международный фестиваль песни в Гранби, Международный фестиваль «Всемирные ритмы» в Сагеней, Мондиаль де культур де в Драммондвилле, Белые ночи в Анс де Рош, Вудсток в Бос и другие.

В 2005 году песня Реймона Левека «Quand les hommes vivront d'amour» была избрана лучшей песней Квебека всех времён Национальным движением квебекцев (укр.) (фр. Mouvement national des Québécoises et des Québécois). Она же является самой популярной франкоязычной песней Канады согласно опросам радиослушателей.

См. также

• Культура Квебека

Ссылки

• [www.quebecpop.com/ quebecpop.com]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Квебекская музыка

– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?