Квинт Помпей (консул 141 года до н. э.)
| Квинт Помпей лат. Quintus Pompeius | |
| Консул 141 до н. э. Цензор 131 до н. э. | |
|---|---|
| Род: | Помпеи |
| Отец: | Авл Помпей |
| Дети: | Помпея; возможно, Квинт Помпей Руф |
Квинт Помпей (лат. Quintus Pompeius) — консул Римской Республики 141 до н. э. и цензор 131 до н. э.
Квинт был homo novus — его предки не занимали высоких должностей[1]. Его отец, Авл Помпей, возможно, был флейтистом. Возможно, его дедом был Луций Помпей, служивший военным трибуном под командованием консула 171 года до н. э. Публия Лициния Красса. Более далёкие его предки неизвестны.
Был избран консулом на 141 год до н. э. Известно, что Квинт обещал содействовать избранию в консулы представителя римского нобилитета Гая Лелия, но приложил все усилия к избранию в консулы себя. Он достиг высших почестей, преодолев неприязнь очень многих людей, величайшие опасности и лишения[2]. Так, один из наиболее влиятельных политиков своего времени Публий Корнелий Сципион Эмилиан, покровительствовавший Лелию, «отказался от дружбы» с Помпеем[3].
После консулата Помпей получил в управление Ближнюю Испанию, но военные действия и переговоры с иберийскими племенами вёл неудачно. После возвращения был, несмотря на свои неудачи, избран цензором. Коллегой Помпея по цензуре был Квинт Цецилий Метелл Македонский; как отмечает Тит Ливий, впервые оба цензора были плебеями[4]. Вдвоём они провели ценз и насчитали 317 823 гражданина.
Цицерон упоминает Помпея как заслуживающего внимания оратора[1].
Напишите отзыв о статье "Квинт Помпей (консул 141 года до н. э.)"
Примечания
- ↑ 1 2 Цицерон. Брут, 25 (96): «Оратором, заслуживающим внимания, был в те годы Квинт Помпей, человек, который достиг признания и высших должностей исключительно благодаря самому себе, не опираясь ни на какие заслуги предков»
- ↑ Цицерон. Против Гая Верреса (О казнях), 181.
- ↑ Цицерон. О дружбе, 21 (77)
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, Эпитомы (периохи), кн. 59: Текст на [thelatinlibrary.com/livy/liv.per59.shtml латинском] и [ancientrome.ru/antlitr/livi/periohae.htm#59 русском]
Литература
- Robert Vincent Cram. The Roman Censors // Harvard Studies in Classical Philology, Vol. 51, In Honor of William Scott Ferguson (1940), pp. 71–110
Ссылки
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0003.001/482?rgn=full+text;view=image Квинт Помпей (консул 141 года до н. э.)] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Квинт Помпей (консул 141 года до н. э.)
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
