Квинт Цецилий Метелл Целер
| Квинт Цецилий Метелл Целер Quintus Caecilius Metellus Celer | |
| консул 60 до н. э. | |
|---|---|
| Рождение: | около 100 до н. э. |
| Смерть: | 59 до н. э. |
| Род: | Метеллы |
| Отец: | Квинт Цецилий Метелл Непот |
| Супруга: | Клодия |
| Дети: | Цецилия Метелла Целера |
Квинт Цецилий Метелл Целер (лат. Quintus Caecilius Metellus Celer, около 100 до н. э. — 59 до н. э.) — древнеримский политик, претор 63 года до н. э. и консул 60 года до н. э.
Сын консула 98 года Квинта Цецилия Метелла Непота и брат Квинта Цецилия Метелла Непота, консула 57 года.
После прохождения претуры в 63 году получил в управление провинцию Цизальпинская Галлия, которая обычно управлялась проконсулами. Консул 63 года Марк Туллий Цицерон, из-за напряжённой обстановки в Риме (подавление заговора Катилины), отказался от этой должности. Была устроена жеребьёвка, и провинцию получил в управление Целер, противник Катилины, состоявший в хороших отношениях с Цицероном. В Цизальпинской Галлии Целер с тремя легионами не выпускал отряды Катилины из Италии[1] </blockquote>
Сохранилось письмо Целера Цицерону этого времени о притеснениях в адрес его брата Непота[2] и развёрнутый ответ Цицерона на это письмо[3].
Во время своего консулата в 60 году Целер противодействовал раздаче земли ветеранам Помпея и закреплению порядков, установленных Помпеем в Азии. Цицерон в письмах к Аттику характеризовал Целера как хорошего консула[4][5].
Целер был женат на скандально известной Клодии (Клавдии), сестре Клодия. Она неоднократно подозревалась в супружеской измене, а после смерти Целера — ещё и в отравлении мужа.
В 59 году скоропостижно умер.
Цицерон упоминает Непота в числе второстепенных ораторов, отмечая его способности и образование, но добавляя, что он произносил не судебные, а политические речи[6].
Помпоний Мела и Плиний Старший упоминают, что около 60 года до н. э. свевы подарили Квинту Метеллу Целеру неких «индов», выброшенных на странного вида судне на берег близ устья Эльбы, необычно одетых и говоривших на неизвестном языке. К позднейшим домыслам, что это могли быть пересекшие Атлантику коренные американцы, современная наука относится скептически[7].
Напишите отзыв о статье "Квинт Цецилий Метелл Целер"
Примечания
Ссылки
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0002.001/1070?rgn=full+text;view=image Квинт Цецилий Метелл Целер] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
Отрывок, характеризующий Квинт Цецилий Метелл Целер
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
