Квинт Цецилий (народный трибун)
Поделись знанием:
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
| Квинт Цецилий лат. Quintus Caecilius | ||
| ||
|---|---|---|
| 439 год до н. э. | ||
| Рождение: | около 475 до н. э. | |
| Смерть: | после 439 до н. э. | |
Квинт Цецилий (лат. Quintus Caecilius) (около 475 — после 439 года до н. э.) — римский политический деятель, народный трибун 439 года до н. э.
В 439 году до н. э., после убийства богатого римского хлеботорговца Спурия Мелия, во время голода продававшего хлеб по низкой цене и обвинённого в попытке узурпации власти, Квинт Цецилий с коллегами Квинтом Юнием и Секстом Титинием добились созыва собрания для выборов на 438 год до н. э. военных трибунов вместо консулов.
Напишите отзыв о статье "Квинт Цецилий (народный трибун)"
Литература
- Тит Ливий. История от основания города, IV, 16: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
|
Это заготовка статьи о Древнем Риме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Квинт Цецилий (народный трибун)
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
