Кебеков, Алиасхаб Алибулатович

Алиасхаб Кебеков авар. Къебекъов ГІалиасхІаб<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
2-й амир Имарата Кавказ
18 марта 2014 года — 19 апреля 2015 года
(под именем Али Абу-Мухаммад)
Предшественник:	Доку Хаматович Умаров
Преемник:	Магомед Алиевич Сулейманов
Кадий Шариатского Суда Имарата Кавказ
18 октября 2010 года — 18 марта 2014 года
Предшественник:	Магомедали Абдулгамидович Вагабов
Преемник:	Абдулла Костекский
Вероисповедание:	ислам
Рождение:	1 января 1972(1972-01-01) с. Телетль, Советский район, Дагестанская АССР, РСФСР, СССР
Смерть:	19 апреля 2015(2015-04-19) (43 года) Россия, Буйнакск

В Википедии есть статьи о других людях с куньей Абу Мухаммад, именем Али и нисбой Дагистани.

Алиасха́б Алибула́тович Кебе́ков (авар. Къебекъов ГІалибулатил ГІалиасхІаб), он же Абу́ Мухамма́д Али́ ад-Дагистани́ (1 января 1972 года, Телетль, Советский район, Дагестанская АССР, РСФСР, СССР — 19 апреля 2015 года, Буйнакск, Дагестан, Россия) — дагестанский боевик-исламист, второй «амир» террористической организации и виртуального государства Кавказский эмират (2014—2015), преемник Доку Умарова. До этого занимал пост кадия (шариатского судьи) вилайата Дагестан, а в 2010—2014 годах — всей организации «Кавказский эмират».

Находился в международном розыске за серию преступлений террористического характера. 23 марта 2015 года против него были введены санкции со стороны США и ООН, все страны-члены которой были обязаны заморозить все его активы, находящиеся в их юрисдикции, также был введён запрет на его перемещение по их территории и на поставки ему оружия с их стороны.

Убит в результате спецоперации.

Биография

Родился 1 января 1972 года в горном селе Телетль Советского района Дагестанской АССР (ныне — Шамильский район республики Дагестан). По национальности аварец.

В 1990-х годах занимался предпринимательской деятельностью. Известно, что в 1996 году он был приговорён к штрафу в размере 759 тысяч рублей (10 МРОТ) за торговлю поддельной водкой. Ни в первой, ни во второй чеченских войнах участия не принимал.

В начале 2000-х годов совершил хадж и ездил в Сирию, где учился в исламском университете Абу Нур в Дамаске. Учиться он уехал к Муртазали Магомедову, приходившемуся ему двоюродным племянником, преподававшему в мечетях Дамаска — он уехал в Сирию в 1991 году и получил докторскую степень по шариату, стал видным исламским богосоловом. В 2008 году Магомедов вернулся на родину и занялся исламско-просветительской деятельностью. В октябре 2009 года он был убит неизвестными. После этого Кебеков примкнул к исламистскому вооружённому подполью.

Являлся заместителем амира Дагестана Ибрагимхалила Даудова до его гибели, являлся кадием вилаята Дагестан. Через несколько месяцев после смерти Магомедали Вагабова был назначен кадием всего Имарата Кавказ (2010—2014). Входил в российский Перечень действующих террористов и экстремистов.

В апреле 2012 года решением Советского районного суда города Махачкалы было признано экстремистским размещенное в интернете на информационном сайте «Гураба» его выступление, в котором он призывал население республики к джихаду, неповиновению действующей власти и вооруженному сопротивлению ей. 26 апреля 2012 года он объявлен в розыск по обвинению в организации или участии в незаконном вооруженном формировании (ст. 208 УК РФ).

Указывается, что именно Кебеков принял решение об убийстве самого авторитетного суфийского шейха республики Дагестан Саида-афанди Чиркейского.

16 января 2014 года на сервисе YouTube была выложена аудиозапись с голосом Кебекова, в которой говорилось о смерти лидера Имарата Кавказ Доку Умарова, а также о том, что самому Кебекову предлагают встать во главе Имарата. Сам он предлагал на пост лидера организации Асламбека Вадалова. Позже появление этой записи было названо Кебековым утечкой информации.

18 марта 2014 года было обнародовано, что решением специально определённого ранее Доку Умаровым совета (шуры) Кебеков избран новым главой Имарата Кавказ. В тот же день было официально объявлено о смерти Доку Умарова.

Летом 2014 года в интернете была распространена видеозапись, на которой Кебеков объявил, что «Имарат Кавказ» подчиняется «Аль-Каиде» и готов выполнять приказы и инструкции её лидеров.

28 июня 2014 года на видеохостинге YouTube появился видеоролик, на котором Кебеков заявил, что причинение вреда жизни и имуществу гражданского населения неприемлемо, целью боевиков «Имарата Кавказ» являются исключительно силовики. Он также призвал боевиков по возможности отказаться от самоподрывов, особо оговорив запрет использовать в подобных вооруженных акциях женщин.

В декабре 2014 года было обнародовано обращение Абу-Мухаммада, амира вилайата Дагестан, одного из первых присягнувших лидеру Исламского государства, из которого следовало, что он вышел из подчинения Имарату Кавказ и просил других боевиков последовать его примеру. За этим последовало публичное обращение Кебекова, обвинившего за присягу лидеру ИГ Абу-Мухаммада в расколе и предательстве. Кебеков предложил ему уехать на контролируемую ИГ территорию и отстранил от должности амира вилайата. По мнению аналитиков ISW, переход лидеров северокавказского подполья в подчинение ИГ возможно связан с тем, что «Кебеков выступал против использования террористов-смертников и призывал воздержаться от насилия в отношении гражданских лиц. Социальную поддержку он ставил выше военных операций. Кебеков оперативно сместил Рустама Асильдерова и требовал, чтобы другие боевики не присягали ИГ».

В марте 2015 года Кебеков был включен Госдепартаментом США в список международных террористов: гражданам США было запрещено вести с ним какие-либо дела, предусмотрена блокировка его счетов и активов на территории США в случае их выявления. Тогда же Минфин США сообщил, что принял ограничительные меры в отношении Кебекова. Он также был внесен в «черные списки» ООН Комитетом по санкциям против «Аль-Каиды», в связи с чем страны-члены ООН также были обязаны «заморозить активы Кебекова, ввести запрет на его перемещение и на поставки оружия» ему и его соратникам.

19 апреля 2015 года силовики заблокировали домовладение в пригороде Буйнакска. В ходе переговоров из дома были выведены дети, после чего начался штурм. В ходе штурма произошло частичное обрушение дома. В результате спецоперации были убиты пять человек. Смерть Алиасхаба Кебекова подтвердили сторонники «Имарата Кавказ», по их данным, вместе с Кебековым убит лидер боевиков Унцукульского района Дагестана Шамиль Гасанов, известный как Шамиль Балахани.

Кебеков выступал с онлайн-проповедями и пропагандировал салафизм в более умеренном варианте. Так, в июне 2014 года в видеопроповеди Кебеков принес извинения за гибель мирных жителей в результате действий Имарата Кавказ, призвал боевиков по возможности не атаковать гражданское население и его имущество (кроме злостных нарушителей шариата), а также посоветовал бойцам (особенно женщинам) не совершать акты шахидизма и в случае окружения сдаваться российским силовикам. По словам некоторых жителей Дагестана, при Кебекове и его преемнике Магомеде Сулейманове уровень насилия и рэкета в отношении мирного населения (включая и гражданских сотрудников силовых структур) значительно снизился, что вызывало недовольство многих полевых командиров. Ещё при возглавлении Кебековым Имарата Кавказ среди северокавказских боевиков начался официально объявляемый ими переход под флаг ИГ. Эксперты отмечали, что провозглашённая им тактика существенно отличается от действий ИГ: «Если Имарат специализируется на терроре в отношении силовиков, то ИГ — это террор тотальный и очень жестокий», — отмечал старший научный сотрудник Центра этнополитических исследований Института этнологии и антропологии РАН Ахмет Ярлыкапов.

Отрывок, характеризующий Кебеков, Алиасхаб Алибулатович

– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.