Кебе, Бай Али Ибра

Бай Кебе
Общая информация
Полное имя	Бай Али Ибра Кебе
Родился	Сен-Луи, Сенегал по другим данным Тьес
Гражданство	Сенегал
Рост	179 см
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
2000—2001	Жанна д’Арк
2001—2004	Спартак (Москва)	47 (3)
2005	→  Алания	0 (0)
2006	Спартак (НН)	18 (1)
2006—2011	Анжи	81 (6)
Национальная сборная**
2000—2003	Сенегал	6 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Али́ Ибрахи́м Кебе́ Бай (фр. Ali Ibrahim Kébé Baye; 24 декабря 1978, Сен-Луи) — сенегальский футболист, защитник. Экс-игрок сборной Сенегала.

Карьера

Начинал карьеру в клубе «Жанна д’Арк» из Дакара. Затем перешёл в московский «Спартак», за который дебютировал 18 августа 2001 года в матче с воронежским «Факелом». Всего же в «Спартаке» за четыре неполных сезона провёл в чемпионате России 47 игр, в которых забил 3 мяча. В 2005 году на правах аренды перешёл во владикавказскую «Аланию», однако за клуб так и не сыграл. В начале 2006 года играл за нижегородский «Спартак», за который провёл 18 матчей в Первом дивизионе. В июле 2006 года перешёл в махачкалинский «Анжи». В начале 2009 года был на просмотре в «Ростове», но Олег Долматов отказался от услуг сенегальца из-за его травмы. Из-за которой он пропустил почти весь сезон 2009 года в Первом дивизионе, сыграв лишь в последнем туре против липецкого «Металлурга».

Нарушение режима в московском «Спартаке»

В октябре 2002 года затонул паром, на котором находилась родная тётя Кебе. Однако, по договоренности с главным тренером клуба Олегом Романцевым он провёл несколько важных игр, а матч с «Крыльями Советов» провёл на скамейке запасных, прежде чем отправился домой в Африку.

С декабря 2002 по февраль 2003 года Кебе из-за того, что у него закончился срок действия гражданского паспорта, пропустил два рабочих месяца и вернулся в команду лишь в конце третьего сбора в зимнее межсезонье. По словам футболиста, решить этот вопрос у него на Родине в кратчайшие сроки сложновато, но Кебе отмечал, что он по мере возможностей тренировался, а также почти каждый день созванивался с Москвой.

В мае 2003 года Кебе был вызван в сборную. После отъезда в Сенегал Кебе пропал почти на полтора месяца. Кебе сыграл за сборную всего три матча, а потом у него возникла проблема с транзитной французской визой, которую ему выдали лишь через месяц. Вернувшись в Москву, он очень удивился изменениям на тренерском мосту. Главным тренером команды был назначен Андрей Чернышов, который поначалу доверял Ибре Кебе, и по приезде его из Сенегала, в отсутствие на поле в товарищеском матче против московского «Торпедо-Металлурга» ряда ведущих игроков команды доверил ему капитанскую повязку. Однако, спустя несколько дней Кебе был выставлен руководством «Спартака» на трансфер, главной причиной по словам Андрея Червиченко стали его прогулы. Сам Кебе утверждал, что ему в клубе задерживают зарплату за два месяца, и он не может работать с Червиченко.

В январе 2004 года сенегалец вновь получил вызов в национальную сборную, однако впоследствии он был отменён. В этом случае Кебе должен был присоединиться к москвичам, которые проходили межсезонный сбор в Турции, но вновь не смог получить визу. Руководство клуба с пониманием отнеслось к очередной проблеме игрока, однако новый главный тренер «Спартака» Невио Скала не хотел работать с футболистом, который часто нарушает режим.

В январе 2006, после окончания полугодичной аренды, он должен был вернуться из Владикавказа в Москву, однако вовремя в клубе не появился.

Характеристика игры

При всех своих футбольных талантах Кебе был груб, непунктуален и обидчив.

«Кебе — отдельная песня. Таких людей нельзя в команде держать. Он больной на голову. Мог на тренировке разбежаться, ударить изо всех сил в кость… С Кебе много кто дрался, он же совершенно невменяемый. А накажешь его, в самом деле мог нож достать.»

— Роман Павлюченко

Сам Ибра Кебе утверждал, что «с русскими футболистами отношения совершенно не складывались», они унижали его по расовому принципу, оскорбляя «обезьяной», так как «Спартак», это «клуб, где процветал расизм», а тренер заставлял принимать допинг.

Достижения

Командные

«Спартак» Москва

Чемпион России: (1)

• 2001

Обладатель Кубка России (1):

2003

Бронзовый призёр чемпионата России: (1)

• 2002

«Анжи»

Победитель Первого дивизиона: (1)

• 2009

Личные

В списке 33 лучших игроков чемпионата России: (1)

• 2002 — № 2

Личная жизнь

Кебе родом из города Тьес, который находится в 110 километрах от Дакара. По национальности — волоф. В детстве дружил с Баем Джиби Фаллем. Сводным младшим братом Байе является Пап Магетт — тоже футболист. Осенью 2003 года Кебе женился, его супруга училась в Сенегале, однако по приезде в Москву вынуждена прекратить учёбу, став домохозяйкой.

Ссылки

• [news.sportbox.ru/Vidy_sporta/Futbol/1110702094 Профиль] на сайте Sportbox.ru
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=14091 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Отрывок, характеризующий Кебе, Бай Али Ибра

Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.