Янг, Кевин

Кевин Янг
Общая информация
Полное имя	Kevin Curtis Young
Дата и место рождения	16 сентября 1966(1966-09-16) (57 лет) Лос-Анджелес США
Гражданство	США США
Рост	1,93
Вес	82 кг
Личные рекорды
Международные медали
Лёгкая атлетика Олимпийские игры Золото Барселона 1992 400 метров с/б Чемпионаты мира Золото Штутгарт 1993 400 метров с/б

Кевин Кёртис Янг — американский легкоатлет который специализировался на дистанции 400 метров с барьерами. В 1992 году стал олимпийским чемпионом с мировым рекордом — 46,78.

Кевин родился в Лос-Анджелесе. Учился в Калифорнийском Университете, за который стал двукратным победителем национальной ассоциации. Дебют на международной арене состоялся в 1987 году на Панамериканских играх, когда он стал серебряным призёром на дистанции 400 метров с барьерами. На Олимпийских играх 1988 года занял четвёртое место. На чемпионате мира 1991 года в Токио занял четвёртое место.

Главная победа пришла к нему в 1992 году на олимпийских играх в Барселоне. В финальном забеге на 400 метров с/б 6 августа 1992 года он установил новый мировой рекорд, который остаётся непревзойдённым до настоящего времени. Кевин побил рекорд легендарного Эдвина Мозеса.

После триумфа в Барселоне он выиграл чемпионат мира в 1993 году. Более каких либо успехов не добился. В 2006 году был зачислен в зал славы легкоатлетов США.

Ссылки

• [www.iaaf.org/athletes/biographies/athcode=3184 Кевин Янг] — профиль на сайте IAAF (англ.)

Отрывок, характеризующий Янг, Кевин

Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.