Эпизодические персонажи «Южного парка»

Эпизодические персонажи «Южного парка» — персонажи анимационного сериала «Южный парк», появляющиеся в ряде серий на заднем плане, однако почти никогда не играющие главной роли или активно участвовавшие в развитии сюжета в одной или нескольких сериях. Тем не менее эти персонажи также являются существенной частью сериала; некоторые из них, например, готы или Кошмарный Марвин, завоевали значительную популярность среди фанатов и критиков, другие — например, доктор Мефесто или мэр — нередко так или иначе влияют на события, происходящие в сериале, хотя их образы раскрыты и менее полно, чем у главных героев. Нередко этих героев озвучивают специально приглашённые актёры — например, Джордж Клуни, Джей Лено, Тодди Уолтерс.

В этот список не включены персонажи, которым посвящены отдельные статьи, а также односерийные персонажи и знаменитости; полный список персонажей приводится в статье Список персонажей «Южного парка».

Дети

Билл Аллен, Терренс Мефисто и Фосси МакДональд

Би́лл Аллен (англ. Bill Allen), Те́рренс Мефисто (англ. Terrance Mephisto) и Фо́сси МакДональд (англ. Fosse McDonald) — ученики четвёртого класса. Все трое озвучены Треем Паркером. Они появляются в серии «Большой Эл-гомосек и его гомояхта», где издеваются над тем, что пёс Стэна Спарки — голубой. Они смеются «придурочными» голосами в стиле Бивиса и Баттхеда; в основном их шутки построены на том, что они говорят обо всём окружающем «gay» (в переводе MTV: «отсос»). В серии «Слон занимается любовью со свиньёй» Билл, Терренс и Фосси соперничают с главными героями в школьных проектах (они собираются клонировать человека); там выясняется, что Терренс — отличник и сын Альфонса Мефесто. В эпизоде 104 упоминается, что у Фосси есть пёс. В эпизоде 706 Билл и Фосси похищают куклу маленькой девочки (после этой серии все трое появляются в мультфильме только в качестве массовки). Возможно, Терренс неравнодушен к Ребекке — он сидит рядом с ней в автобусе в эпизоде 317. Редкие волосы и странная причёска Фосси, по предположениям фанатов, объясняется тем, что он пьёт слишком много кофе. В некоторых сериях появляются двое взрослых, лицом и поведением в точности напоминающих Билла и Фосси (логично предположить, что это их отцы). В 4 серии 15 сезона — «T.M.I.» становится известной фамилия Билла (Аллен) и Фосси (МакДональд).

• Терренс — носит фиолетовый пиджак и «зализанную» причёску.
• Фосси — фиолетовую рубашку и штаны на подтяжках. Редкие волосы.
• Билл — голубая рубашка (свитер с воротом), коричневые волосы.

Брэд Диксон

Ученик четвёртого класса. Внешне напоминает Крейга, носит похожую одежду, однако его шапка — синяя, без помпона и с жёлтой полоской. Присутствует в каждой серии.

Брэдли Биггл

Брэ́дли Биггл (англ. Bradley Biggle) — ученик четвёртого класса. Озвучен Мэттом Стоуном. Один из персонажей заднего плана, впервые появившийся в эпизоде «Джунгли-Шмунгли». Его не следует путать с другим Брэдли — персонажем серии «Картман сосёт». У Брэдли светлые волосы, его одежда напоминает одежду Кевина: он носит тёмно-синюю куртку с красным воротником, голубые брюки и красные перчатки. Хотя Брэдли появляется в большом количестве сцен, он остаётся на заднем плане; его нередко можно заметить беседующим со своим другом Кевином, но мы не слышим его голоса. Судя по эпизоду «А сиськи всё испортили», также Брэдли общается с Тимми и Фрэнсисом. В эпизоде «Следи за яйцом!» миссис Гаррисон ставит его в пару с Эстер. В эпизоде «Список» он занимает четвёртое место в списке самых привлекательных мальчиков класса. В эпизоде «Вшивые приключения» он вместе с Кевином держит Кенни во время «мытья носками». В трилогии о «супер-героях» 1411, 1412, 1413 участвовал в «Команде супергероев» — это его первое значительное появление в сериале. В этих эпизодах он играет «Мятно-ягодного пирога», в последнем из них становится известна его фамилия — Биггл (англ. Biggle), а также то, что Генриетта Биггл (девочка-гот) является его сестрой. Кроме того, в эпизоде 1413 оказывается, что настоящее имя Брэдли — Гокцара, и он был отправлен на Землю настоящими родителями с планеты Ko-Tojn. Там он был благословлён мятно-ягодной силой с хрустящей корочкой пирога. В конце серии у Брэдли проявляются супер-способности, он повергает Ктулху обратно в Р’льех и освобождает своих друзей, после этого он улетает на свою планету. Однако в 15 сезоне появляется снова, но опять только на заднем плане.

Готы

Дети-готы — группа го́тов, которые, видимо, учатся в начальной школе Саус-Парка, но вместо уроков всё время сидят на заднем дворе.Появляются в эпизоде "Изюминки(Raisins)". Это четверо крайне стереотипных готов; они постоянно говорят о боли, о живущих вокруг конформистах, о том, что не хотят быть похожими на клонов Бритни и Джастина. Кроме того, готы пишут стихи о боли (в том числе ходят для этого на кладбище) и читают их друг другу. Они считают себя настоящими нон-конформистами; при этом для того, чтобы стать нон-конформистом, надо носить такую же одежду, как они, слушать такую же музыку (они слушают нечто вроде постпанка и готик-рока), как они, и обязательно пить кофе. Также все четверо готов курят. Они умеют танцевать, причём считают, что это надо делать глубокой ночью, просто переминаясь с ноги на ногу, смотря вниз и каждые три секунды делая затяжку. При этом иногда готы делают удивительно конформистские поступки: к примеру, стоят в очереди за PSP и выступают на школьном конкурсе талантов с песней «Конкурсы талантов — сплошная педерастия» (при этом они надеются на победу). В эпизоде «Ненаказуемый» готы злятся, что их постоянно путают с детьми-вампирами, которые, будучи обычными детьми, просто украли стиль у готов. Идея переодеться в обычную одежду не проходит, и в конце концов, готы сжигают магазин «Hot Topic», который стал рассадником моды на вампиров. В эпизоде «Восхождение Мистериона» выясняется, что готы присоединились к культистам, которые пытаются вызвать Ктулху. В эпизоде «Дети Готы 3: Рассвет позеров» готы объединяются с вампирами против общих врагов — эмо, и вызывают дух Эдгара Алана По.

• Майкл, лидер готов (англ. Michael the Curly Goth), озвученный Мэттом Стоуном. Самый старший из четвёрки, а также вокалист в их группе, в одной из серий 14 сезона он называет боссом гота, поправляющего челку. Он выше остальных, у него длинный нос и кудрявые нестриженые чёрные волосы. Лидер готов упоминает, что его родители в разводе, в эпизоде «Дети Готы 3: Рассвет позеров» показано, что его отец женат на женщине-азиатке. Лидер готов оказывается наибольшим нон-конформистом из всех — он присоединяется к танцевальной группе Стэна в эпизоде «Вас только что в'ли в ж'у», чтобы быть нон-конформистом среди готов, которые сочли танцевальную команду слишком конформистским занятием. В 15 сезоне 4 серии Майкл переживает что у него слишком маленький пенис, но скрывает это.
• Генриетта Биггл (англ. Henrietta Biggle), единственная девушка из готов. Генриетта невысокая и полная, у неё чёрные волосы; она больше других готов курит. Как выясняется в эпизоде 1214, Генриетта умеет водить машину. Её спальня — ещё одно постоянное место общения готов, где они читают друг другу стихи о боли. В группе готов Генриетта играет на клавишных; известно, что она любит Skinny Puppy и Bauhaus (у неё в комнате висят пародийные плакаты «Skippy Puppy» и «Bauhaus»). Её мать появляется в эпизоде «Изюминки»; она сюсюкает с ней, как с маленькой девочкой, и, видимо, абсолютно не осознаёт стиль жизни Генриетты, которую называет выдумщицей. Генриетта считает мать «конформистской сукой». Также она упоминает отца — «пьяного урода, не подозревающего о её существовании», и тётю-героинщицу, что не соответствует действительности. В эпизоде «Дети Готы 3: Рассвет позеров» становится эмо, после того как её послали в лагерь. В серии «Ненаказуемый» выясняется, что она умеет водить машину; причем в диалоге с другими готами становится ясно, что она взяла без спросу автомобиль матери: «— Твоя мать знает, что ты взяла ее тачку? — А меня это колышет?»
• Пит (англ. Pete the Fringe-flicking Goth), озвученный Треем Паркером. самый разговорчивый из готов. У него чёрные волосы с красными фрагментами; заметна его длинная чёлка, которую он постоянно откидывает назад, когда та попадает ему в глаза. Также он носит сиреневые ботинки и галстук-боло с красной вставкой. Судя по всему, он примерно того же возраста, что и Генриетта. Он особенно любит пить кофе и играет на бас-гитаре в группе готов. Живёт в трейлере.
• Фиркли (англ. Kindergoth). Дошкольник, самый младший и маленький среди детей-готов; у него короткие чёрные волосы с длинной, зачёсанной набок чёлкой. Как и остальные дошкольники в сериале, озвучен несколько искажённым голосом настоящего дошкольника. В группе готов он играет на ударных. Среди его мнений: «Все люди — кучка нацистских конформистов»; «Я самый большой нон-конформист из всех». Является самым юным курящим персонажем в мультсериале. В эпизоде «Дети Готы 3: Рассвет позеров» предаёт готов и становится эмо.

Джейсон

Дже́йсон (англ. Jason) — ученик четвёртого класса. Первоначально был «фоновым» персонажем (он появляется уже в эпизоде 101, сидя в столовой и беседуя с мальчиком-евреем). Впервые Джейсон проявляет себя в эпизоде «Профессор Хаос», участвуя в конкурсе на замену Кенни и Баттерсу в качестве лучшего друга и пройдя первый этап. В дальнейшем, в серии «Голубой Саус-Парк» Джейсон оказывается в компании «Крэйг и парни» вместе с Крэйгом, Токеном и Твиком и вместе с ними стремясь быть самым метросексуальным. В эпизоде «Марджорин» Джейсон участвует в проекте по добыче агрегата, предсказывающего будущее, и стоит на охране центра по изучению агрегата вместе с Тимми. В эпизоде «Список» он занимает пятое место в списке, характеризующем привлекательность всех мальчиков класса (однако, этот список был поддельным, и в серии упоминается, что в настоящем рейтинге Джейсон находился ниже). У него коричневые волосы с бакенбардами и высокий лоб; он носит пурпурную куртку с тёмно-серым воротником и синие брюки. Имя и внешний вид Джейсона основаны на друге Мэтта Стоуна и Трея Паркера Джейсоне МакХьюге, который сыграл одну из ведущих ролей и продюсировал их фильм «Каннибал! Мюзикл».

Дженни Саймонс

Дженни Саймонс (англ. Jenny Simons) — озвученная Эйприл Стюарт ученица четвертого класса, впервые появилась в эпизоде 1114. У неё коричневые волосы, которые она закрепляет большим пурпурным ободком. Oнa носит голубую куртку и cepыe брюки. В эпизоде «Список» Дженни вместе с несколькими одноклассницами участвует в подтасовке результатов выборов самого красивого мальчика в классе, желая обеспечить победу Клайду, что помогло бы ей покупать лучшую обувь в магазине его отца.

Догпу Петуски

Догпу Петуски (англ. Dogpoo Petuski, имя в дословном переводе Собачья какашка) — озвученный Треем Паркером ученик четвёртого класса, появляющийся уже начиная с эпизода 101. У него грязные, непричёсанные коричневые волосы, грязная одежда и пятно на щеке — большая родинка, корочка от раны, просто грязь или действительно собачья какашка. Персонаж мелькал на фоне и обозначался создателями просто как Грязный (англ. Dirt) вплоть до серии «Профессор Хаос», где он безуспешно участвует в конкурсе на лучшего друга, не пройдя ни одного отсева. В интервью сам Догпу говорит: «Я постоянно тусуюсь с ними, но мне ещё не давали сказать ни слова!» Картман говорит о нём: «Да, я часто видел этого пацана в классе, но он мало чего делает. Знаете, он скорее так, реквизит». В фильме «Саут-Парк: большой, длинный и необрезанный» его можно заметить на втором плане, подпевающим во многих совместных детских песнях.

Дуги

Ду́ги (англ. Dougie), озвученный Треем Паркером — ученик второго класса (при первом появлении — первого, но с переходом главных героев в 4-й класс и он, соответственно, перешёл в следующий класс). У него рыжие волосы и большие очки. При первом появлении, в эпизоде 308 Дуги вместе с Пипом и Баттерсом оказывается в числе «Мелвинов» — «главных придурков школы»; там же сообщается, что он любит математику, но хочет стать журналистом. В эпизоде 401 Дуги, как ни странно, появляется в компании третьеклассников. В эпизоде 606 Дуги не проходит первого отсева в конкурсе на лучшего друга, и, разочарованный, присоединяется к Баттерсу в образе профессора Хаоса под именем Генерал Бардак. Дуги участвует вместе с Баттерсом во всех его затеях по уничтожению мира, хотя в эпизоде 607 критикует его, вспоминая, как идеи Баттерса осуществлялись ранее в «Симпсонах». Судя по эпизоду 1012, когда Дуги в качестве генерала Бардака продолжает общаться с Баттерсом, можно подумать, что их идеи окончательно превратились в безобидную детскую игру.

Для своего возраста он достаточно силен. В эпизоде 1302 он без особых проблем заламывает руку Картману, который старше и больше него.

Изюминки

Изюминки (англ. Raisins) — ресторан в Саус-Парке, обслуживающий персонал которого составляют маленькие девочки с вызывающей внешностью (пародия на девушек Hooters: белый топ, оранжевые шортики, а также яркий макияж), поэтому большинство посетителей ресторана — это мальчики из младших классов школы. Внешность «изюминок» обусловлена стремлением получить как можно больше чаевых с клиентов; на это же направлено и их поведение, представляющее набор специальных правил типа «если посетитель в зоне полутора метров — ты должна его заметить» или «прикосновение руки к клиенту увеличивает чаевые с 5 до 20 долларов». Все «изюминки» вместо имён используют марки автомобилей: Лексус, Мерседес, Порше, Феррари. Некоторые из девочек играют заметную роль в сериале.

• Лексус — девочка, в которую влюбляется Баттерс в эпизоде «Изюминки». Дежурно-приветливое поведение Лексус принимается Баттерсом за искреннюю симпатию, а её приглашения посетить ресторан — за желание его увидеть. Когда Баттерс приводит в ресторан родителей для знакомства с его подружкой, Лексус наконец говорит, что между ними ничего нет.
• Мерседес — девочка, впервые появляющаяся в эпизоде «Изюминки», где она обучает другую «изюминку» Феррари правильному поведению с клиентами для получения чаевых. В эпизоде «Вас только что в’ли в ж’у» Мерседес по приглашению Стэна становится одним из членов его танцевальной команды.

Кайл Шварц

Кайл Шварц (англ. Kyle Schwartz), озвученный Треем Паркером — двоюродный брат Кайла Брофловски по матери, стереотипный еврей. Кайл Шварц живёт в Коннектикуте и имеет очень глупый облик — маленький рот с обвисшей нижней губой, копна волос мелким бесом и огромные очки. Помимо плохого зрения у Кайла астма, поэтому он очень тяжело дышит. Он мнителен и постоянно думает о том, как бы не заболеть или не подхватить заразу. Несмотря на то, что на всё у него есть собственное мнение и он постоянно чем-то недоволен, Кайл Шварц трусоват и в крайней ситуации соглашается даже с тем, что ему не нравится. Он появляется в эпизоде «Сущность» — его мать, сестра Шейлы, тяжело заболевает, и он переезжает к Брофловским. Поначалу Кайла Брофловски беспокоит то, как себя будет вести с ходячим стереотипом о евреях его друг Картман — антисемит. Он обещает дать ему $40, чтобы тот помалкивал, но в классе Картман не выдерживает и шутит о концлагерях. Позже Кайл Шварц узнаёт, что его кузен пытался заплатить, чтобы над ним не смеялись, но не обижается, а говорит, что надо было предлагать не $40, а $12.50. Постепенно поведение, приставание, неумение нормально общаться и стереотипность Кайла Шварца надоедают Кайлу Брофловски, и он пытается избавиться от него: отправить на санках, привязанных к автобусу в Коннектикут, на самолёте в Антарктиду, бросает в лесу, но каждый раз Кайл Шварц возвращается домой с криком: «Я дома!» Наконец, выясняется, что Кайл Шварц благодаря удачному вложению денег заработал $5 000 000 и уезжает домой. Главные герои начинают умолять его остаться, но он уходит со словами: «Знаете, вы полные обсоски. С вас как будто стереотипы писали».

Позже Кайл Шварц появляется в эпизоде «Убить Санта-Клауса» — он работает бухгалтером Картмана по добрым делам и подаркам Санты и заключает, что, даже если Эрик найдёт лекарства от СПИДа и рака, он будет должен Санте два подарка. В эпизоде «Всё ради поражения» детская бейсбольная команда Саут-Парка зовёт к себе Кайла с целью участия на их стороне худшего возможного игрока, поскольку они хотят проиграть. В переводе MTV он говорит с одесским акцентом.

Маккормики

Кэрол Маккормик

Обычно миссис Маккормик носит грязную зелёную футболку с надписью «I’m With Stupid» («Я с дураком») и стрелкой. В эпизоде «Картман вступает в NAMBLA» миссис Маккормик можно заметить в футболке такого же цвета с надписью «God Bless America» («Благослови Бог Америку») и американским флагом. В том же эпизоде во время похода на аттракцион, а также в значительной части эпизода «Лучшие друзья навсегда» миссис Маккормик появляется в тёмно-зелёной футболке без надписей. Также миссис Маккормик носит грязные штаны. В церкви её можно заметить в мини-юбке и куртке из искусственного меха.

Миссис Маккормик ненавидит своего мужа, Стюарта, за алкоголизм и постоянную безработицу. Она частенько его избивает, что Кенни и Кевин воспринимают со смехом (эпизод «Куролюб») или с равнодушием. Тем не менее, в эпизоде 406 пара неожиданно изъявляет желание завести ребёнка, что не мешает им продолжать ругаться в последующих сериях. Кэрол Маккормик, работает посудомойкой в Olive Garden. Однако, несмотря на то, что она, кажется, вообще не следит за домом, миссис Маккормик умеет и любит вязать.

Несмотря на натянутые отношения с мужем, миссис Маккормик, судя по всему, очень любит своих детей (по крайней мере Кенни), хотя и кричит и не стесняется выражаться при них. Она очень рада, когда Кенни удаётся стать оперной звездой Европы («Пятерняшки 2000»), переживает после «окончательной» смерти Кенни («Лестница в небо») и внушает сама себе, что Кенни ещё может с ней общаться, когда он лежит в реанимации в состоянии овоща («Лучшие друзья навсегда»). Тем не менее, в полнометражном фильме «Саус-Парк: большой, длинный и необрезанный» миссис Маккормик поддаётся влиянию Шейлы, вступая в антиканадскую организацию и способствуя войне.

Миссис Маккормик, как и её муж и даже в большей степени, очень религиозна (как и почти все жители города, Маккормики — католики). Но в 309 эпизоде Кенни пытался притворяться иудеем — его раскрывают и сначала выгоняют, но потом он спасает евреев от Амана. В полнометражном фильме миссис Маккормик требует от Кенни посещать церковь, пугая его адом. Миссис Маккормик всегда молится перед едой; можно заметить Маккормиков молящимися на похоронах или после одной из смертей Кенни.

Стюарт Маккормик

Отец Кенни — Стюарт Маккормик. Стюарт алкоголик, носит грязную рубашку и штаны, а также водительскую кепку с надписью «Scotch». В эпизоде 203 упоминается, что у Стюарта есть другие родственники, помимо перечисленных, — брат, его подруга и её мать, которые также частенько бывают в доме Маккормиков (как говорит по этому поводу Картман: «Бедняки имеют обыкновение жить скученно»). Также в сериале упоминается отец Стюарта — Джеральд говорит, что он алкоголик.

Известно, что в детстве Стюарт и отец Кайла, Джеральд Брофловски, были лучшими друзьями и вместе работали в пиццерии. Однако потом их пути разошлись: Джеральд получил повышение и уехал учиться в колледж, а Стюарт спился. Их жёны делают попытку примирить старых друзей в эпизоде «Ветрянка», однако совместная поездка на рыбалку завершается дракой.

В эпизоде «Картман вступает в NAMBLA» на долю Стюарта приходится множество испытаний. Они с женой хотят завести нового ребёнка; пытаясь помешать этому, Кенни добивается того, что у его отца оказываются разбиты яички, его постоянно тошнит, а в итоге его насилуют тридцать сорокалетних мужчин. Тем не менее, после гибели Кенни Маккормики всё же заводят ребёнка — им оказывается новый Кенни.

Во-многом из-за алкоголизма Стюарта семья Маккормиков является одной из беднейших в городе. Уже в эпизоде «Конъюнктивит», ещё до появления Стюарта в сериале, Картман упоминает о его пристрастии к виски. Словно в подтверждение этого он впервые появляется в кепке с надписью «Скотч». В дальнейшем выясняется, что по причине пьянства и безработицы жена Стюарта люто ненавидит своего мужа. К примеру, в эпизоде «Куролюб» они появляются в качестве героев сериала «Копы», избивая друг друга под смех Кенни и Кевина. Хотя в эпизоде 406, когда они хотят завести ребёнка, видимо, у них происходит потепление в отношениях, в дальнейших сериях («Лучшие друзья навсегда», «Занимайтесь любовью, а не Warcraft'ом») снова видны ссоры и драки в семье Маккормиков. Помимо алкоголя, Стюарт увлекается чтением «Playboy».

Бедность Стюарта и его семьи проявляется во всём: к примеру, их типичный ужин составляют мороженые вафли, а завтрак — бутерброды с хлебом. Маккормики не могут насладиться даже подаренной им банкой зелёного горошка, потому что у них дома нет открывашки. Тем не менее, иногда Кенни неожиданно оказывается способен сделать серьёзную покупку: приставку PSP (904) или даже компьютер (1008).

Как и его жена, Стюарт весьма религиозен и каждый раз произносит перед едой молитвы (звучащие порой не совсем ортодоксально, например: «Надеюсь, Бог, что ты когда-нибудь принесёшь нам счастье, хотя ты и очень занят своим приятным времяпрепровождением»). В эпизоде «Пылкая католическая любовь» Стюарт выступает против массового перехода взрослых города к атеизму.

Сложно сказать, какие взаимоотношения у Стюарта с детьми. Стюарт, видимо, переживает, когда Кенни попадает в кому или умирает от неизлечимой мышечной болезни; в эпизоде «Пятерняшки 2000», когда Кенни с матерью переезжают в Европу, он пытается вернуть сына обратно, хотя тому на него совершенно наплевать. Однако, судя по переживаниям Кенни из-за нового ребёнка в эпизоде 406, ему важно внимание его родителей.

Начиная с эпизода 113, Стюарта регулярно можно увидеть в баре Саут-Парка, среди мужчин города. Он выступает частью их общей компании, хотя, видимо, не имеет ни с кем особенно близких отношений.

Кевин Маккормик

Ке́вин Макко́рмик (англ. Kevin McCormick) — брат Кенни Маккормика, впервые появляющийся в эпизоде 109, вместе с отцом и матерью. О нём известно крайне мало: он старше и выше Кенни, у него стоящие торчком коричневые волосы и брекеты на зубах (последнее странно, так как семья Маккормиков является по сути нищей и не может обеспечивать детям такого рода лечение). Голос Кевина (он озвучен Треем Паркером) напоминает Билла, Терренса и Фосси. В эпизоде «Куролюб» Кевин говорит: «Мама опять избивает папу!», и они с Кенни смеются над этим; в эпизоде «Ветрянка» он произносит «Моя вафля готова! Моя вафля готова!», когда Маккормики ужинают морожеными вафлями. Можно заметить Кевина и в серии «Страшная рыбка», когда мать велит Кенни поделиться с братом своим одеялом. Обычно Кевин либо все время молчит, либо выдает какие-то отдельные фразы.

Карэн Маккормик

В эпизоде «Лучшие друзья навсегда» вместе с семьёй Маккормиков гуляет по парку развлечений, а потом навещает Кенни в реанимации маленькая девочка, бедно и грязно выглядящая. Однако, в эпизоде 203 при перечислении членов семьи Стюарт не упоминает дочь. Она ничего не говорит, и нет никаких намёков на то, кем именно она является. Мэтт Стоун как-то упомянул её имя — Карэн. В эпизоде 1514 становится достоверно известно то, что она действительно сестра Кенни. Именно в этой серии ей уделяется значительное внимание. Кенни очень любит свою сестру и защищает. Она называет его своим ангелом хранителем, когда тот приходит к ней в образе Мистериона. В серии 1514 Кенни жестоко избивает девочку, обижающую Карэн. Карэн тоже очень любит своего брата и мать.

Кевин Стоули

Ке́вин (англ. Kevin), иногда Кейси (англ. Casey) Стоули, озвученный Мэттом Стоуном — один из действующих в основном на заднем плане мальчиков-четвероклассников. Кевин нечасто говорит; он носит голубую куртку, красные варежки, а также чёрные штаны (как и чёрные волосы, это делает его похожим на Стэна). В эпизоде 205 выясняется, что Кевин — представитель китайской диаспоры, и другие одноклассники (вместе с которыми он являлся участником сборной школы Саут-Парка по доджболу) расспрашивают его о китайской сборной по доджболу. Однако, в отличие от других китайцев в сериале, у Кевина такие же глаза, как и у американцев. В эпизоде «Возвращение братства кольца в две башни» Кевин сидит среди прочих персонажей, одетых как герои «Властелина колец», в костюме имперского штурмовика, хотя это персонаж «Звёздных войн». Также в серии 1307 Капитан Жирная Борода, Кевин становится пиратом, но берёт с собой меч из «Звёздных войн». Можно предположить, что он является фанатом «Звёздных войн». Долгое время фамилия Кевина оставалась неизвестной, так, в эпизоде «Я и моё будущее» некие Бруксы собираются нанять актёра из «Motivation Corp.», который должен удержать их сына от наркотиков, выдав себя за «него из будущего». При этом, актёр отдалённо напоминает Кевина, у него такая же причёска, и он одет в голубую майку с красным воротником. Более того, Бруксы упоминают, что их сына зовут «Кевин». И хотя нет абсолютной уверенности, что Кевин Брукс и Кевин — это одно лицо, следует отметить, что мистер и миссис Брукс вовсе не являются китайцами. Наконец, настоящая фамилия Кевина, Стоули, раскрывается в серии «Капитан Жирная Борода» (Хотя до этого его упоминал Баттерс в серии Рыбные палочки. В эпизоде «Список» он оказывается на девятом месте в списке, определяющем привлекательность всех мальчиков класса (но этот вариант списка — поддельный). И всё же самое заметное появление Кевина — эпизод 1307, где Картман берет его в свою пиратскую команду.

Келли Нельсон

Ке́лли Не́льсон (англ. Kelly Nelson), озвученная Тодди Уолтерс — девочка, которая впервые появляется в серии «Джунгли-Шмунгли» в качестве участницы хора «Дети для голубых лесов». Ещё очевидно, что Келли имеет красивый голос. И потому, является солисткой (судя по песне про голубые леса.) В этом эпизоде они с Кенни влюбляются друг в друга, и она даже спасает ему жизнь после удара молнией. Характерная черта Келли — она постоянно ковыряется в носу, даже когда делает Кенни искусственное дыхание. Судя по эпизоду «Самопроизвольное возгорание», Келли переезжает в Саут-Парк (первоначально она жила где-то в районе Флориды). То, что фамилия Келли — Нельсон, возможно, выясняется в эпизоде «Учительница соблазняет мальчика»: Картман рассказывает, что дал Келли Нельсон понюхать свой палец, который перед этим засунул себе в зад, и её стошнило, причём во время рассказа Кенни не смеётся и выглядит грустным.

Кошмарный Марвин

Кошма́рный Ма́рвин (в варианте Гоблина, в переводе MTV — Голодный Марвин, в переводе РЕН ТВ — Доходяга Марвин, англ. Starvin' Marvin), озвученный Треем Паркером — маленький эфиопский мальчик, который появляется в двух посвящённых ему эпизодах — приуроченном к дню благодарения эпизоде 1 сезона «Кошмарный Марвин» и эпизоде 3 сезона «Кошмарный Марвин в космосе». Речь Марвина, как и всех его соотечественников, состоит из цокающих и щёлкающих звуков, которые нравятся детям Саут-Парка (этот язык напоминает койсанские языки). Однако во время жизни в доме Картмана Марвин выучил несколько характерных для Эрика фраз («шикарно» и «я хочу ещё сырных подушечек»), а также собственное имя. В первое своё появление в сериале Марвин был прислан детям по ошибке вместо наручных часов, некоторое время жил у Картмана, после чего из-за мистера Гаррисона был возвращён на родину (куда привёз долгожданной еды — мёртвых индеек). Во второе своё появление Марвин, управляя кораблём пришельцев, увёз свой народ на Марклар. По версии сайта IGN Марвин занял 5 место в списке 10 лучших второстепенных персонажей сериала. Возраст Кошмарного Марвина:10 лет

Лерой Дженкинс

Леро́й Дженкинс (англ. Leroy Jenkins) — глупо выглядящий мальчик в очках и с коричневыми волосами. Впервые появляется в сериале в эпизоде 1009, где выступает перед классом с рассказом о своей домашней лягушке, говоря, что «лягушки — лучшие домашние животные». Миссис Гаррисон так благодарит его: «Спасибо, что рассказал нам о своём тупом питомце». Позже Лерой упоминается и мелькает на заднем плане в эпизоде «Список», где он занимает шестое место в сделанном девочками списке самых привлекательных мальчиков класса (точнее, в фальшивом варианте этого списка). В серии 1602 он собирается купить у Картмана драгоценность. Возможно, пародия на Невилла Долгопупса из серии книг «Гарри Поттер». Имя персонажа вероятнее всего взято у Лироя Дженкинса — персонажа, ставшего мемом среди игроков World of Warcraft.

Лиззи

Ли́ззи (англ. Lizzie, имя упомянуто только в официальном скрипте) — девочка, наиболее известным появлением которой является «Тупое преступление Картмана 2000». В этом эпизоде она ходит с остальными девочками третьего (на тот момент) класса и подбивает мальчиков на соревнование по катанию на санках. Она издевается над мальчиками и называет их прозвищами вроде «задовозделыватели», «говноступы» или «костезады». В конце эпизода она проигрывает мальчикам, и её уносит медведь. Несмотря на то, что она почти наверняка умирает, в эпизоде «классические рождественские песенки от мистера Говняшки» она подпевает мистеру Хэнки во время исполнения первой песни; в эпизоде «Лагерь для толстяков» она среди прочих наблюдает за поеданием Кенни собственной блевотины; в эпизоде «Картманлэнд» она стоит среди тех, кто наблюдает за попытками Картмана вернуть деньги; в серии Профессор Хаос её можно увидеть качающейся на качелях на школьном дворе, а в эпизоде «Лучшие друзья навсегда» катается на аттракционах в парке развлечений. Лиззи выглядит и ведёт себя как женский аналог Кенни: как и он, она тоже носит парку, закрывающую часть лица (но не рот), и постоянно похабно выражается. Кроме того, в одной из серий она умерла, после чего воскресла.

Лола

Ло́ла (англ. Lola) — ученица четвёртого класса. У неё коричневые волосы, которые она закрепляет синим ободком. Oнa носит зелёный свитep и cepыe брюки. Судя по внешности и характеру, является очень умной и самой красивой девочкой в классе. В эпизоде «Следи за яйцом!» миссис Гаррисон ставит её в пару с Токеном. В «Списке» Лола вместе с несколькими одноклассницами участвует в подтасовке результатов выборов самого красивого мальчика в классе, желая обеспечить победу Клайду, что помогло бы ей покупать лучшую обувь в магазине его отца. В серии «История о Скроти МакБугерболлзе» Лола вместе с Ребеккой защищает Баттерса от Стэна, Кайла, Кенни и Картмана, которые предъявляют ему претензии по поводу книги.

Милли

Ми́лли (англ. Millie) — одна из девочек, учащихся в четвёртом классе. У Милли светлые, почти рыжие волосы (как у Тимми), она носит светло-зелёную куртку и синюю джинсовую юбку, под курткой иногда видна розовая футболка. Она, вероятно, дружит с Биби и Венди; в эпизоде 907 она общается с Бертой, причём та называет её Джесси (англ. Jessie). Милли произносит несколько реплик в эпизодах «Тупое преступление Картмана 2000» и «А сиськи всё испортили», а также в эпизоде «Видеонабор тупой испорченной шлюхи», где она играет с этим видеонабором; в этой серии у неё заметен южный акцент. В эпизоде «Приходят соседи» можно увидеть её мать и младшую сестру (они вместе гуляют по зоопарку).

Мэнди

Мэ́нди (англ. Mandy) — одна из учениц четвёртого класса. У неё коричневые вьющиеся волосы. Имеет грубоватый, для девочки голос (её озвучил Мэтт Стоун). Мэнди входит в группу поддержки «Коров Саут-Парка». В эпизоде «Клизма и дерьмо» её, Биби и других девушек из группы поддержки обливают бычьей кровью люди из PETA, выступающие против использования коровы в качестве символа городской команды. Также Мэнди появлялась на девичнике Хейди в серии «Марджорин».

Нелли

Не́лли (англ. Nelly) — ученица четвёртого класса. У неё каштановые волосы, заплетённые в две косички, она носит зелёную блузку, на которой изображён цветок, и тёмно-зелёную юбку. В эпизоде «Список» Нелли становится хранителем списка, в котором приведён рейтинг всех мальчиков класса. Желая отнять у неё этот список, Баттерс, следуя плану Картмана, дважды пытается «пнуть её по яйцам», после чего она избивает его.

Ребекка

Ребе́кка (с англ. — «Ребекка»), ранее Берта (англ. Bertha) — одна из девочек, учащихся в четвёртом классе и появляющихся на заднем плане начиная с эпизода 101. У неё рыжие волосы; в целом её причёска и одежда совпадают с таковыми у Венди Тестабургер, Берта носит синий пиджак и сиреневое платье. Также Ребекку можно перепутать с Салли, носящей такую же одежду и причёску, но у Ребекки нет заколки в волосах. В скриптах, а также в эпизоде «Следи за яйцом!» имя этой девочки указано как Red (в переводе MTV «Рыжик»); видимо, Рыжик — её прозвище. Имя Ребекка впервые было применено к ней в эпизоде «Список». В серии «Славные времена с оружием» говорится, что её отец — Скитер. В эпизоде 910 Берта следит за яйцом-ребёнком вместе с Крэйгом. В эпизоде 812 она пытается заняться сексом со Стэном, точнее, сделать ему минет.

Салли Тёрнер

Са́лли Тёрнер (англ. Sally Turner) — рыжеволосая девочка. Она впервые появляется в эпизоде «Джунгли-Шмунгли» как участница хора «Дети для голубых лесов», но позже её нередко можно заметить среди учениц четвёртого класса. Она носит такую же одежду, как Венди и Берта, отличаясь от них заколкой в волосах. На Салли Тёрнер обычно одеты голубой свитер и зелёная юбка; также упоминается, что она набивает чем-то лифчик. В эпизоде «Марджорин» Салли участвует в девичнике Хейди. В эпизоде «Следи за яйцом!» и в некоторых других сериях Салли называют Поудер (англ. Powder) — скорее всего, это её прозвище. В том же эпизоде она становится в паре с Кенни.

Скотт Тенорман

Скотт Те́норман (англ. Scott Tenorman) — ученик восьмого класса. Является единокровным братом Картмана (у них общий отец, но Эрик об этом не знает). У Скотта рыжие волосы, веснушки, на зубах он носит скобки. Он большой поклонник группы Radiohead. В эпизоде «Скотт Тенорман должен умереть» он продаёт Картману свои лобковые волосы. Когда Картман понимает, что его обманули, и пытается забрать свои деньги, Скотт отказывается их вернуть. Тогда Картман решает отомстить. Он подстраивает гибель его родителей, расчленяет их тела и готовит из них соус чили, которым угощает ни о чём не подозревающего Скотта. После того как Скотт, узнавший, чем именно его угостили, начинает рыдать, появляются члены группы Radiohead, специально приглашённые Картманом, и называют его «плаксой» и «некрутым пацаном». Позднее он появляется в эпизоде «Смерть Эрика Картмана». Картман, решивший попросить прощения у всех кому он причинил зло, находит Скотта плачущим на могиле своих родителей. В эпизоде «201» выясняется, что отец Скотта — настоящий отец Картмана, убитый им же. Картман очень сильно переживает из-за того, что его отец — рыжий, при этом не обращая внимания на тот факт, что сам виноват в его смерти.

Томми

То́мми (англ. Tommy) — ученик третьего класса, появляющийся в эпизоде 304. Там он занимается среди прочих на уроках труда, и ему отрезает лицо шлифовальным станком. Клайд приводит его к мистеру Адлеру, и тот советует Томми сходить к медсестре, чтобы та помазала ему лицо перекисью водорода. В дальнейших сценах серии Томми снова появляется с лицом, без объяснения причин. Мальчика с такой же одеждой и причёской, как Томми в 304, можно увидеть, например, в школьном коридоре в эпизоде 813.

Филмор Андерсон

Фи́лмор (англ. Filmore) — один из детсадовцев. В эпизоде 413 к ним переходит преподавать мистер Гаррисон, и во время выборов президента класса друг Филмора выдвигает его в качестве кандидата в президенты класса как самого умного. В дальнейшем Филмор соперничает с Айком, причём выяснить результаты оказывается крайне сложно — во-первых, потому что никак не получается подсчитать голоса, во-вторых, потому, что приезжает тётя Филмора Рози О'Доннелл. В конце концов выборная морока надоедает Филмору, и он снимает свою кандидатуру. В дальнейшем Филмора можно увидеть в эпизоде 606, где он участвует в конкурсе на лучшего друга, но не проходит ни одного отсева.

Другие детсадовцы

Другие детсадовцы появляются в эпизоде 413, в связи с выборами президента класса, в эпизоде 507, когда мистер Гаррисон ведёт у них сексуальное воспитание, и в эпизоде 1010. Мистер Гаррисон преподаёт у них с эпизода 413 по эпизод 614; в эпизоде 1010 мы видим преподающей у них мисс Стивенсон; кто преподаёт в детском саду после гибели мисс Стивенсон, неизвестно. Все детсадовцы, включая Филмора и Айка, озвучены слегка искажёнными голосами настоящих детей.

Фрэнсис

Фрэ́нсис (англ. Francis), озвученный Треем Паркером — один из «фоновых» детских персонажей. У него тёмные волосы, обычно он одет в коричневую рубашку, на которой изображён бобёр, поджаривающий над огнём зефир; Фрэнсис очень застенчив и с первых эпизодов мелькает только на заднем плане, не обращая на себя особого внимания. Обычно он виден среди других второстепенных детских героев. В эпизоде «Иубилей» выясняется, что Фрэнсис — еврей: он оказывается одним из еврейских скаутов. В эпизоде «А сиськи всё испортили» он появляется у дома Биби в компании Тимми, Кевина и Брэдли; он выразил свою позицию в возникшей проблеме словами «Биби должна быть общим другом». В эпизоде «Список» впервые упомянуто его имя; там он оказывается четырнадцатым в списке самых симпатичных мальчиков класса (правда, список был подделан, и его настоящее местоположение неизвестно). В эпизоде 1309 Фрэнсис ходил целоваться с Салли Дарсон за деньги.

Хейди Тёрнер

Хе́йди Тёрнер (англ. Heidi Turner) — одна из наиболее заметных «второстепенных» девочек из четвёртого класса. Хейди носит светло-зелёную куртку, похожую на куртку Стэна, и тёмно-зелёную юбку. Впервые Хейди появляется в эпизоде «Возможно», где её называют Марси (англ. Marcie). Родители (особенно её отец — Стивен) пытаются заставить её уйти из церкви Картмана, однако на Стивена внезапно падает кусок крыши церкви; Картман представляет это перед своей «паствой» как кару божью. В эпизоде показано, что Стивен попадает в ад. В эпизоде «Марджорин» Хейди организовывает у себя девичник, причём его охрану обеспечивает уже другой её «отец» — видимо, мать Хейди вышла замуж вновь (либо это просто ляп создателей, поскольку мать Хейди здесь выглядит также по-другому). Также Хейди можно увидеть в эпизодах «Видеонабор тупой испорченной шлюхи» (она также поддаётся моде на Пэрис Хилтон) и «Следи за яйцом!» (для заботы о яйце-ребёнке её ставят в пару с Картманом, чему она крайне недовольна; впоследствии Эрик, разбив яйцо пытается уговорить Гаррисона не ставить ей двойку, чтобы им обоим в итоге по среднемй арифметическому хватило на тройку с минусом). В эпизоде «Вперёд, Бог, вперёд» появляется девочка с такими же волосами и одеждой, но с заколкой, отсутствующей у Хейди, и с абсолютно другими родителями; можно предположить, что это тоже Хейди, однако она сама позже появляется в эпизоде без заколки. В эпизоде «Проклятый» начинает встречаться с Картманом на фоне обоюдного исчезновения из социальных сетей. Хейди станет центральным характером и кавальером Картмана в течение сезона 20.

Шестиклассники

Шестиклассники — главные хулиганы начальной школы. Впервые они появились ещё в невыпущенной версии эпизода «Картман и анальный зонд», приставая к третьеклассникам на школьной площадке; при всех своих последующих появлениях шестиклассники также пристают к детям младше, а также постоянно говорят о велосипедах, девчонках и порнографии. Так, в эпизоде «Возвращение братства кольца в две башни» шестиклассники, играя роль назгулов из «Властелина колец», охотились за кассетой с порнографией, а в эпизоде «Детский сад» требовали у четвероклассников в обмен за защиту от хулигана фотографию груди мамы Стэна. В этом же эпизоде всю большую компанию шестиклассников изощрённо избивает и мучает этот хулиган — Трент Бойетт, и они все попадают в больницу с разнообразными травмами. Также их можно увидеть в полнометражном фильме, где четвёрке главных героев отказал кассир продать билет на фильм, то за ними можно заметить главного шестиклассника с сигаретой во рту. Секундное их появление было в эпизоде 1209, где они собираются посмотреть, как Эрик Картман дерется с Венди Тестабургер.

Энн «Энни» Ниттс

Энн «Энни» Ниттс (англ. Anne «Annie» Knitts), озвученная Моной Маршалл (ранее — Мэри Кей Бергман) — одна из учениц четвёртого класса. У неё короткие кудрявые светлые волосы, она носит коричневую куртку без воротника и чёрную юбку. Про Энни известно очень мало, в сериале она говорила трижды — в серии «Твик против Крэйга», когда она вместе с другими девочками прощается с Кенни, в эпизоде «Видеонабор тупой испорченной шлюхи», когда она общается с Салли, Бертой и Биби, тоже пытающимися стать тупыми испорченными шлюхами, и в эпизоде Ешь, молись, пускай газы, где она спрашивает что такое выпук (queef). В серии «Видеонабор тупой испорченной шлюхи» впервые упомянуто, что её зовут Энни; однако, чуть ранее, в серии «Женщина с приросшим эмбрионом», её называли Джордан (англ. Jordan). Голос Энни очень напоминает голос «Барта Симпсона» из серии «Мультипликационные войны, часть II». Обычно Энни можно увидеть с другими девочками класса — Венди Тестабургер, Биби Стивенс, Хейди Тёрнер и Салли. В эпизоде «Следи за яйцом!» миссис Гаррисон назначила её следить за яйцом-ребёнком вместе с Тимми. В Компьютерной ролевой игре South Park: The Stick of Truth, Энни играет ей найбольшые роль. Она водит игрока к тайнику девочков, после она благодарит игрока за него успешный поражение задир, кто крали его её куклу Джастина Бибера. Почти конец игра, она помогает Венди в окончательной баталии дому Клайда.

Эстер

Э́стер (англ. Esther) — одна из девочек четвёртого класса, входящих в компанию Венди. У неё чёрные волосы и одежда, напоминающая одежду Кевина (не считая розового воротника). Эстер несколько раз говорила, но никогда не играла в сериале существенной роли. В серии «А сиськи всё испортили» Эстер вместе с Венди, Бертой и Милли сидят в столовой, издеваясь над Биби; в серии «Видеонабор тупой испорченной шлюхи» Эстер поддаётся повальной моде девочек на испорченность и Пэрис Хилтон. Значительная часть всех реплик Эстер в сериале приходится на серию «Тупое преступление Картмана 2000», где она вместе с другими девочками обзывает мальчиков-одноклассников. Участвует Эстер и в воспитании яиц в эпизоде «Следи за яйцом!» — миссис Гаррисон ставит её в пару с Брэдли.

Кип Дрорди

Кип Дрорди (англ. Kip Drordy) — ученик 3 класса. Появляется в серии 1404 У вас 0 друзей. Друг Кайла в социальной сети Facebook которого он добавил из-за сострадания к нему, так как Кип за полгода существования аккаунта не завел ни одного друга, однако после того как Стэн удалил аккаунт в Facebook’e, все друзья Стэна перешли к Кипу. В эпизоде 1605 Яйца Баттерса он ненадолго появляется в клипе о насилии в школе.

Скотт Малкинсон

Мальчик страдающий диабетом. Появляется в 1212, где Кайл,Картман и Кенни решают с ним дружить, потому что он не следовал глупой музыкальной моде. Позже он ещё появляется в серии Козырная сучка Баттерса. Затем его можно часто заметить на заднем плане.

Взрослые

Бармен

Впервые этот персонаж появляется в эпизоде «Большой Эл-гомосек и его гомояхта», где работает букмекером, принимая ставки на игру футбольной команды Саут-Парка. В качестве бармена он впервые играет заметную роль в эпизоде «Панда сексуальных домогательств» — он постоянно одёргивает Скитера, пристающего к посетителям, словами: «Хватит, Скитер, он никого не трогает»; в конце серии, когда ему всё надоедает, он говорит: «Скитер, заткнись ты, мать твою!». В дальнейшем бармен всегда появляется за стойкой бара Саут-Парка — места сбора всего мужского населения — и является частью этой компании, обычно не играя заметной роли.

Большой Эл-гомосек

Большой Эл-гомосек (в переводе MTV — Голубой Эл, в переводе РЕН ТВ — Великий гей Эл, англ. Big Gay Al) — играющий важную роль в нескольких сериях второстепенный персонаж, стереотипный гей, отличающийся яркими нарядами и жизнерадостным поведением — так, на вопрос о самочувствии он обычно отвечает «Я супер! Спасибо, что спросил!» (англ. I'm super, thanks for asking). Впервые Большой эл-гомосек появляется в эпизоде «Большой Эл-гомосек и его гомояхта»; он оказывается содержателем приюта для животных-гомосексуалов, куда попадает «голубой» пёс Стэна Спарки после побега из дома. В этом приюте Эл содержит множество животных; в конце эпизода он возвращает их искавшим их владельцам. Кроме того, в приюте Маков проводит экскурсии, где рассказывает об истории гомосексуальности, и устраивает для своих животных дискотеки. В фильме «Саут-Парк: большой, длинный и необрезанный» Эл оказывается популярным шоуменом: он ведёт концерт в честь американо-канадской войны и казни Терренса и Филлипа, где поёт песню «I’m Super». Кроме того, Эла наряду с главными героями объявляли в качестве персонажа в трейлерах фильма.

В эпизоде пятого сезона «Бой калек» он оказывается скаутом с девятилетнего возраста и вожатым отряда скаутов, куда попадают Стэн, Тимми и другие ребята. Хотя им нравится общаться с Элом, их родители недовольны тем, что вожатый — гомосексуал, и заставляют принять правило о запрете для геев быть вожатыми. Дети начинают протестовать против этого и с помощью Глории Оллред добиваются снятия запрета. Однако Эл-гомосек говорит, что знает, что руководители скаутов — хорошие люди, и что они имеют право запрещать или разрешать кому-либо быть скаутом, точно так же, как он имеет право открыто заявлять о своей гомосексуальности.

После того, как мистер Мазохист бросает сменившего пол мистера Гаррисона, у него начинаются отношения с Элом. Узнав о том, что они собираются пожениться, миссис Гаррисон старается добиться запрета на однополые свадьбы в эпизоде «Следи за яйцом!», однако терпит неудачу, и Эл с Мазохистом женятся.

В эпизоде «Слово на букву «П»» прогуливаясь с Мазохистом по улице, видит надписи «Пиндосы, вон из города», думает, что написано про геев, но вскоре понимает, что так жители города называют байкеров, нарушающих городской покой шумом своих мотоциклов, организовывает движение геев против байкеров и вместе с остальными жителями выгоняет их из города.

Диана Заглотник

Мисс Диана Заглотник (англ.  Ms. Diane Choksondik) — учительница Начальной школы Саут-Парка, родом из Денвера. Она стала новой учительницей мальчиков после того, как они перешли в четвёртый класс. Была озвучена Треем Паркером. В оригинале её фамилия звучит как Чоксондик, что обыгрывает выражение «chokes on dick». Одна из шуток, постоянно связанных с мисс Заглотник, заключается в том, что мальчики не обращают внимания на её фамилию и пытаются придумать для неё какие-нибудь забавные прозвища. Мисс Заглотник примечательна своим внешним видом: это полная женщина с необыкновенно огромной отвисшей грудью, страдающая косоглазием. Кроме того, она не носит лифчик, поэтому, когда она поднимает руку и её рубашка задирается, становятся видны её груди. До эпизода Правильное использование презерватива была девственницей, о чём рассказывает Мистеру Маки, он же и лишает её невинности. Убита в эпизоде «Это уже было у „Симпсонов“». Убийца не был определён.

Директриса Виктория

Директриса Викто́рия (англ. Principal Victoria) — директор Начальной школы Саут-Парка. Имя Principal Victoria — пародия на имя американской актрисы Виктории Принсипал (англ. Victoria Principal). У неё пышная светлая причёска, она носит очки, говорит с сильным миннесотским акцентом и обычно появляется вместе с мистером Мэки — возможно, он является человеком, которому она больше всего доверяет. В эпизоде «Панда сексуальных домогательств» во время допроса на суде она неожиданно начинает признаваться в жестоком убийстве; Виктория утверждает, что ударила кого-то по голове, разрезала труп на части, затем она пыталась сжечь труп, но после неудачи положила ноги в мешки для мусора, а торс кинула под мост; после этого она начинает рыдать, но никого в суде особенно не волнуют её признания, а адвокат призывает её вернуться к теме заседания. В эпизоде 502 директрису Викторию можно увидеть в постели с Шефом. В серии 1209 она признается, что у неё был рак груди, но она его переборола, и становится «толчком» для драки Венди и Картмана.

Доктор Альфонс Мефесто и Кевин

Доктор Альфо́нс Мефе́сто (англ. Dr. Alphonse Mephisto) — стереотипный сумасшедший учёный, в основном специализирующийся на генной инженерии. Образ Мефесто является аллюзией на доктора Моро, сыгранного Марлоном Брандо в вышедшей в 1996 г. экранизации романа Герберта Уэллса «Остров доктора Моро». Имя персонажа также отсылает к Мефистофелю. Это слегка пугающий мужчина, который всегда готов помочь людям, которые хотят обратиться за помощью к генетике или создать что-либо противоестественное (хотя иногда и за определённую плату). Мефесто живёт в огромном замке-генетической лаборатории на горе. Известны два его родственника — сын Терренс, одноклассник главных героев, и брат, который пытается пристрелить его каждый месяц (он стреляет в него в эпизоде 113, но сам в кадре не появляется).

Как и доктор Моро, доктор Мефесто создаёт с помощью генной инженерии странных существ. Главным образом он создаёт существ со множеством задниц — это, например, четверожопая обезьяна, четверожопый мангуст, четверожопый страус, пятижопая обезьяна и семижопая галапагосская черепаха. За последнюю доктор Мефесто был номинирован на Нобелевскую премию, но проиграл Рэнди Маршу с его теорией пердежа. Среди других существ, которые создал Мефесто, — злой огромный клон Стэна, которого Мефесто создал на основе ДНК из капельки крови, клонированная нога человека (эксперимент, предшествовавший клону целого Стэна), индюшки-убийцы, помеси гориллы с комаром, крысы с уткой, сыра с мелом и бородой. Об одном из его гибридов, помеси рыбы с кроликом, Картман замечает, что кроличьи уши просто привязаны верёвочками.

Мефесто состоит в Ассоциации двойников Марлона Брандо, чья аббревиатура по-английски NAMBLA совпадает с аббревиатурой педофильской организации (русский перевод — Североамериканская ассоциация бойлаверов).

Ке́вин (англ. Kevin), которого иногда просто называют «этот маленький обезьяночеловечек», — вероятно, лучший друг Мефесто; он всё время молчит и неотступно следует за ним. История появления Кевина рассказывается в песне Primus «Mephisto And Kevin», вошедшей в альбом «Chef Aid: The South Park Album»: он стал результатом неудачного генетического эксперимента по созданию поп-звезды из клона Майкла Джексона.

За исключением Марлона Брандо и доктора Моро, наибольшее влияние на образ Мефесто оказал профессор молекулярной биологии из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Роджер Боумэн (англ. Roger Bohman) — Паркер и Стоун посещали его лекции по рекомендации друзей.

Доктор Гауч

Доктор Га́уч (англ. Dr. Gouache), часто упоминается просто как Доктор Доктор (англ. Dr. Doctor) — единственный врач во всём Саут-Парке и главврач больницы «Путёвка в ад». В фильме «Саут-Парк: большой, длинный и необрезанный» его озвучил Джордж Клуни; там же в титрах первый раз упоминается фамилия доктора (второй раз фамилию доктора назовут лишь в 813-м эпизоде). Выбор актёра для этого камео очевидно связан с тем, что образ доктора и больница в целом пародируют телесериал «Скорая помощь». В сериале доктора озвучивает Трей Паркер. Иногда — например, в полнометражном фильме или в эпизоде 202 — доктор Гауч показан не лечащим, а только калечащим своих пациентов (он способен случайно оторвать человеку голову или пересадить печёную картофелину вместо сердца). Иногда доктор использует странные термины для диагноза. К примеру, он говорит о больном Картмане «ему нужно время, ему нужно больше времени» (эпизод 615), используя эту литературную форму как медицинский диагноз, а после прыжка Эрика с крыши дома диагностирует, что он просто «очень тупой» (эпизод 813). В эпизоде 805 доктор Гауч ставит Рэнди диагноз «его поимели» (имея в виду танцевальное соревнование), при этом отмечая на рентгене места, где Рэнди поимели сильнее всего. В эпизоде 810 он употребляет по отношению к покалеченным шестиклассникам детские термины вроде «техасский чили» или «мокрый палец в ухо». Впрочем, иногда доктор Гауч показан способным пересадить почку (эпизод 407) или поддерживать жизнь ребёнку, больному раком (эпизод 1014). В эпизоде 1201 ошибочно заражает Эрика Картмана СПИДом при переливании крови. Также известно, что он любит играть в гольф, очень суеверен и иногда балуется приёмом наркотиков.

Доктор Шварц

Доктор Шварц (англ. Dr. Schwartz) — еврей пожилого возраста. Впервые появляется в эпизоде «Пиписька Айка» — он приходит к Айку на брит, чтобы сделать ему обрезание, и объясняет детям, что обрезание делают, чтобы пенис выглядел больше. В дальнейшем в нескольких сериях (например, 804 и 906) доктора Шворца можно увидеть в качестве раввина синагоги Саут-Парка. В эпизоде Новая внешность Бритни его можно увидеть в толпе людей, где они приносят Бритни Спирс в жертву.

Дэррил Уизерс

Дэ́ррил Уи́зерс (англ. Darryl Weathers) — рабочий, участник и один из активистов Союза Рабочих. У него рыжие волосы и большие рыжие усы; как и Скитер, Дэррил является воплощением образа стереотипного реднека. Впервые Дэррил появляется в эпизоде «Goobacks», где он становится во главе движения рабочих, протестующих против приёма на работу иммигрантов из будущего, готовых работать за копейки. Дэррил становится на сторону идеи о том, что все мужчины должны начать заниматься сексом друг с другом, чтобы предотвратить всё это, и претворяет этот план в жизнь. Почти всё свободное время проводит в баре приставая к незнакомым людям со словами «Мы тут таких как ты не любим».

Во второй раз Дэррил появляется в эпизоде «Угроза самодовольства!» — он один из тех, кто недоволен прикреплением Джеральдом фальшивых штрафов на автомобили. Также его можно заметить в толпе других реднеков в эпизоде «Маргаритавилль» и в эпизоде «W. T. F» за просмотром рестлинга с участием мальчиков.

Карл Денкинс

Карл Де́нкинс (англ. Carl Denkins) — фермер, живущий неподалёку от Саут-Парка; также он подрабатывает торговлей бомбами (эпизод 104), содержа магазин «Бомбы, взрывчатка и принадлежности», и играет на скрипке в местном оркестрике на праздниках пьяного амбарного танца. Впервые фермер Денкинс появляется в пилотном эпизоде сериала — «Картман и анальный зонд», где вместе с офицером Барбреди выясняет, кто выворачивает наизнанку его коров (как выясняется, это делают инопланетяне по причине глупости одного из новых представителей их команды). В эпизоде «Коровьи дни» все коровы Денкинса совершают массовое самоубийство. В эпизоде «Куролюб» куролюб насилует его курицу. В эпизоде «Скотт Тенорман должен умереть» выясняется, что Денкинс — немного ненормальный и убивает всех, кто вторгнется на его ферму; так, он убивает родителей Скотта Тенормана, невольно содействуя плану Картмана. Немалую роль Денкинс играет в эпизоде «Спасём телятину», где его называют фермер Боб: дети похищают его телят, чтобы они не пошли на убой. Как и в большей части серий, здесь Боб появляется вместе с офицером Барбреди.

Клео Брофловски

Клео (англ. Cleo) — бабушка Кайла и мать Шейлы Брофловски. Родилась в 1928, умерла в 1999, за три месяца до событий эпизода 312, где в соответствии с идеей Стена дети выкапывают её труп, чтобы напугать им пятиклассников. Также в эпизоде «Лестница в небо» Кайл зовёт её, когда думает, что попал в рай, а в эпизоде «Самый большой говнюк во Вселенной» поступает в Еврейскую школу после того, как мошенник Джон Эдвард заявил, что этого хочет его покойная бабушка. То, что фамилия матери Шейлы — тоже Брофловски, можно объяснить тем, что Джеральд и Шейла, возможно, являлись родственниками, так как у евреев родственные браки были достаточно частым явлением. Фамилии у иудеев не передаются по женской линии.

Крис Петерсон

Крис Пе́терсон (англ. Chris Peterson) — один из малозначительных персонажей сериала, выделяющийся только своей необычной стрижкой. Впервые его можно заметить во втором сезоне, в эпизоде «Мамаша Картмана по-прежнему грязная шлюха», где он лежит на операционном столе в больнице «Hells Pass Hospital» (рус. «Больница — Путёвка в ад») и его оперирует доктор Гауч. Далее Петерсон появляется в эпизоде «Мексиканская зырящая лягушка с южной Шри-Ланки», где он участвует в драке зрителей телешоу «Иисус и его друзья». Его имя становится известным в эпизоде «Шеф теряет терпение», когда Джимбо рассказывает детям, почему нельзя менять флаг Саут-Парка. Во время разговора с детьми, Джимбо и Нед убивают различных животных; когда беседа подходит к концу, Джимбо кричит: «Крис Петерсон!» и начинает в него стрелять. После того как Крис с криком убегает, Джимбо недовольно заявляет: «Вот чёрт! Опять упустили!». Так же он появился в серии «Кое-что, что можно сделать пальцем», где его остановили охранники торгового центра с вопросом — «Эй! Вы что здесь делаете?», на что Петерсон ответил — «Ничего, по магазинам ходил.»

Ларри и его друг

Ларри (англ. Larry) со своим другом, чьё имя неизвестно — двое нердов, студентов, помешанных на науке, сериале «Стар Трек» и «Звёздных войнах». Эти персонажи основаны на системных администраторах, работающих с создателями сериала, — Шоне Лаверти (англ. Sean Laverty) и Джей Джей Фрэнзене (англ. J.J. Franzen). Впервые они появляются в эпизоде «Четвёртый класс», где строят для детей машину времени (правда, попутешествовать на ней удаётся только Тимми). В эпизоде «Кенни умирает» появляется учёный, изучающий стволовые клетки и в точности похожий на одного из нердов; там же и называется его имя — Ларри. Однако, в эпизоде «Забастовка уродов» двое друзей снова появляются вместе — они делают Баттерсу, а потом Картману фальшивые яички на подбородок, и позже появляются в эпизоде 1413, как участники «Клана Великого Ктулху».

Лерой (взрослый)

Лерой (англ. Leroy) — мужчина с кривыми зубами и татуировкой на плече. В эпизоде «Учительница соблазняет мальчика» выступает в качестве одного из участников банды Картмана, наблюдающего за порядком в коридоре. Эрик называет его своим помощником. Периодически Лерой вставляет дурацкие комментарии и часто ссылается на своего «босса». В эпизоде «Le Petit Tourette» выясняется, что Лерой — педофил и был как-то раз пойман работниками передачи Криса Хэнсона. Кроме того, он появляется в серии «Новая внешность Бритни» среди толпы людей, приносящих Бритни Спирс в жертву.

Медсестра Голлум

Медсестра Го́ллум (англ. Nurse Gollum) — медсестра Начальной школы Саут-Парка, страдающая от несуществующей в реальности болезни «мислексия сросшихся близнецов» — у неё с головы свисает её умерший в утробе матери эмбрион — сиамский близнец, очень пугающий детей школы (в результате чего о ней ходят жуткие слухи). Удалить этот эмбрион, не лишив при этом жизни саму медсестру, невозможно. Имя медсестры Голлум намекает на Голлума — персонажа эпопеи «Властелин колец». Медсестре Голлум посвящён эпизод «Женщина с приросшим эмбрионом» — в нём, узнав о болезни медсестры, Шейла Брофловски при участии мэра города организует в городе «Неделю мислексии сросшихся близнецов». По окончании недели крайне скептически смотревшая на все празднования медсестра Голлум сказала, что испуг детей — это нормально, а она просто хочет жить как все, и то, что её всячески выделяли всю неделю, было нужно ей в последнюю очередь.

В другом эпизоде 2 сезона, «Роджеру Эберту следует отказаться от жирной пищи», медсестра Голлум вместе с мистером Мэки проводит обследование ребёнка, порабощённого Планетарием. В дальнейшем в сериале несколько раз присутствуют камео медсестры Голлум: например, в начале фильма «Южный парк: больше, длиннее и без купюр» и в эпизоде «Забастовка уродов» (где она оказывается членом Американской ассоциации уродов).

Следует отметить, что школьная медсестра появляется в первоначальной (невыпущенной) версии пилотного эпизода «Картман и анальный зонд» (однако, там она носила фамилию Макшварц). Внешне она выглядит так же, как в канонических эпизодах, но приросшего близнеца у неё нет. Все сцены с медсестрой были вырезаны в вышедшей в эфир версии пилота.

Мисс Крабтри

Мисс Крабтри (иногда Мисс Колтун, урождённая Мисс Вероника Ли Крабтри (англ. Ms. Veronica Lee Crabtree) — водительница школьного автобуса. Она истеричка и параноик. Когда она ведёт автобус, тот постоянно шатается и трясётся. Она никогда не слушает детей, а, если те пытаются к ней обратиться и тем более поспорить, орёт жутким голосом: «Сядь на место и заткнись!» или «Что ты сказал?». Дети постоянно говорят в её адрес гадости, а в ответ на её вопрос «Что ты сказал?» говорят что-нибудь созвучное, и она успокаивается. Мисс Крабтри уродлива, а в её волосах живёт птица. Птица в волосах и крик на детей намекают на образ водительницы автобуса из фильма «Форрест Гамп». Мисс Крабтри убита в эпизоде 813 «Удивительный дар Картмана» маньяком, отрезающим жертвам левые руки. Птичка в её волосах также была убита. В этом эпизоде офицер полиции так говорит о ней: «Её посчитали второстепенным персонажем, по которому зрители не будут скучать. Да, я знаю, она давно не появлялась в сериале, но, чёрт возьми, она не заслуживала такого!»

Мистер Вайленд

Мистер Ва́йленд (англ. Mr. Wyland) — школьный учитель, который временно заменял мистера Гаррисона в третьем классе после его ухода из школы вплоть до перехода детей в четвёртый класс. Он носит синий верх, красный галстук-бабочку и появляется в двух эпизодах: в серии «Тампоны из волос чероки», где по его предложению класс изготавливает поздравительную открытку для заболевшего Кайла, и в серии «Шеф теряет терпение», где организовывает дебаты по проблеме флага Саут-Парка.

Мистер Дёрп

Мистер Дёрп (англ. Mr. Derp) — мелкий торговец, одно время — работник школьной столовой. Мистер Дёрп — придурочный мужчина, который, по словам Стоуна и Паркера в DVD-комментариях, должен напоминать персонажа из фильмов с Робом Шнайдером. Он появляется в эпизоде «Суккуб», работая в школьной столовой, когда оттуда увольняется Шеф, причём он готовит только два блюда — «жёлтую фигню» и «белую фигню» (Картман заказывает «жёлтую фигню и немножко белой»). Его имя происходит от звука «derp», который он произносит после каждой своей идиотской шутки (эта идея — из фильма с участием Паркера и Стоуна «БЕЙСкетбол»). Изредка мистер Дёрп появляется в дальнейших эпизодах: он торгует напитками на рок-фестивале в эпизоде «Тимми 2000», что-то продаёт в казино в эпизоде «Большая общественная проблема», торгует в парке развлечений в эпизоде «Профессор Хаос», в одной из серий выбегает из школы (что говорит о том, что он ещё продолжает там работать), а в серии «За два дня до послезавтра» убегает от глобального потепления, находится в холле школы в серии «Фу, член!», когда мистер Гарисон объявляет о том, что он опять стал мужчиной.

Мистер и миссис Твик

Ричард Твик и миссис Твик (англ. Richard and Mrs. Tweak) — родители Твика. Ричарда Твика озвучил Трей Паркер, миссис Твик ранее озвучивали Мэри Кей Бергман и Элиза Шнайдер, а теперь озвучивает Эйприл Стюарт. Ричард носит коричневый джемпер, на котором написано его же имя, и чёрные штаны; у него большой нос, возможно, намекающий на его семитские корни, и тёмные кудрявые волосы. Его жена носит синее платье и белый фартук, у неё светло-коричневые волосы.

Мистер и миссис Твик содержат кофейню Tweak Bros. Coffee, которая не выдерживает конкуренции по сравнению с кофейней Harbucks (пародия на Starbucks). Твики — самые большие поклонники собственного кофе. Мистер Твик может ни с того, ни с сего начать говорить рекламными лозунгами и расписывать достоинства «Кофе Твика». Также мистер и миссис Твик усердно поят кофе своего сына, Твика, чем и объясняется его вечно напряжённое и нервное состояние. Родители водили Твика к доктору, который поставил диагноз «Синдром дефицита внимания» и прописал практику «Найти свою точку опоры», о которой они напоминают сыну, однако Ричард перед каждым разговором всё равно говорит: «Успокойся, сынок. Выпей кофе». Иногда и в других поступках заметна некоторая небрежность в отношении к сыну; также они любят рассказывать Твику в трудную минуту бессмысленные, ничему не учащие истории из своей жизни. Родители Твика появляются в немалом количестве эпизодов, наиболее заметно — в сериях «Гномы» и «Похищение детей - это не смешно».

Мистер и миссис Тестабургер

Мистер и миссис Тестабу́ргер (англ. Testaburger) — родители Венди. Мать Венди появляется в эпизоде «А сиськи всё испортили» — она, несмотря на колебания, соглашается, чтобы Венди увеличила себе грудь. Отец Венди появляется в серии «Видеонабор тупой испорченной шлюхи» — он поначалу пытается протестовать моде на Пэрис Хилтон, но после решает, что это в порядке вещей. Судя по отдельным появлениям, Тестабургеры находятся в нормальных отношениях с другими семьями Саут-Парка, но они куда менее интеллигентны и озабочены социальными проблемами, чем их дочь.

Возможно, их фамилия является производной от англ. слов taste (вкус) (или test (пробовать)) и burger (корень слов гамбургер и чизбургер)

Мистер и миссис Блэк

Мистер и Миссис Блэк (иногда Уильямс, англ. Williams / Black) — родители Токена. Имя мистера Блэка в разных сериях называют по-разному — Боб или Стив, его жену зовут Линда. Единственная афроамериканская семья в городе и самые богатые люди в городе. Никогда не покупают ничего в том же супермаркете, где это делает большинство жителей города. Линда работает в фармакологической компании. Уильямс — адвокат.

Мистер и миссис Донован

Роджер и Бетси Донован — родители Клайда. Отец Клайда — владелец обувного магазина, возможно, раньше работал геологом, профессия матери неизвестна, возможно, просто домохозяйка. Родители Клайда появляются в шестом сезоне сериала и мелькают на заднем плане во множестве серий. Наиболее значимые появления — эпизоды «Похищение детей - это не смешно» и «Загадка о говне в писсуаре».

Мэр Мэкдэниэлс

Мэр Мэкдэ́ниэлс (англ. Mayor McDaniels) — действующий мэр Саут-Парка. Она наделена множеством полномочий, при этом нередко принимает странные решения в той или иной ситуации и доводя её до ещё большего кризиса (например, разрешает Хиппи-джем-сейшн или продаёт персам бар Les Bos); обычно она разговаривает с жителями города с задней стороны Здания муниципалитета. Она не особенно удаляется от народа, хорошо знакома со множеством простых жителей и при этом втайне считает город дырой, а всех его жителей — идиотами (ведь она, по её собственным словам, закончила Принстонский университет). Она ненавидит Барбреди и при этом часто появляется с ним; в нескольких сериях упоминается, что у них есть какие-то крайне секретные отношения, как деловые, так и личные (в частности — связи с японской мафией). Мэр не упускает случая покрасоваться перед публикой или на телевидении: к примеру, лично руководит подготовкой к приезду Кэти Ли Гиффорд в эпизоде «Набор веса 4000» и по нескольку раз переписывает обращение к людям, чтобы выглядело подраматичнее, в эпизоде «Вулкан». В эпизоде «Сдохни, хиппи, сдохни» мэр совершает самоубийство выстрелом в висок, однако чуть позже появляется живая с перевязанной головой. Во время производства первых сезонов была идея сделать мэра лесбиянкой или бисексуальной, однако позже в сериале появились упоминания о её сексе с Барбреди и Шефом, и идея была отброшена. Настоящее имя-Барбара(?).

Помощники мэра

Практически всегда мэр Мэкдэниэлс появляется вместе со своими двумя сикофантами. Помощники крайне философски воспринимают все инициативы и вспышки недовольства мэра и при этом часто сами принимают решения и выдвигают идеи, которые в дальнейшем приписывает себе мэр. Одного из них зовут Джонсон (англ. Johnson), второго — Тед (англ. Ted), он более разговорчивый, чем Джонсон, гибнет в автокатастрофе в эпизоде «Ночь живых бомжей». После этого довольно долго Джонсон был единственным помощником мэра, а с эпизода 1403 появляется новый второй помощник, имя неизвестно.

Офицер Барбреди

Офицер Ба́рбреди (англ. Barbrady) — сотрудник полиции. Он очень некомпетентный и неграмотный, как правило, не в состоянии предотвратить преступления и отправляется проводить расследования. В эпизоде Куролюб, когда жители города узнают о безграмотности Барбреди, мэр отправляет его в школу учиться читать. В его отсутствие в городе начались беспорядки и хаос. В первых шести сезонах — единственный полицейский в городе. Вероятно, Барбреди глуховат, ибо он пользуется слуховым аппаратом и всегда говорит громко и невыразительно. Кроме того, он страдает от ожирения. В эпизоде Туалетная бумага становится известно, что Барбреди стал полицейским из-за унижения, которое испытывал в детстве. По словам Барбреди, женат, однако его жена ни разу в кадре не появлялась. Озвучен Треем Паркером.

Половинкин

Полови́нкин (англ. Halfy) — безногий инвалид, живущий в Саут-Парке. Впервые его можно заметить в эпизоде «Мистер Хэнки, рождественская какашка» среди протестующих против вырубания ёлок (здесь у него светлые волосы). Впервые Половинкин играет заметную роль в эпизоде «Мамаша Картмана — грязная шлюха»; при этом и нескольких своих последующих появлениях он говорит, что занимался сексом с кем-нибудь, на что ему отвечают: «Ты не мог, Половинкин. У тебя нет ног», и тот говорит: «А, точно». Один раз при этом добавили: «Половинкин, уважай чувства людей». Половинкин посещает городской бар; в эпизоде «Коровьи дни» он чертил стартовую линию на «Коровьих бегах». Когда он счастлив, он подпрыгивает в воздухе с помощью рук. В фильме «Саут-Парк: большой, длинный и необрезанный» Половинкин появляется на сцене во время исполнения песни «I’m Super» Большим Элом-гомосеком и при этом его образ внешне сильно напоминает безногого лейтенанта Дэна из фильма «Форрест Гамп». В поздних сезонах сериала Половинкина можно заметить нечасто, однако, в частности, он появляется на сцене во время исполнения песни «I’m a little bit country, I’m a little bit rock’n’roll» в эпизоде 701.

Продавец билетов

Продавец билетов из городского кинотеатра впервые появляется в фильме «Саут-Парк: большой, длинный и необрезанный»: он отказывается продать детям билеты на фильм Терренса и Филлипа, но те легко обманывают его, заставив бомжа купить билеты. В дальнейшем продавца можно увидеть во многих эпизодах — например, «Скотт Тенорман должен умереть», «Даёшь шляпу», а в эпизоде «Страсти жидовы» он вступает в организованный Картманом фан-клуб фильма «Страсти Христовы».

Райан и Сара Волмер (Свенсон)

Райан и Сара Во́лмер (иногда Свенсон, англ. Vulmer / Swanson) — родители Джимми. В хороших отношениях с сыном и друг с другом. Впервые появляются в эпизоде «Сумасшедшие калеки», где упоминается, что они считают инвалидность Джимми божьим наказанием за то, что они дразнили инвалидов в детстве. Райан Волмер, озвученный Мэттом Стоуном, работает директором пожарной службы в Саут-Парке (это можно увидеть в сценах заседаний городского совета, например, в серии 1107).

Ричард Адлер

Мистер Ри́чард А́длер (англ. Mr. Richard Adler) — учитель труда в Начальной школе Саут-Парка. Его метод преподавания основан на фразе «Не балуйтесь» (англ. Don't screw around). Мистер Адлер играет ключевую роль в эпизоде «Твик против Крэйга»; выясняется, что когда-то давно у него была невеста, которая трагически погибла в авиакатастрофе. С тех пор мистера Адлера преследуют видения — сначала он пытается отвлечься от них приёмом никотиновой жвачки, а затем решает совершить самоубийство. В последний момент мистера Адлера останавливают дерущиеся Твик и Крэйг (Они разбивают окно, в результате чего мистер Адлер отключает станок и в очередной раз говорит: «Не балуйтесь, вы слишком много балуетесь!». Позже видение, которое является ему, когда на уроке погибает Кенни, убеждает его жить дальше: он прощается со своей невестой, она говорит, что ей хорошо там, где она сейчас. После этого мистеру Адлеру, видимо, становится легче, и его можно заметить ещё в нескольких эпизодах: в эпизоде 507 он выступает за преподавание сексуального воспитания в младших классах, в 705 он стоит в толпе и фотографирует Дженнифер Лопес, в 1009 выступает за тех, кто считает события 11 сентября 2001 года заговором, в эпизоде 1302 он стоит в толпе, смотрящей на мистериона. В 1212 голосует за Барака Обаму. Также он в эпизоде 1313 сидит рядом с директором школы Саут-парка на прощальной церемонии с Гордоном Столтски. В эпизоде 1213 является комментатором детского баскетбольного матча. В эпизоде 1402 в коридоре школы он говорит Баттерсу, что его книга изменила его жизнь. В эпизоде 1412 он присутствует среди прочих жителей города на заседании Культа Ктулху Саус-Парка. Вторая значительная роль персонажа была лишь в пятнадцатом сезоне, в эпизоде «Кляп в рот».

Мистер и миссис Такер

Родители Крэйга, имена которых неизвестны. Помимо Крэйга, у них есть младшая дочь; вся семья отличается тем же, чем и Крэйг, — дразнит всех и друг друга, показывая средний палец. Отец Крэйга — высокий рыжеволосый мужчина — возможно, является влиятельным человеком в городе: иногда он противостоит Рэнди Маршу (например, в эпизодах 701 и 708).

Сержант Луис (Харрисон) Ейтц и его напарник

Сержант Луис Ейтц (англ. Sergeant Louis Yates; возможна также транскрипция Йэйтс и Ейтс), озвученный Треем Паркером — офицер полиции ирландского происхождения, с 7 сезона пришедший на смену офицеру Барбреди в качестве основного полицейского в городе. Внешний вид Ейтца основан на персонаже из «Крепкого орешка 3» Уолтере Коббе, сыгранном Ларри Бриггманом. По сравнению с Барбреди Ейтц выглядит компетентнее, однако иногда он настолько же клинически туп: к примеру, он тратит кучу времени на выяснение того, как выглядит левая рука в перевёрнутом состоянии, и верит в паранормальные способности Картмана на основании банальнейших «предсказаний». В 13 сезоне для борьбы с проституцией сам стал проституткой, переодевшись в женскую одежду. Причём задержание производил не сразу после получения платы за секс, а после секса. Как выясняется в эпизоде «Джефферсоны», Ейтц ненавидит всех чёрных, которые богаче его и старается посадить их всех в тюрьму (в серии упоминается, что также поступили с О Джеем Симпсоном). У Луиса есть жена, Мэгги Ейтц (англ. Maggie Yates). Также у Луиса есть сын, по его словам он любит выкалывать глаза женщинам на фото. Мич Мёрфи — напарник сержанта, его мышление аналогично мышлению Луиса, хотя иногда он проявляет трезвость ума.

Скайлер

Ска́йлер (англ. Skyler) — гитарист группы Lords of the Underworld («Властители преисподней», чуть позже Timmy and the Lords of the Underworld). Впервые Скайлер появляется в эпизоде «Кошачья оргия» в качестве бойфренда Шелли Марш; он приходит к ней в дом Картманов, когда та остаётся с Эриком в качестве няньки (вслед за ним туда приходит и вся группа). Он не хочет от Шелли ничего, кроме секса. Поскольку ему 22, а ей только 12, она, естественно, отказывает ему, и он бросает её. Шелли, до этого на протяжении эпизода «боровшаяся» с Картманом, объединяется с ним, чтобы отомстить Скайлеру: сначала они ломают очень дорогую ему гитару, а когда он в бешенстве приходит обратно к Картману, осыпают его «кошачьей мятой», от которой все кошки во главе с кошкой Эрика Китти сходят с ума и бросаются на него.

Во второй раз Скайлер появляется в эпизоде «Тимми 2000». Он с группой репетирует в гараже и понимает, что для победы в конкурсе групп города им что-то необходимо. «Чудо» является в лице Тимми, при участии которого группа добивается огромного успеха и выступает на крупном фестивале. Зависть к популярности Тимми (раздутая Филом Коллинзом) заставляет Скайлера бросить группу и основать собственную (под названием Reach for the Skyler), но скоро он возвращается, и группа с триумфом выступает на фестивале.

В группу Скайлера, помимо него и Тимми, входят басист и барабанщик; второго зовут Скотт, и он появляется ещё в эпизоде 212 как приятель сбежавших из дома одиннадцатиклассниц. В эпизодах звучат три песни группы — «Shelley» (посвящённая Шелли), «Turds» (написанная Шелли) и «Timmy and the Lords of the Underworld» (единственная, исполненная с Тимми). Она и ещё одна песня, «Timmy' Livin a Lie», вошли на реальный сингл Timmy and the Lords of the Underworld, выпущенный под именем этой группы.

Скитер

Ски́тер — рыжеволосый житель города, отец Берты. Скитер — типичный, стереотипный реднек, завсегдатай бара. Скитер говорит с южным акцентом. Впервые Скитер появляется в эпизоде «Панда сексуальных домогательств»; сидя в баре, он кричит по очереди всем посетителям (например, панде, детям и красивой девушке): «Эй! Мы тут таких, как ты, не любим!», на что бармен отвечает: «Успокойся, Скитер, он никого не трогает». В дальнейших сериях Скитер часто появляется среди других мужчин города, иногда во главе какого-нибудь движения: так, он встаёт во главе движения «Даёшь Шляпу!» по освобождению серийного убийцы, а в эпизоде «Я люблю кантри» встаёт во главе движения сторонников войны в Ираке и поёт на объединённом концерте сторонников и противников от имени своей стороны. Часто противостоит Ренди Маршу. Обычно Скитер появляется в компании двух своих друзей, чьи имена неизвестны.

Скотт

Скотт по прозвищу Хер (англ. Scott the dick, в переводе MTV Скотт-Козёл) — канадец. Впервые он появляется в качестве персонажа телешоу Терренса и Филлипа «Не без моего ануса» — он ненавидит Терренса и Филлипа, туалетный юмор в целом, а в итоге из-за собственной глупости допускает проникновение Саддама Хусейна в Канаду. В эпизоде «Рождество в Канаде» выясняется, что Скотт — реальная личность, и известен как «Хер» большинству канадцев. Здесь он снова невольно помогает Саддаму, которым оказывается новый премьер-министр Канады. В эпизоде 1503 канадцы Скотта обвиняют в похищении принцессы; в этой серии Скотт выглядел очень большого роста и телосложения.

Старик-автомеханик

Старик-автомеханик со старой бензоколонки — персонаж, пародирующий стереотипных героев из фильмов жанра «хоррор», предостерегающих путников о предстоящих впереди опасностях. Прототипом является Джад Крендалл из фильма «Кладбище домашних животных» в исполнении Фреда Гуайна. Впервые он появляется в серии «Собственный эпизод Баттерса»: когда Баттерс спрашивает у него, как добраться до дома, старик указывает ему на дорогу, с которой связано множество мрачных преданий о пропавших без вести, серийных маньяках и прочем. Второй раз он появляется в эпизоде «Асспен», где рассказывает Стэну страшные байки о горе, по которой Стэн наутро должен скатиться (хотя дело происходит вдали от его бензоколонки, на горнолыжном курорте, старик по-прежнему одет в рабочий комбинезон и всё так же протирает тряпкой какую-то деталь автомобиля). Наконец, в эпизоде «Марджорин» он является к отцу Баттерса и начинает его отговаривать хоронить сына на старом индейском кладбище, чтобы воскресить его — тем самым наводя того на мысль поступить именно так (явная отсылка к фильму «Кладбище домашних животных»). В шестнадцатом сезоне в серии Внебезопасность он сидит в баре и рассказывает женатым мужчинам про «Молочника», мужчину что приносит молоко женщинам и каждый раз якобы вступает с ними в интимную связь. Он призывает мужей убить Курьера ЮПС, который по неверной информации якобы вступает в интимные связи с женами Саус-Парка. В конце серии становится известно что курьер не виноват, а виноват на деле человек что устанавливает охранные системы в доме и на людях.

Таксист

Наиболее заметное появление этого персонажа — эпизод «День эрекции», в котором он помогает Джимми Волмеру преследовать машину с проституткой и сутенером, демонстрируя при этом чудеса вождения. В эпизоде «Следи за яйцом!» он везет Кайла и Стэна, опаздывающих к митингу протеста секс-меньшинств, причем заметно, что машина едет на большой скорости, пренебрегая ПДД (возможно, данная манера вождения является отсылкой к главному герою фильма «Такси» Бессона). В эпизоде «Угроза самодовольства!» он вместе с другими водителями под влиянием песенки Стэна решает пересесть на гибридный автомобиль. В эпизоде «Миллион маленьких волокон» таксиста можно заметить в числе заложников вульвы Опры Уинфри.

Том, телеведущий

Том Пуссли́кер (англ. Tom Pusslicker), озвученный Треем Паркером — телеведущий, появляющийся во множестве эпизодов с рассказом о текущих событиях. Его фамилия упоминается в эпизоде «За два дня до послезавтра». В немецком переводе первых сезонов сериала Том был озвучен комиком Уигалдом Бонингом.

Фамилия Тома является неприличной: Pussy — жаргонное название женского полового органа, licker — лизун, лижущий

Репортёры

Обычно Том обращается к своим репортёрам, называя их не по имени, а выделяя какие-нибудь признаки, касающиеся их внешности или имени. Так, в сериале появлялись: Испанец с пятнами от соуса на лацкане; Человек со смешным именем (Крими Гуднесс); 34-летний азиат, поразительно похожий на Рикардо Монталбана; Инвалид-швейцарец на пони. Дважды в сериале появлялся Карлик в бикини (в эпизоде «Конъюнктивит» и фильме «Саут-Парк: большой, длинный и необрезанный»). Также иногда в новостях появляются репортёр по имени Кевин: он делает репортажи в эпизоде 214 и ведёт новости в эпизоде 306, и ведущий Крис (в эпизоде «Ночь живых бомжей» упоминается его фамилия Суолленболлс, англ. Swollenballs, рус. Опухшие яйца).

Томас и Нелли МакЭлрой

Томас и Нелли МакЭлро́й (англ. Thomas and Nellie McElroy) — родители Шефа. Впервые они появляются в эпизоде «Суккуб», когда приезжают в Саус-Парк на свадьбу к Шефу. В этом эпизоде выясняется, что основной предмет всех разговоров и рассказов Томаса и Нелли — их встречи с Лох-Несским чудовищем, которое якобы приходит к ним, каждый раз по-новому замаскировавшись, и просит у них «трипесят» ($3.50). Согласно Томасу, в различных случая чудовище маскировалось под девочку-скаута, пришельца и воображаемого друга Шефа времён его детства.

Во второй раз Томас и Нелли появляются в эпизоде «Самый большой говнюк во Вселенной», когда Шеф привозит Эрика и Лиэн Картман к ним домой, в Шотландию, чтобы те извлекли из Эрика дух Кенни. Мать Шефа проводит шаманскую церемонию и извлекает дух (правда, он вселяется в жаркое). В дальнейшем родители Шефа появляются лишь раз, в эпизоде «Убить Санта-Клауса», когда их можно увидеть в толпе горожан, празднующих Рождество. Как ни странно, в эпизоде «Возвращение Шефа» на похоронах своего сына они не присутствуют.

Туонг Лу Ким (Доктор Дженис)

Туо́нг Лу Ким (англ. Tuong Lu Kim), озвученный Треем Паркером — стереотипный азиат и владелец ресторана реально существующей сети «City Wok». Туонг Лу Ким — воплощение стереотипов обо всех азиатах сразу: несмотря на то, что он китаец, фамилия «Ким» типична для корейцев, имя «Туонг» — для вьетнамцев, а характерное произношение «р» вместо «л» — для японцев. Воплощая ещё один стереотип, в эпизоде «Похищение детей — это не смешно» Туонг Лу Ким в одиночку строит вокруг города стену наподобие Великой китайской (причём на неё немедленно нападают монголы). Наиболее известная особенность Туонга — произнесение «shitty» вместо «city» в названии своего ресторана, что пародирует выговор японцами звука «с» в слоге «си» (в русском переводе ресторан назван «Гань-Вань-Чи», что Туонг произносит как «Говнючий»). Как Паркер и Стоун утверждают в DVD-комментариях к эпизоду «Джаред и его СПИД» (первого, где появился Лу Ким), этот персонаж основан на реальном продавце из «City Wok», и в период работы над фильмом «Оргазмо» они звонили туда только ради того, чтобы послушать его голос (что дети в сериале частенько проделывают с Туонг Лу Кимом). Магазин Лу Кима не особенно популярен в городе; помимо магазина, Лу Ким содержит «авиакомпанию» «City airlines» (в его произношении — «shitty airlines», «сраные авиалинии»), состоящую из раздолбанного самолётика, который разбивается в эпизоде 715. В эпизоде «Винг» выясняется, что у Лу Кима есть жена — певица Винг, которую он очень любит, что не мешает ему регулярно кричать на неё по-китайски. В эпизоде 1506 выясняется, что Лу Ким — это одна из личностей доктора Джениса. Доктор Дженис работает психиатром и страдает синдромом множественной личности (Основные 4: сам Дженис, преступник, Лу Ким и мальчик по имени Билли). Джениса могли излечить, но полицейские решили оставить его в личности Лу Кима, так как он владелец единственного китайского ресторана в городе. Ненавидит японцев, считает что они следят за ним и пытаются закрыть его ресторан.

Животные

Китти

Ки́тти или мистер Китти (англ. Kitty / Mr. Kitty) — домашняя кошка Картмана. В эпизодах «Картман и анальный зонд» и «Мамаша Картмана — грязная шлюха» Китти озвучена Джеем Лено, в других эпизодах — Треем Паркером. Китти — короткошерстная кошка с серой шерстью; она женского пола, хотя Эрик иногда и называет её «мистер Китти». Китти часто подбирается к Эрику с целью получить немножко его еды, на что тот всегда раздражительно отвечает: «Нет, Китти, это мой пирожок! Нет, Китти, плохая киса!» В эпизоде «Страшная рыбка» Картман из параллельной вселенной был очень ласков с Китти; поскольку он был полной противоположностью обычному Картману, видимо, он относится к кошке прямо противоположно. Важную роль Китти играет в эпизоде «Кошачья оргия» — у неё начинается течка, и она приводит в дом множество кошек, устраивающих там оргию. После этого эпизода Китти появляется в сериале только в виде упоминаний: в эпизоде «Лето — отстой» Стэн и Кайл хотели засунуть ей в жопу горящий фейерверк, чем встретили резкое сопротивление со стороны Картмана, в эпизоде «Смерть Эрика Картмана» она попадает в список тех, перед кем Картман должен извиниться (он думает, что умер, и хочет заслужить прощение, чтобы попасть в рай), а в серии «Картман сосёт» Эрик мажет лицо Баттерсу кошачьим калом. В эпизоде «Внушительные буфера» Китти появляется впервые с третьего сезона, оказываясь (на этот раз) котом, которого дети используют для получения психотропной мочи. После длительного перерыва появляется в эпизоде 1603, когда котов обвинили в создании опасных для людей мемов.

Спарки

Спа́рки (англ. Sparky) — пёс Стэна. Несмотря на то, что Спарки — собака и редко появляется в сериале, он — довольно яркий и колоритный персонаж сериала. Впервые Спарки появляется в серии «Большой Эл-гомосек и его гомояхта», где выясняется, что он голубой (когда Стэн пытается его переучить, пёс сбегает, но позже возвращается обратно). Спарки в этом эпизоде озвучивает Джордж Клуни, хотя Спарки только несколько раз гавкает; в документальном фильме VH1 goes inside South Park Паркер и Стоун поясняют, что это было насмешкой над идеей «приглашённой звезды» — получить суперзвезду, Джорджа Клуни, и заставить его озвучивать тявканье пса-гея. Также Спарки можно увидеть в эпизодах «Слон занимается любовью со свиньёй» (Спарки сидит возле дома Маршей), «Страшная рыбка» (Спарки роется во дворе), «Правильное использование презерватива» (Стэн «доит» его), «Славные времена с оружием» (со Спарки состригают шерсть, чтобы замаскировать Баттерса), «Изюминки» (на стене в комнате Стэна видно его фото со Спарки) и «Рождество у лесных тварей».

Флаффи

Фла́ффи (англ. Fluffy) — любимое домашнее животное Эрика Картмана, вислобрюхая свинка. Впервые Флаффи появляется в эпизоде «Слон занимается любовью со свиньёй», где Кайл, заводя слона, хочет скрестить его с Флаффи, чтобы вывести породу маленьких вислобрюхих слоников. Помимо этого, этот эксперимент становится школьных проектом друзей; им удаётся заставить слона и свинью заняться любовью, но у Флаффи рождается потомство, похожее не на слона, а на мистера Гаррисона. Судя по этой серии, Картман весьма трепетно относится к своей питомице. Во второй раз Флаффи появляется в эпизоде «Тампоны из волос чероки»; когда Стэн и Баттерс пытаются пробраться в комнату Картмана, она начинает визжать, но сонный Картман, встав с постели, подходит к ней, лупит палкой с криком «Заткнись, Флаффи!» и идёт обратно, даже не заметив тех двух.

Различные существа

Земные существа

• Санта-Клаус — носитель Рождества. Не стесняется применять оружие.
• BSM-471 («Билл Косби») (413) — киборг из будущего.
• Кальсонные гномы (217) — сборщики трусов и помощники Санта Клауса.
• Крабовый народ (708) — подземные люди-крабы.
• Люди из будущего (806) — люди IV тысячелетия, результат смешения всех рас.
• Мистер Хэнки (110) — рождественская какашка.
  • Отум (417) — жена мистера Хэнки, алкоголичка.
  • Корнуоллис, Поносинка, Саймон (417) — дети мистера Хэнки и Отум.
• Морской народец (607) — создан Картманом. Погибает в эпизоде 607.
• Сказложоп (103) — житель гор. В эпизоде 103 убит Стэном.
• Челмедведосвин — упоминается в серии 1006, видимо, не существует реально. Появляется в эпизоде 1111 как житель Воображляндии.
• Митчелл Коннор (705,1405,1406) — формальный персонаж, рука Картмана. Обычно выдает себя за Дженнифер Лопез. Служил во Вьетнаме.
• Жидокабра (1604) — чудовище наподобие Чупакабры, убивающее нееврейских детей во время Песаха. Первоначально придумано Картманом, чтобы напугать детей, охотящихся за пасхальными яйцами, но потом подтверждено Обществом изучающем йети. Картман и Баттерс впервые сняли его на камеру.

Вши

• Трэвис Мэйфилд (1103) — вошь Клайда и, позже, Анджелины Джоли.
• Келли (1103) — жена Трэвиса. В эпизоде 1103 погибает.
• Хоуп (1103) — дочь Трэвиса и Келли.
• Президент (1103) — руководитель вшей Клайда. В эпизоде 1103 погибает.
• Вице-президент Крэйг (1103) — руководитель вшей Клайда. В эпизоде 1103 погибает.

Разумные полотенца

• Полотенчик (англ. Towelie) (508) — доброе полотенце-наркоман.
• Злое полотенце (508) — злое полотенце.
• Полотенца-мутанты (508).
• Тряпочка (англ. Washcloth) (1407) — сын полотенчика.

Яковозавры

• Яков (305) — яковозавр-самец.
• Юнчжин (Хоуп) (305) — жена Якова.
• Дети Якова и Хоуп (305), не менее десяти.

Инопланетяне

• Гильгокамеки (608) — в том числе главный представитель их католической церкви.
• Джузианцы (704) — в том числе продюсеры шоу «Земля».
• Марклары (313) — гуманоиды.
• Обычные инопланетяне (101) — в том числе работники шоу «Земля».

Отрывок, характеризующий Эпизодические персонажи «Южного парка»

Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.