Кезма, Тауфик Гаврилович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Тауфик Гаврилович Кезма

Тауфик Гаврилович Кезма
Дата рождения:

7 июля 1882(1882-07-07)

Место рождения:

Дамаск

Дата смерти:

9 апреля 1958(1958-04-09) (75 лет)

Место смерти:

Киев

Тауфи́к Гаври́лович Кезма (7 июля 1882, Дамаск — 9 апреля 1958, Киев) — русский и советский учёный, востоковед, арабист, иранист, тюрколог, выходец из арабского мира.





Биография

Родился в 1882 году в городе Дамаске в Сирии.

Окончил Назаретскую учительскую мужскую семинарию Императорского Православного Палестинского Общества им. Василия Николаевича Хитрово, затем учился в Киевской духовной семинарии и Киевской духовной академии (1906).

С 1907 года — помощник проректора Киевского университета св. Владимира. Он преподавал церковно-славянский язык, греческий язык, древнееврейский язык, латынь.

С 1913 по 1915 год преподавал арабский и тюркский язык в Киевском коммерческом институте. В 1914 году находился в Персии, где совершенствовал персидскую речь.

С 1917 года он также преподавал турецкий и персидский и арабский языки, в частности, в Киевском Ближневосточном институте. В советский период был научным сотрудником ВУАН, где занимался арабской филологией.

Результатом его научной деятельности стало создание в 1920—1930-х годах совместно с А. Е. Крымским украинской востоковедческой школы и подготовка специалистов-ориенталистов, дипломатов и учёных. Высокую оценку среди специалистов получает написанный им учебник арабского языка. В течение 40 лет (с перерывами) он преподавал арабский язык для студентам киевских вузов и аспирантам Академии Наук. В 1930-х годах его уволили с работы «за отсутствие научной квалификации», восстановить справедливость безуспешно попытался Крымский. В 1938—1939 годах был арестован. После войны в его «келью на Андреевском», «течёт поток» молодых людей, желавших овладеть арабским и турецким языками. До самой смерти Тауфик Кезма был старостой Андреевской церкви. До 1958 года преподавал арабскую филологию в Киевском государственном университете им. Т. Г. Шевченко. Умер в Киеве. Похоронен на Байковом кладбище.

Произведения

  • Сборник турецких рассказов и пословиц со специальным к ним словарем. Составили С. Щербина и Т. Кезма. Киев, 1918 г.
  • Т. Кезма перевел на русский язык некоторые рассказы Михаила Нуайме («Подарок», «Бесплодная» и другие)
  • Рассказ арабского историка XI века Абу-Шоджи. Киiв, 1927 (совместно с А. Крымским) (Тауфик-Кезма).
  • Элементарные основы арабского языка в популярном изложении: Из лекций, прочитанных членам Киевского отделения Всесоюзной научной ассоциации схидознавцив. Киев, 1928.

Напишите отзыв о статье "Кезма, Тауфик Гаврилович"

Литература

  • Ковалевский А. П. Тауфик Гаврилович Кезма / / Украинские исторический журнал. 1958. № 4;
  • Бейлис В. Запись о знакомстве Т. Кезма с А. Ю. Крымского / / СС. 1993. № 1. С. 48-49;
  • Гуцало С., Плачинда В. Научный семинар, посвященный 110-летию со рождения Тауфiка Гавриловича Кезма / / Там же. № 2 С. 177—179;
  • Ю. Кочубей, Л. Матвеева. Тауфик Гаврилович Кезма / / Ближневосточный курьер. 1998. № 2;
  • Д. Шленский, А. Браславец. Андреевский спуск. Культурологический путеводитель. Киев, изд. «Амадей», 1998;
  • Д. Шленский, А. Браславец. Музей Одной Улицы. Путеводитель, изд. «Центр Европы». Львов-Киев, 2002;
  • Д. Шленский, А. Браславец. Андреевский спуск, его история и путеводитель по Музея Одной Улицы. Изд-во «Центр Европы», Львов-Киев, 2008, 2009

Ссылки

  • [memory.pvost.org/pages/kezma.html КЕЗМА (Товфик Жубрайль; псевд.: Тауфик-Кезма) Тауфик Гаврилович (1882—1958)]
  • [www.orthodox-jerusalem.ru/news/k_50_letiju_otca_romana_raida_raduana/2010-08-14-254 К 50-летию отца Романа (Раида Радуана)]
  • [www.voskres.ru/school/suchova.htm УРОКИ ВЗАИМНОСТИ]
  • [the-way-of-a-pilgrim.blogspot.com/2011/05/blog-post_18.html Христианин из Дамаска]

Отрывок, характеризующий Кезма, Тауфик Гаврилович

Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.