Кезрак, Салих Хулуси
| Салих Хулуси Кезрак тур. Salih Hulusi Kezrak | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 8 марта 1920 — 2 апреля 1920 | |||
| Монарх: | Мехмед VI | ||
| Предшественник: | Али Рыза-паша | ||
| Преемник: | Дамат Мехмед Ферид-паша | ||
| Рождение: | 1864 Стамбул, Османская империя | ||
| Смерть: | 1939 Стамбул, Турция | ||
Салих Хулуси Кезрак (тур. Salih Hulusi Kezrak, 1864—1939), также известный как Салих Хулуси-паша — один из последних великих визирей Османской империи.
Хулуси Салих-паша был морским министром при нескольких правительствах. 8 марта 1920 года султан Мехмед VI назначил его великим визирем. Однако из-за высадки в Стамбуле английских войск и ареста ряда депутатов парламента он так и не сумел сформировать работоспособное правительство, и 2 апреля 1920 года был смещён со своего поста, вернувшись на должность морского министра.
После того, как в апреле в Анкаре собрался патриотический меджлис, получивший название Великого национального собрания Турции, и сформировал своё правительство, Хулуси Салих-паша занимался поддержанием контактов между двумя турецкими правительствами. После свержения Османской династии он удалился из политики.
В 1934 году, когда в рамках реформ Ататюрка все турки получали фамилии, он взял себе фамилию «Кезрак».
Напишите отзыв о статье "Кезрак, Салих Хулуси"
Отрывок, характеризующий Кезрак, Салих Хулуси
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
