Кедайняй
Город
|
Кеда́йняй[3] (лит. Kėdainiai, до 1917 года Кейданы) — город в центральной Литве, административный центр Кедайнского района и Кедайнского староства; промышленный центр и транспортный узел.
Содержание
Общая характеристика
Расположен недалеко от географического центра Литвы, на расстоянии в 139 км от Вильнюса и 53 км к северу от Каунаса. Через Кедайняй с севера на юг протекает река Невежис, в городской черте в неё впадают речки Дотнувеле, Смилга, Обелис. Площадь города — 4,4 км².
Название
Название имеет форму множественного числа: русск. Кедайняй, Кейданы, лит. Kėdainiai, польск. Kiejdany.
По легенде произошло от имени богатого купца Кеидангено (Keidangeno), приехавшего сюда из Курляндии и основавшего небольшую рыбацкую деревушку. В исторических источниках встречаются разные варианты названия городка: Keidaini, Keidany, Keidony, Kėdainys.
Герб
Первый герб был утверждён 15 апреля 1590 года королём Сигизмундом III и содержал символику родового герба владельца Кедайняя Яна Кишки: на голубом геральдическом щите серебряная подкова с тремя золотыми крестами, в центре подковы два лосося, смотрящие в разные стороны.
24 августа 1627 года великий гетман литовский и воевода виленский Христофор Радзивилл, зять прежнего владельца города, утвердил новый герб, на котором сочетаются геральдические мотивы двух родов: Кишки и Радзивиллов. Он представляет собой разделенный по диагонали щит, на золотой половине развернутое чёрное орлиное крыло, а на голубой половине чёрная орлиная лапа, держащая в когтях серебряную подкову с тремя золотыми крестами. Этот герб используется до сих пор, а день 24 августа считается днём рождения города.
По данным всеобщей переписи 2011 года население города составляет 26 648 человек[4].
| Численность населения Кедайняй[5] | ||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1520 | 1536 | 1604 | 1655 | 1796 | 1833 | 1873 | 1897 | 1923 |
| 870-1 013 | 1 050-1 220 | 2 000-2 300 | 3 500-4 000 | 2157 | 2597 | 3500 | 6113 | 7415 |
| 1939 | 1959 | 1970 | 1979 | 1989 | 2001 | |||
| 8600 | 10 580 | 19 700 | 27 886 | 33 840 | 32 000 | |||
История
Первое упоминание в письменных источниках (в хронике Германа Вартбергского) относится к 1372 году. В 1403 году в окрестностях Кедайняя, на месте бывшего языческого святилища бога Пяркунаса, крестоносцами был построен первый христианский храм. С середины XV века через это поселение рыбаков и земледельцев проходили торговые тракты из Вильны в Расейняй и из Каунаса в Шяуляй и Ригу, по реке Невежис также ходили торговые суда, в предместье Сконгалис (Skongalis) была пристань. В городке часто останавливались купцы, а недалеко от устья Смилги был основан рынок (современный Старый рынок).
История городка тесно связана с историей рода Радзивиллов. Основатель династии — Остик — в середине XV века на живописном левом берегу Невежиса построил усадьбу. После назначения князя Яна Радзивилла (правнука Остика) старостой Жемайтии в 1535 году Кедайняй становится её административным центром, с 1574 года в городке проходят всеобщие сеймы жемайтийских бояр.
Магдебургские права и герб городу предоставлены 15 апреля 1590 года королём Сигизмундом III. Жители Кедайняя получили право организовывать ярмарки три раза в год, устраивать субботние торги, держать магазины, иметь эталоны веса, длины и объёма. Вскоре была построена каменная ратуша в готическом стиле. Город управлялся свободно избираемым из числа горожан магистратом, который состоял из 18 человек: войта, 3 бурмистров, 4 судебных заседателей, писаря, 5 лавников, подскарбия, писаря подскарбия, пристава и декана цехов.
Кедайняй сильно пострадал во время пожаров 1598 и 1600 годов, но быстро отстроился и во время правления великих гетманов литовских и воевод виленских Христофора Радзивила (1585—1640) и его сына Януша (1612—1655) в городе начался экономический и культурный подъём. В то время в нём действовали 10 ремесленных цехов: портных, ткачей, сапожников, кожевников, кузнецов, гончаров, плотников, мясников и купцов; были открыты бумажная фабрика и одна из первых литовских аптек; были основаны гимназия и типография. 24 августа 1627 года. Христофор Радзивил подтвердил старинные права Кедайняя и утвердил его новый герб, в котором сочетаются гербовые фигуры рода Радзивиллов и рода Кишки.
В 1627 году Янушем Радзивиллом и виленским епископом Евстахием Воловичем был подписан договор о мирном сосуществовании разных религиозных конфессий, который признавал равноправие католиков и кальвинистов. В эпоху Реформации это был центр кальвинизма в Литве.
В 1629 году в западном предместье поселились около 80 семей немцев-лютеран, которые на десять лет были освобождены от налогов. Город разделился на две части: Старый Кедайняй, где жили кальвинисты и Новый Кедайняй или Янушава, где жили лютеране. Это был второй случай в Литве, когда в одном городе жили две отдельные юридически признанные общины. В 1652 году в южной части города, в Книпаве, Янушем Радзивилом по просьбе жены Марии Лупул был построен деревянный православный храм Спаса—на—Крови и при нём основан монастырь. Русские обычно селились возле монастыря. Кроме того, в Кедайняе существовали еврейская и шотландская общины и до 1658 года (до законодательного запрета на поселение) арианская.
Дальнейшее развитие города приостановила русско-польская война 1654—1667 годов. Большая часть Литвы была оккупирована, и в Кедайняе были начаты переговоры между Янушем Радзивиллом и представителями шведского короля Карла Х Густава, закончившиеся 17 августа 1655 года разрывом унии с Польшей и договором об унии Великого княжества Литовского с Швецией.
С 1659 года городом начал управлять Богуслав Радзивилл, он тщетно пытался возродить разорённую войной экономику края: ввёл льготы на торговлю и судоходство, утвердил новые юридические нормы управления, но город пустел. В конце XVII века случился сильный пожар: сгорело около 100 домов, гимназия и библиотека. В 1701 и 1704 годах город осаждался шведскими войсками. В 1709—1711 годах в крае свирепствовала чума.
Только с середины XVIII века Кедайняй начал оживать, увеличилось число жителей, развивалась торговля и ремесла.
После третьего раздела Речи Посполитой все города Литвы лишились самоуправления, в Кедайняй были назначены судья и асессор, выполнявшие функции закрытого городского магистрата. Собственник города Доминик Иероним Радзивилл частично поддерживал городское самоуправление. По его распоряжению горожанам было разрешено выбирать 5 человек, выполнявших административные функции. В 1811 году город перешёл в собственность графа Франциска Чапского. В 1817 году по решению уездного суда самоуправление города было опять упразднено, а город стал центром волости.
Во время восстания 1831 года в окрестностях города произошло ожесточенное сражение отряда К. Прозороса с частями русской армии. Во время восстания 1863 года в окрестностях города действовали отряды повстанцев Б. Длускиса, А. Мацкявичюса, К. Цишкявичюса, М. Курматовского, А. Шилинга, Б. Колюшки. После его подавления усадьба Чапского была конфискована, а сам он выслан в Сибирь. С 1866 года имение перешло в собственность графа Эдуарда Тотлебена. В 1871 году через северную часть города была проложена железная дорога Лиепая — Ромны. В 1875 году была открыта картонная фабрика, кроме того в Кедайняе работали кирпичный и молочный заводы, мастерские по изготовлению карет и пианино, несколько мельниц. В 1890 году — открыта кожевенная фабрика. В 1886 году усадьба была отделена от города и Кедайняй вновь получил самоуправление. В то время город славился своими конскими ярмарками. Также в конце XIX века в волости начали выращивать огурцы и с тех пор Кедайняй получил известность как огуречная столица Литвы.
7 февраля 1919 года в окрестностях города произошёл первый бой литовских добровольцев с частями Красной Армии. Продвижение большевиков на Каунас было остановлено.
В межвоенное время Кедайняй стал центром уезда. Город рос и развивался: в 1923 году там проживало 7415 человек, в 1939 — 8622. Были построены: электростанция, банк, больница, библиотека, через город было проложено шоссе Каунас — Паневежис.
14 июня 1941 года несколько десятков жителей города были высланы в Сибирь. Всего с 1940 по 1953 годы в Сибирь было сослано 85 горожан. 28 августа 1941 года нацистами и их литовскими пособниками было расстреляно 2076 евреев Кедайняя. При отступлении немцев в июле 1944 года были взорваны здания гимназии, уездной больницы, банка, бывший дворец графов Тотлебенов, мосты. После Второй мировой войны в окрестностях города действовали отряды «лесных братьев» Вичё, Юнгтинес Кестучё, Присикелимо. В 1949 году был построен военный аэродром, на котором были дислоцированы полк ПО-2 и полк Пе-2. Для детей офицеров была открыта школа с русским языком обучения (средняя школа № 3).
В послевоенное время Кедайняй стал центром района и развивался как центр химической промышленности. Были построены и введены в строй следующие предприятия: завод электроаппаратуры (1958), фабрика био-лекарственных препаратов (1961), химический комбинат (современная Lifosa) (1962), завод металлоконструкций (1965), завод «Кедайняйская биохимия» (1971), сахарный завод (1971). Быстро росло число жителей: в 1959 году их было 10,6 тысяч человек, в 1970 — 19,7 тысяч.
Летом 1988 года в город прибыла колонна велосипедистов под руководством Римантаса Астраускаса, был проведён митинг Саюдиса, на котором выдвигались требования о независимости Литвы. 5 августа 1988 года в городе была создана инициативная группа Саюдиса. Также летом литовские «зелёные» под руководством Саулюса Грицюса провели акцию протеста на военном аэродроме. Осенью того же года на химическом заводе города прошёл первый съезд литовских «зелёных». В результате их требований была остановлена работа устаревшей линии производства серной кислоты. После этогоК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4123 дня] в городе резко сократилась заболеваемость раком легких.
В 1991 году закрылся завод электроаппаратуры. Позже в его помещениях расположились склады сети розничной торговли «Norfa». В 1993 году авиационный полк был переведен в город Шадринск.
В 2003 году обанкротился биохимический завод. Причиной послужила экономическая неэффективность производства. Работа цеха по производству кормовых дрожжей была остановлена ещё раньше — в 1992 году.
Экономика
Промышленность
Важнейшие промышленные предприятия:
- AB «Lifosa» — минеральные удобрения, продукция экспортируется в страны ЕС и СНГ
- UAB «Vesiga» — соусы и майонез
- UAB «Progresas» — металлоконструкции
- AB «Danisco Sugar Kėdainiai» — производство сахара
- UAB «Natūrali oda» — кожаные изделия
- UAB «Kėdainių duona» — производство хлебобулочных изделий
- UAB «Medžio plokštė» — древообрабатывающее производство
- UAB «JGB» — мебельная фабрика
- крупный нефтяной терминал UAB «Lukoil Baltija»
- Концерн «Vikonda»
- UAB «Vikeda» — мороженое
- AB «Kėdainių grūdai» — зерновые комбикорма для скота, продовольствие
Также, в Кедайнском районе находятся AB «Krekenavos agrofirma» (мясные изделия) и UAB «Kėdainių konservų fabrikas» (консервированные овощи).
Для города характеренК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4113 дней] низкий уровень безработицы: в 2006 году — около 4 %.
Торговля и сфера услуг
В Кедайняе работают 4 магазина сети Maxima (2 супермаркета Maxima XХ и 2 магазина Maxima X), 3 супермаркета IKI, 2 дискаунтера Cento, 3 супермаркета-дискаунтера Norfa[6]. Услуги проживания предоставляют гостиницы «Grėjaus namas» и «Smilga», гостевые дома «Sandra&Co» и «Novus Rex» и мотель «Raganė». Также в городе действует ночной клуб «Activity Zone», развлекательный центр «Vikonda», водные развлечения «Smilga».
Транспорт
Через Кедайняй проходит магистральная железнодорожная линия «Вильнюс—Шяуляй». Пассажирскими поездами нетрудно добраться до Вильнюса, Каунаса, Клайпеды, Шяуляя, Ионавы.
Кедайнский район пересекает магистраль «Виа Балтика» и несколько автодорог республиканского значения, поэтому на городской автовокзал часто заворачивают междугородние автобусы таких крупных предприятий Литвы как «Каутра», «Бустурас», «Паневежё аутобусай» и другие. С их помощью легче всего доехать до Каунаса — автобусы отправляются каждый час с раннего утра до позднего вечера. Чуть реже рейсы в Паневежис и Шяуляй. Несколько раз в день автобусы отправляются в Вильнюс, Ригу, Укмерге, Ионаву, Панемуне, Биржай, Жагаре, Алитус, Друскининкай, Пакруоис.
Пригородный транспорт Кедайняя развит плохо, автобусы ездят только в важнейшие населённые пункты раз в день и не каждый день. Это связанно с конкуренцией с междугородными автобусами, заодно обслуживающими и пригородные маршруты.
Городские пассажирские перевозки осуществляет акционерное общество «Кедбусас» (11 маршрутов) и частные маршрутные такси (2 маршрута). «Кедбусас» регулярно обновляет свой парк, в настоящее время эксплуатируются автобусы фирм «Неоплан», «Вольво», «Даф». Цена проезда в автобусе — 1.70 и 2.00 лит.
В окрестностях Кедайняя расположен бывший военный аэродром (в Даукшяе), но для транспортных нужд он не используется.
Районы
Старый город (лит. Senamiestis) расположен в центральной части Кедайняя, занимает 86 гектар. Планировался и строился по образцу европейских городов. Историческая сеть его улиц и площадей, его старинные здания сохранились до наших дней. Это ратуша, гимназия, старая аптека, храмы, дома шотландского типа, торговые площади. В 1969 году Старый город был признан урбанистическим памятником республиканского значения. Тут проводятся археологические раскопки.
Янушава (лит. Janušava) — западная часть города, названная в честь Януша Радзивилла. Застроена кварталами девяти и пятиэтажных домов (1980—1990 годов постройки) и частными домами (довоенными, послевоенными, современными). Также в районе много предприятий сферы обслуживания и торговых центров, рынок, автовокзал, бензозаправки, школы, детсады.
Вилайняй (лит. Vilainiai) — расположен на левом берегу Невежиса, к югу от дороги на Ариставу. В основном застроен частными домами послевоенной и довоенной постройки. Тут расположено несколько мелких предприятий и политехнический отдел центра профессиональной подготовки.
Бабенай (лит. Babėnai) — северная часть города, расположенная в междуречье Дотнувеле и Невежиса, около дороги Кедайняй—Крекенава. Разделена на две части (Бабенай I и Бабенай II) красивым сосновым бором. Этот парк и образовавшееся на месте гравийного карьера озеро — популярное место отдыха для жителей всего Кедайняя. Застройка района — в основном довоенные, послевоенные и современные частные дома. Особенно интенсивное строительство шло во время экономического подъёма 2005—2008 годов. В Бабенае расположены школа, магазины, лесничество; в окрестностях — коллективные сады, терминал нефтепродуктов, элеватор зерна, строительные и транспортные предприятия, железнодорожный вокзал. В старину это район был родовым поместьем бояр Даукш, в XVI веке здесь родился один из основателей литовской словесности — Микалоюс Даукша.
Юстинава (лит. Justinava) — бывшая деревня на правом берегу Невежиса, севернее города, отделена от микрорайона Бабенай Бабенским бором. В советское время там располагался профилакторий и дачный посёлок кедайняйцев. В последнее десятилетие жители утепляют и перестраивают садовые домики, чтобы жить там круглый год и постепенно Юстинава становится отдельной частью города.
Забелишкис (лит. Zabieliškis) — промышленная часть Кедайняя, расположенная на юго-востоке города около речки Обелис. Здесь расположены предприятия химической, пищевой, лёгкой, мебельной промышленности, а также склады торговой сети «Norfos mažmena», автобусный парк, хлебзавод. Вдоль района расположена новая городская свалка и горы отбросов фосфогипса от АО «Lifosa» (около 21 млн тонн).
Достопримечательности
Музей Кедайнского края[7] — старейший краеведческий музей Литвы, действует с 1921 года, с 2000 года размещается в отреставирированных помещениях бывшего монастыря кармелитов. Коллекция музея насчитывает более 37 тысяч экспонатов. Это археологические находки, письма, документы и одежда XVII века, мебель из рога из усадьбы Апиталаукис (Apytalaukis), сакральные статуэтки, в том числе готическая скульптура Иоана Крестителя XV века, зал крестов богореза Винцаса Свирскиса, нумизматическая коллекция и др. В музее ведётся научная и просветительская работа. С 1992 года им руководит Римантас Жиргулис.
Филиалы музея:
- Мемориальный музей писателя Йозаса Паукштелиса. Был расположен в доме писателя, экспозиция рассказывала о жизни и творчестве писателя, о других кедайнских литераторах. В музее проходили выставки, литературные вечера и полдники, велась просветительская работа. Закрыт в декабре 2009 года из-за недостатка средств на его содержание.
- Музей деревянных скульптур В. Улявичюса, организованный в 2004 году, где можно ознакомиться с более чем 40 работами этого мастера резки по дереву.
- Центр мультикультурализма в здании бывшей синагоги. Его экспозиция представляет культуру разных народов, живших в Кедайняе, рассказывает о Холокосте. Часто тут проводят выступления городские фольклорные ансамбли Йория и Тямяла.
- Музей восстания 1863 года — находится в Паберже, на месте усадьбы барона Станислава Шилинга. Именно тут священником Антанасом Мацкявичусом был сформирован один из первых отрядов повстанцев. Экспозиция музея рассказывает о детстве священника, о его учёбе и работе, о ходе и подавлении восстания, жизни ссыльных в Сибири. Тут находятся личные вещи Антанаса Мацкявичуса, его предсмертное письмо, документы, оружие повстанцев. Дополняют экспозицию произведения литовских художников и графиков, посвященные восстанию 1863 года.
- Мавзолей князей Радзивиллов расположен в подземельях Кедайнского кальвинистского храма. Там находятся саркофаги Христофора «Перуна» (1547—1603), Януша (1612—1655), Миколая (1610—1611), Ежи (1616—1617), Стефана (1624—1624), Эльжбеты (1622—1626) Радзивиллов и небольшая экспозиция рассказывающая об истории этого рода.
Музей Янины Монкутес-Маркс[8] — музей-галерея литовской художницы, с 1953 года жившей в США, в котором экспонируются её гобелены, полотна, проходят выставки литовских и зарубежных художников.
Городская ратуша — построена в 1654 году в стиле ренессанс, реставрирована в XIX веке. И в наше время служит культурным центром города: тут проходят выставки, концерты, различные официальные и культурные мероприятия. Во дворике экспонируются скульптуры литовских мастеров.
Здание гимназии — здание, в котором в XVII веке была основана городская гимназия. В наше время в нём тоже располагается гимназия «Швясёйи».
Дом ректоров — здание, в котором жили первые преподаватели городской гимназии.
Дом бурмистра Юргиса Андерсена — дом в шотландском стиле, построен в XVII веке. На первом этаже торговая лавка и склад, на втором — жилые помещения.
Костёл Святого Георгия (лит. Šv. Jurgio bažnyčia) — одно из первых каменных зданий города. Построен между 1445—1460 годами из торуньских кирпичей. В XVI веке к переднему фасаду была пристроена невысокая ренессансная колокольня. В том же веке был передан протестантам, в XVII веке возвращён католикам. При храме в XVIII веке действовала церковно-приходская школа. Был дважды реконструирован в XVIII и XIX веках. Здание в готическом стиле, прямоугольное, трёхнефное, с трёхстенной апсидой. Нефы 23×24 метра, разделены колоннами, центральный неф кроет крестовый свод, а боковые — цилиндрические. Алтарь деревянный, украшен скульптурами. В убранстве храма много ценных произведений искусства (бронзовый колокол XVII века, картины: «Встреча Иисуса и Иоанна-Предтечи» XVII век, «Обручение Девы Марии» XVII век, «Дева Мария с Младенцем» XVIII век, «Розарий Девы Марии» XVIII век, «Архангел Михаил» XIX век и «Св. Антоний» XIX век).
Костёл святого Иосифа (лит. Šv. Juozapo bažnyčia) — деревянный храм в стиле народного барокко. Постройка была начата в 1703 году монахами-кармелитами. В 1766 году храм был полностью построен и освящён в честь св. Девы Марии. При нём действовал монастырь, благотворительные общества, приют, приходская школа. В 1832 году царские власти монастырь закрыли. В конце XIX века храм был переименован в храм Св. Иосифа. В 1963—1991 годах костёл был закрыт. Здание крестообразное, трёхнефное, с двумя башнями. Апсида трёхстенная, украшена небольшой башенкой. К пресбитерию пристроены невысокие ризницы. Возле костёла стоит невысокая деревянная колокольня.
Храм евангеликов-реформатов (кальвинистов) (лит. Evangelikų-reformatų bažnyčia (kalvinų))
Строительство начато в 1631 году по инициативе и на средства Христофора Радзивила, а окончен в 1653 году его сыном Янушем. Храм построен в стиле ренессанс, однонефный, прямоугольный, очень просторный с 4 небольшими башенками и колокольней. Внутри отделан дубовыми панелями, амвон украшен резными ренессансными орнаментами. В подземелье находится мавзолей рода Радзивилов.
Лютеранский храм — построен в 1664 году, внутри его сохранились фрески XVII века. Возле храма расположено недействующее немецкое кладбище, на котором похоронен Адам Фрейтаг (1608—1650) — доктор философии и медицины, военный инженер, специалист по фортификации. Во время Первой и Второй мировых войн тут хоронили погибших немецких солдат.
Комплекс из двух синагог. Одна из них построена в XVII веке в стиле барокко для одного из самых больших и известных в Жемайтии кагалов (еврейская община). В ней учился известный еврейский религиозный мыслитель — Виленский гаон Элияху. В XIX веке была построена ещё одна синагога. Возле неё стоит нереставрированный домик ритуального мясника, который соединяется с синагогой аркой с солнечными часами.
Церковь Преображения Господня. Перестроена в 1854 году по проекту архитектора Иконикова из жилого каменного здания, подаренного графом Марьяном Чапским. После реконструкции 1893 года приобрела византийский вид. Внутреннее убранство — фрески начала XX века, несколько ценных икон.
Минарет. Построен Эдуардом Тотлебеном в 1880 году в память о Крымской войне. Это единственное здание такого рода в Литве. Расположен на окраине Кедайняя, возле железнодорожного вокзала, на месте бывшего парка усадьбы. В настоящее время запущен.
Образование
- 2 гимназии
- Гимназия Швесёйи (Kėdainių Šviesioji gimnazija) располагается в центре города в здании старой гимназии, основанной Радзивиллами.
- Гимназия Атжалино (Kėdainių Atžalyno gimnazija) — получила статус гимназии в 2010 году. Располагается в районе Янушава.
- 4 общеобразовательные школы
- Школа Йозаса Паукштелиса (Kėdainių Juozo Paukštelio pagrindinė mokykla)
- Школа Микалойуса Даукши (Kėdainių Mikalojaus Daukšos pagrindinė mokykla)
- Школа Аушрос (Kėdainių Aušros pagrindinė mokykla)
- Школа Рито (Kėdainių Ryto pagrindinė mokykla)
- 4 детских сада
Также в городе работает факультет Каунасской коллегии, учебный центр для взрослых, школа-интернат для детей-инвалидов, центр профессиональной подготовки, музыкальная, художественная и спортивная школы, русская воскресная школа и общественная библиотека имени Микалойуса Даукши.
Средства массовой информации
В городе издаются две газеты: «Кедайню Муге» («Kėdainių Mugė]»), и «Ринкос Айкште» («Rinkos Aikštė»).
В Кедайняе и на расстоянии 60 км вокруг него действует «Телевидение кедайнского края» («Kėdainių Krašto Televizija»), передающее собственные культурные, образовательные, информационные передачи, передачи созданные другими региональными телеканалами, а также программу российского телевидения.
Также есть городской новостной интернет-портал с обширной фотогалереей.
Спорт
В Кедайняе базируется профессиональный баскетбольный клуб «Невежис», выступающий в чемпионате Литвы. Арена клуба расположена в Вилайняе.
Также в городе есть профессиональный футбольный клуб «Невежис», который играет в первой лиге литовской футбольной федерации, и 3 любительских футбольных клуба: Кедайнской спортивной школы, «Лифоса», «Невежис-2».
Уроженцы города
- Иовита Ютелите (род. 09.03.1971) — баскетболистка, чемпионка Европы 1997 года, награждена государственной наградой Литвы «Орденом Великого князя Литовского Гядиминаса».
Почётные граждане
- Милош, Чеслав (1911—2004), уроженец Кедайнского уезда, лауреат Нобелевской премии по литературе 1980 года.
- Урбшис, Юозас (1896—1991), дипломат, министр иностранных дел Литвы в 1938—1940 годах.
Города-побратимы
-
Свалов (швед. Svalöv), Швеция -
Зёммерда, Германия -
Кохтла-Ярве, Эстония -
Бродница, Польша - Лобез, Польша
-
Ростов, Россия -
Волковыск, Белоруссия.
Галерея
- Janushava.jpg
Район Янушава
- BabenuKarjeras006.JPG
Озеро на месте карьера
- Kiejdany wooden church.jpg
Костёл св. Иосифа
- Kiejdany zbór.jpg
Лютеранский храм.
XVII в. - Kiejdany orthodox church.jpg
Православная церковь
Напишите отзыв о статье "Кедайняй"
Примечания
- ↑ [www.stat.gov.lt/uploads/docs/Population_by_age2014.xls Population in counties and municipalities by age and sex, 2010]
- ↑ Городецкая И. Л., Левашов Е. А. [books.google.com/books?id=Do8dAQAAMAAJ&dq=%D0%9A%D0%B5%D0%B4%D0%B0%D0%B9%D0%BD%D1%8F%D0%B9 Кедайняй] // Русские названия жителей: Словарь-справочник. — М.: АСТ, 2003. — С. 138. — 363 с. — 5000 экз. — ISBN 5-17-016914-0.
- ↑ Агеенко Ф. Л. [gramota.ru/slovari/dic/?ag=x&word=%D0%9A%D0%B5%D0%B4%D0%B0%D0%B9%D0%BD%D1%8F%D0%B9 Кедайняй] // [gramota.ru/slovari/info/ag/ Словарь собственных имён русского языка. Ударение. Произношение. Словоизменение]. — М.: ООО «Издательство "Мир и Образование"»; Оникс, 2010. — 880 с. — ISBN 5-94666-588-X, 978-5-94666-588-9.
- ↑ www.stat.gov.lt/uploads/docs/Inform_gyv_sk_pasisk.pdf Результаты переписи 2011 года (лит.)
- ↑ Универсальная литовская энциклопедия
- ↑ [www.retai.net/articles/baltic-group/lithuania/5889/ Retai.net: В Кедайняй новый супермаркет «Norfa»]
- ↑ [www.kedainiumuziejus.lt/ Музей Кедайнского края]
- ↑ [www.jmm-muziejus.com/ Музей Янины Монкутес-Маркс]
Ссылки
- [www.kedainiai.lt/ Сайт Кедайнского самоуправления]
- [www.visitkedainiai.lt Туристическая информация]
- Кейданы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.obzor.lt/news/n5611.html "Кедайняй не только «огуречная столица» Литвы] — статья о городе в газете «Обзор».
Отрывок, характеризующий Кедайняй
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
