Кейцы

Кейцы

Самоназвание	Танебар - эвав
Численность и ареал
Всего: 180 тыс. чел. Индонезия, о.Кай Индонезия Индонезия
Язык	кейский
Религия	политеизм, мусульманство, христианство
Входит в	амбоно-тиморским народам
Родственные народы	курцы, банданцы, танебар-эвав

Кейцы или Танебар - эвав («народ эвав») — одни из множества народностей, проживающие на островах Кай в море Банда, которые являются территорией нынешней Индонезии. Кейцы относятся к амбоно-тиморским народам, и их численность приблизительно составляет 180 тыс. человек, а их язык называется кейским.

Группы

Кейцы имеют немало близкородственных субэтнических групп, таких как ур и антебар, а также танимбарцы. Также стоит отметить, что курцы и банданцы тоже являются родственными с кейцами [etnolog.ru/people.php?id=KEYT].

Религия

Народность кейцев поддерживает разные вероисповедания: одна часть кейцев является мусульманами-суннитами, другая же исповедует католическое и протестанско-реформаторское христианство. Традиционная вера кейцев сводилась к культу предков и политеизму.

Расселение

С древности народы кейцев старались строить свои жилища на вершинах холмов, так как в такой местности было проще устанавливать каркасно-столбовые дома, которые являются типичными для традиционных кейцев. Нынешние поколения кейцев возводят свои поселения преимущественно на побережьях и предпочитают строить обычные дома. Такой же вид расселения наблюдается на протяжении всего Кейского архипелага, но с некоторыми локальными изменениями . Вот к примеру три из многих:

• Общество танебар-эвав состоит из некоторого числа "домов", которые мы можем рассматривать в качестве социальной ячейки кейцев.. Тем не менее многие деревни в других частях Кейских островов состоят лишь из так называемых "домов", дом и деревня в таком случае идентичны .
• Все жители деревень танебар-эвав знать, однако в северной части архипелага имеется три социальных слоя в каждом сообществе: знать, слуги знати (часто называемые рабами или вассалами) и простолюдины .
• Можно сказать, что общество танебар-эвав организовано вокруг ежегодного просяного ритуала культивации, который является наиболее важным в их общественной жизни .

Деятельность

Традиционным видом работ кейцев признано считать ручное земледелие, а также лесные и морские промыслы и рыболовство. В настоящее время большинство кейцев служат на благо Индонезии в непроизводственных сферах деятельности, являясь служителями культа или административного аппарата, а также армии [etnolog.ru/people.php?id=KEYT].

Немаловажным занятием для кейцев всегда являлась охота на черепах.В светлые ночи, когда берег залит светом Луны сельский житель, как правило один, ложится в ожидание черепахи, выплывающей из моря и выкапывающей яму в песке, чтобы закопать свои яйца. Когда яйца закопаны, черепаха ложится на них и находится в состояние ожидания. Мужчина наблюдает молча в стороне, и когда черепаха перестает двигаться, он тихо приближается и мгновенно переворачивает её на спину. Черепаха в ловушке. На островах Танебар-эвав черепашьи яйца обычно закапываются на южных и западных пляжах, на достаточном расстояние от деревень, расположенных на северном побережье. До тех пор, пока не запретили транспортировать черепаху, если она не зарезана или не использована для жертвоприношения, она перевозилась по берегу на каноэ до деревни, где на ритуальном месте она должна быть разделана [www.jstor.org/discover/10.2307/27864095?uid=3738936&uid=2134&uid=376769953&uid=2&uid=70&uid=3&uid=376769943&uid=60&sid=21101476211823 (Barraud 1990 : 35-36) ].

Внешний вид

В древние времена одежда кейцев состояла лишь из набедренной повязки, однако в нынешний период времени одежда кейцев отличаается по их вероисповеданиям. Так, христиане должны носить амбонские одежды, а мусульмане — малайские.

Организация

Также необходимо отметить, что организованы умаг Эвав по средству сельских общин или охой, которые, состоят в «союзе пяти» и «союзе девяти», что характерно для амбоно-тиморских народов .

Интересные факты

Кейцы и Танимбарцы очень схожи во многих аспектах.На одном и том же языке разговаривают по всему Кейскому архипелагу. Архипелаг состоит из островов Кей Бесар, Кей Кецил и других. На этом же языке говорят на трёх самых северных Танимбарских островах, которые расположены в 120 километрах к югу от Кейских островов. Также можно утверждать, что основные мифы и тех, и других народов крайне похожи, а также их взгляды о мире усопших [www.jstor.org/discover/10.2307/27863918?uid=3738936&uid=2134&uid=376787643&uid=2&uid=376787633&uid=70&uid=3&uid=60&sid=21101476308293 (Howes 1988 : 89-93) ].

Литература

• Barraud C. 1990. Wife-Givers as ancestors and ultimate values in the Kei islands // Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde, Deel 146 : 193—225.
• Barraud C. 1990. Rituals and socio-cosmics order in eastern Indonesian societies. Part II: Maluku // Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde, Deel 146 : 35—55.
• Howes D. 1988. On the odour of the soul : spatial representation and olfactory classification in eastern Indonesia and western Melanesia // Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde, Deel 144 : 84—113.

Ссылки

• etnolog.ru/people.php?id=KEYT
• [www.jstor.org/discover/10.2307/27864121?uid=3738936&uid=2134&uid=376769953&uid=2&uid=70&uid=3&uid=376769943&uid=60&sid=21101476211823 Barraud C. 1990. Wife-Givers as ancestors and ultimate values in the Kei islands // Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde, Deel 146 : 193—225. ]
• [www.jstor.org/discover/10.2307/27864095?uid=3738936&uid=2134&uid=376769953&uid=2&uid=70&uid=3&uid=376769943&uid=60&sid=21101476211823 Barraud C. 1990. Rituals and socio-cosmics order in eastern Indonesian societies. Part II: Maluku // Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde Deel 146 : 35—55 ]
• [www.jstor.org/discover/10.2307/27863918?uid=3738936&uid=2134&uid=376787643&uid=2&uid=376787633&uid=70&uid=3&uid=60&sid=21101476308293 Howes D. 1988. On the odour of the soul : spatial representation and olfactory classification in eastern Indonesia and western Melanesia // Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde Deel 144 : 84—113. ]

Отрывок, характеризующий Кейцы

Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.