Келлауэй, Сесил
| Сесил Келлауэй | |
| Cecil Kellaway | |
 Келлауэй в фильме «Почтальон всегда звонит дважды»</span></td></tr> | |
| Имя при рождении: |
Сесил Лористон Келлауэй </td></tr> |
|---|---|
| Дата рождения: | </td></tr> |
| Место рождения: | </td></tr> |
| Дата смерти: |
28 февраля 1973 (82 года) </td></tr> |
| Место смерти: | </td></tr> |
| Гражданство: | </td></tr> |
| Профессия: | </td></tr> |
| Карьера: |
1921 — 1972 </td></tr> </table> Сесил Лористон Келлауэй (англ. Cecil Lauriston Kellaway; 22 августа 1890 — 28 февраля 1973)[1] — британский характерный актёр. СодержаниеБиографияСесил Келлауэй родился в Кейптауне, Южная Африка. С детства, к недовольству родителей, проявлял интерес к актёрскому ремеслу[2]. Получил образование в Южной Африке и Англии. В начале 1920-х годов он поселяется в Австралии, где становится популярным комиком[3]. Известность к актёру пришла после роли в картине «Так не поступают» (1937), после чего он заключает контракт с киностудией «RKO Pictures»[4]. В 1938 году Келлауэй снялся в австралийском фильме «Мистер Чедворт выходит». После актёр отправился в Голливуд, где долгие годы играл только второстепенных персонажей. Наиболее значимыми были «Грозовой перевал» (1939), «Дом о семи фронтонах» (1940), «Письмо» (1940), «Китти» (1945), «Любовные письма» (1945), «Почтальон всегда звонит дважды» (1946), «Харви» (1950), «Тише, тише, милая Шарлотта» (1964) и «Угадай, кто придёт к обеду?» (1967). Актёр был дважды номинирован на премию «Оскар» за фильмы «Удача ирландца» (1948) и «Угадай, кто придёт к обеду?»[3]. В 1959 году Келлауэй появился в эпизоде телесериала «Перри Мейсон», а в 1961 году в телесериале «Сыромятная плеть». Сесил Келлауэй умер после продолжительной болезни 28 февраля 1973 года. Он был похоронен на Вествудском кладбище. Фильмография
Напишите отзыв о статье "Келлауэй, Сесил"Примечания
Ссылки
|
Отрывок, характеризующий Келлауэй, Сесил
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
