Кеменов, Владимир Семёнович

Кеменов Владимир Семёнович
Дата рождения:	20 мая (2 июня) 1908(1908-06-02)
Место рождения:	Екатеринослав, Российская империя
Дата смерти:	14 июня 1988(1988-06-14) (80 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	история искусства
Учёная степень:	доктор искусствоведения
Учёное звание:	профессор
Награды и премии:

Владимир Семёнович Кеменов (1908 — 1988) — советский историк искусства и государственный деятель.

Биография

Родился 20 мая (2 июня) 1908 года в Екатеринославе (ныне Днепр, Украина).

Учился в 1-м МГУ (1928—1930), преподавал в ГИТИСе (1933—1938) и других учебных заведениях в Москве. В 1938—1940 директор ГТГ. В 1939 вступил в КПСС. В 1940—1948 годах председатель правления ВОКС. В 1939—1953 — учёный секретарь комитета по Сталинским премиям. В 1954—1956 годах — заместитель министра культуры СССР. В 1956—1958 постоянный представитель СССР при ЮНЕСКО. С 1960 — заведующий сектором современного зарубежного искусства Института истории искусств. Доктор искусствоведения (1958). Действительный член АХ СССР (1954). С 1966 года — вице-президент АХ СССР. Член ВКП(б) с 1939 года. Основные работы Кеменова посвящены борьбе течений в современном искусстве и эстетике, проблемам классического русского и зарубежного, а также советского искусства.

Умер 14 июня 1988 года. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Сыновья Андрей (1944) и Алексей (1949) — радиожурналист на центральном радио (1991 — 1996).

Внешние изображения
	[www.unesco.mid.ru/old/0img/history/VSKemenov.jpg Фото В.С. Кеменова на сайте unesco.mid.ru]

Адреса в Москве

• 1940-е по 1954 — Дом правительства ул. Серафимовича, д. 2
• c 1954 по 1988 — площадь Восстания, д. 1.

Сочинения

• Статьи об искусстве, М., 1956;
• «Историческая живопись Сурикова». 1870—1880-е гг., М., 1963;
• «Против абстракционизма. В спорах о реализме». Сб. ст., 2 изд., М., 1969;
• «Картины Веласкеса», М., 1969.
• «Веласкес в музеях СССР» (1979)

Награды и премии

• заслуженный деятель искусств РСФСР (1968)
• Государственная премия СССР (1980) — за книги «Картины Веласкеса», «Веласкес в музеях СССР»
• медали

Ссылки

• Кеменов Владимир Семенович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [knowbysight.info/KKK/08018.asp Биография] в Справочнике по истории КПСС

Отрывок, характеризующий Кеменов, Владимир Семёнович

Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.