Кеммерер, Эдвин Уолтер
| Эдвин Уолтер Кеммерер | |
| Edwin Walter Kemmerer | |
| Место смерти: | |
|---|---|
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Известен как: |
«Денежный доктор» |
Эдвин Уолтер Кеммерер (англ. Edwin Walter Kemmerer; 29 июня 1875, Скрантон, штат Пенсильвания, США — 16 декабря 1945, Принстон, штат Нью-Джерси, США) — американский экономист. Эмерит профессор Принстонского университета, президент Американской экономической ассоциации в 1926 году, известен как «Денежный доктор».
Содержание
Биография
Эдвин родился 29 июня 1875 в Скрантон, штат Пенсильвания, США старшим ребёнком Лоренцо Доу и Марты Х. (Куртрайт) Кеммерер. У Эдвина были младшие братья: Франк, Рой и Артур и сестра Джесси. В 1890 году семья переехала на 16 миль северней в Факторивиль[en]. Эдвин посещал частную школу Академии Кистоун[en][1].
В 1899 году Кеммерер окончил со степенью бакалавра искусств с отличием Уэслианский университет под руководством профессора Уилларда Кларка Фишера, был членом студенческого братства Фи Бета Каппа[en] и братства Дельта Каппа Эпсилон[en]. В 1903 году получил докторскую степень в Корнелльском университете под руководством профессора Джереми Дженкса. Доктором права стал в 1926 году[2].
Преподавательскую деятельность начал в Корнелльском университете, являясь сотрудником кафедры экономики и финансов в 1899—1901 годах, в 1901—1903 годах преподаватель экономики и истории в Университете Пердью. С 1906 года ассистент профессора в Корнелльском университете, преподавая банковское дело, основы экономики и финансовой истории США. С 1909 года профессор экономики и финансов в Корнелльском университете, а с 1912 года профессор экономики и финансов в Принстонском университете, с 1928 года профессор кафедры международных финансов имени Уокер и в 1928—1943 годах директор созданного секции международных финансов Принстонского университета. С 1943 года эмерит профессор Принстонского университета[2].
Благодаря своей диссертации «Денежные и кредитные инструменты и их связь с общей ценой» от 1903 года был назначен в этом же году губернатором Филиппин Уильямом Тафтом финансовым консультантом Американской Комиссии по Филиппинам[en]. В 1904—1906 годах был начальником отдела валют Филиппин, где разработал план законопроектов, обеспечивающий систему золотого стандарта, организацию почтового-сберегательной системы и создания Сельхозяйственного банка в стране. В 1917 году был советником правительства Мексики, а в 1919 году советник правительства Гватемалы, в 1923 и в 1930 году в Колумбии, в 1925 году в Чили, в 1926 году в Польше, в 1926—1927 годах в Эквадоре, в 1927 году в Боливии, в 1929 году в Китаи, в 1931 году в Перу, благодаря чему получил прозвище «Денежный доктор». В 1934 году был назначен сопредседателем Комиссии Хайнса—Кеммерера, созданная для проведения реформ в Турции. В 1922 году Кеммерер служил комиссаром по вопросам торговли США в Южной Америки, в 1924—1925 годах был членом комитета Дауэса как эксперт по валютному и банковскому делу. Подготовил план реорганизации германского Рейхсбанка и стабилизации немецкой валюты[2].
Кеммерер был членом с 1903 года, а в 1926 году президент Американской экономической ассоциации, в 1907—1910 годах главный редактор журнала Economic Bulletin (предшественник The American Economic Review[en]), в 1911—1913 годах являлся членом редколегии журнала с новым названием The American Economic Review[en], в 1936—1945 годах президент Национального комитета экономистов по монетарной политике, член и вице-президент Американской статистической ассоциации[en], член Американской академии искусств и наук, член Американского философского общества, член Совета по международным отношениям, попечитель Уэслианского университета и Скрантон- Кистоун колледжа[en] и Роберт колледжа[en] в Турции[2].
Кеммерер получил почетные степени от Оглторп университета[en] в 1933 году, Ратгерского университета в 1933 году, Уэслианского университета в 1926 году, Оксидентал-колледж[en] в 1928 году, Колумбийского университета в 1935 году, Центрального университета Эквадора в 1927 году. Почётный член «Принстонского класса 1916».
Кеммерер умер 16 декабря 1945 года в возрасте 70 лет[3].
- Семья
Кеммерер женился 24 декабря 1901 года на Рэйчил Дикел. У них родился сын Дональд Лоренцо и дочь Рут К. Дорф Кеммерер[2].
Научный вклад
Уильям Ф.Энгдаль называл Кеммерера архитектором схемы Уолл Стрит и Федерального резервного банка Нью-Йорка перевода всех стран с прежнего, контролируемого британцами, золотого стандарта на новый золотой обменный стандарт под контролем уже США. А сам Кеммерер указывал, что «страна, которая назначает американских финансовых советников и следует их советам в реорганизации своих финансов, вместе с тем, что американские инвесторы считают самыми успешными современными направлениями, увеличивает свои возможности обратиться к американскому инвестору и получить от него капитал на благоприятных условиях»[4].
Библиография
- Kemmerer E.W. Report on the Advisability of Establishing a Government Agricultural Bank in the Philippines, 1906
- Kemmerer E.W. Report on the Agricultural Bank of Egypt. 1906.
- Kemmerer E.W. Money and Credit Instruments in Their Relation to General Prices, 1907.
- Kemmerer E.W. Seasonal Variations in the Relative Demand for Money and Capital in the United States (in report of National Monetaiy Commission), 1910
- Kemmerer E.W. Modern Currency Reforms, 1916
- Kemmerer E.W. The United States Postal Savings System. 1917.
- Kemmerer E.W. The ABC of the Federal Reserve System, 1918
- Kemmerer E.W. Six Lectures on the Federal Reserve System. 1920.
- Kemmerer E.W. High Prices and Deflation. 1920.
- Kemmerer E.W. Kemmerer on Money, 1934
- Kemmerer E.W. Money: The Principles of Money and Their Exemplification in Outstanding Chapters of Monetary History, 1935
- Kemmerer E.W. Inflation and Revolution; Mexico’s Experience of 1912—1917. 1940.
- Kemmerer E.W. The ABC of Inflation, 1942
- Kemmerer E.W. [mises.org/library/what-constitutes-gold-standard Gold and the Gold Standard], 1944.
Напишите отзыв о статье "Кеммерер, Эдвин Уолтер"
Примечания
- ↑ Kemmerer D.L. [libweb5.princeton.edu/visual_materials/pulc/pulc_v_55_n_1.pdf Princeton’s “Money Doctor”] // Princeton University Library Chronicle / P.H. Marks. — Princeton University Press, 1993. — Vol. LV 1993-1994. — P. 10-13.
- ↑ 1 2 3 4 5 [findingaids.princeton.edu/names/52066944#related Kemmerer, Edwin Walter, 1875-1945] // The Trustees of Princeton University.
- ↑ [etcweb.princeton.edu/CampusWWW/Companion/kemmerer_edwin.html Kemmerer, Edwin Walter] // A Princeton Companion / Alexander Leitch. — Princeton University Press, 1978.
- ↑ Энгдаль У. Ф. [economic.social/dengi-politika/denejnyiy-doktor-zolotaya-shema-uoll-25659.html Боги денег. Уолл стрит и смерть Американского века]. — СПб.:Геликон плюс. — 2011. — С. 452. — ISBN 978-5-93682-711-2.
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кеммерер, Эдвин Уолтер
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
