Кенвал (король Уэссекса)
| Кенвал англ. Cenwalh | ||
| ||
|---|---|---|
| 643 — 645 | ||
| Соправитель: | Сексбурга (672 — 674) | |
| Предшественник: | Кинегильс | |
| Преемник: | Пенда | |
| ||
| 648 — 674 | ||
| Предшественник: | Пенда | |
| Преемник: | Сексбурга или Кенфус | |
| Смерть: | 674 | |
| Место погребения: | Уинчестерский собор, Уинчестер (Англия) | |
| Род: | Уэссекская династия | |
| Отец: | Кинегильс | |
| Супруга: | 1-я: сестра Пенды 2-я: Сексбурга | |
Кенвал (англ. Cenwalh, умер в 674) — король Уэссекса в 643—645 и 648—674 годах, сын Кинегильса.
Содержание
Биография
В отличие от отца, Кенвал сначала был язычником. Став королём, он выгнал свою прежнюю жену и взял другую. В 645 году Пенда Мерсийский, брат отвергнутой супруги, пошёл войной на Уэссекс и захватил его. Кенвал отправился в изгнание к Анне, королю восточных англов. Там он ближе познакомился с христианским вероучением и вскоре крестился. Вернувшись на уэссекский престол, Кенвал позволил проповедовать франку Агильберту. Однако вскоре королю надоел этот проповедник, говоривший на незнакомом языке, и он пригласил сакса Вини, разделив Уэссекс на две епархии. Вини основал епархию в Винчестере, где был построен собор святого Петра. Оскорблённый Агильберт уехал в Галлию, а вскоре Кенвал изгнал и Вини, который купил у короля Мерсии Вульфхера кафедру в Лондоне. После этого Кенвал стал просить Агильберта вернуться обратно, но тот согласился лишь прислать своего племянника Леутера, который оставался епископом западных саксов до самой смерти.
Восстановившись на престоле, Кенвал развернул наступление на запад, где ещё существовало кельтское королевство Думнония. В 658 году он разбил бриттов в так называемой битве при Пеоннуме (предположительно в районе современного селения Пенселвуд, недалеко от Винкантона). Эта победа открыла путь к последующему завоеванию Сомерсета, Глостершира и Дорсета.
В 661 году вновь проявила активность соседняя Мерсия. Король Вульфхер разорил Эскесдун (современный Эшдаун) и дошёл до самого юга Уэссекса, захватив остров Уайт, который отдал своему крестнику Этельвалху[1].
Следует также отметить, что после возвращения из восточноанглийского изгнания Кенвал стал именоваться в документах как «король западных саксов», в то время как ранее он и его предшественники назывались «королями гевиссеев».
Напишите отзыв о статье "Кенвал (король Уэссекса)"
Примечания
- ↑ Англосаксонская хроника, год 661.
Литература
- «Англосаксонские хроники»
- Беда Достопочтенный. «Церковная история народа англов»
- Higham, N.J. The Kingdom of Northumbria AD 350-1100. — Stroud: Sutton, 1993. — ISBN 0-86299-730-5.
- Yorke, Barbara. Kings and Kingdoms of early Anglo-Saxon England. — London: Seaby, 1990. — ISBN 1-85264-027-8.
- Kirby, D.P. The Earliest English Kings. — London: Unwin Hyman, 1991. — ISBN 0-04-445691-3.
Ссылки
- [www.ostu.ru/personal/nikolaev/king-we.gif Генеалогическое древо королей Уэссекса]
- [www.fmg.ac/Projects/MedLands/ENGLAND,%20AngloSaxon%20&%20Danish%20Kings.htm#_Toc214769411 ENGLAND, ANGLO-SAXON & DANISH KINGS] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 17 октября 2011. [www.webcitation.org/65Ni9xvXS Архивировано из первоисточника 12 февраля 2012].
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Кенвал (король Уэссекса)
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
